Как общаться с вдовцом

Но я вижу, что он все знает: что бы ни наговорила ему Лейни, он поверил всему, и если я буду все отрицать, его это только разозлит и подтолкнет нажать на курок.

— Дейв, — говорю я, — не хочешь же ты меня пристрелить?

— Ну, твою-то жену никто не трахал, так откуда тебе знать, чего я хочу?

— Ты прав. Извини.

— Будь ты проклят, Дуг.

Он подходит на два шага ближе, так, что мне видно, как у него дрожит от гнева подбородок, как яростно набухли вены на шее, и прицеливается мне прямо в лицо. Дейв стоит метрах в трех от меня. Он не промахнется.

— Ты ее трахал, Дуг. Как будто она — просто баба с улицы. Ты обошелся с матерью моих детей как со шлюхой!

— Дейв, я запутался. Прости меня. Мне было так плохо, у меня до сих пор голова кругом идет…

— Ты еще поплачь, Дуг, поплачь! — выкрикивает он истерически, тыча в меня пистолетом. — Новая стадия скорби? Отрицание, гнев, препирательства и секс с женой приятеля?

— Дейв, пожалуйста, успокойся.

— Заткнись!

— У тебя ведь дети.

— Не смей говорить мне о детях.

— Прости.

— Заткнись! — орет он, чуть не плача.

Я затыкаюсь. Дейв сверлит меня взглядом, пот на его лице блестит в свете фонарей, а я таращусь на ствол револьвера. Палец Дейва лежит на спусковом крючке, и я с ужасом понимаю, что меня вот-вот пристрелят. Я закрываю глаза и пытаюсь вызвать в памяти образ Хейли. Будь что будет, но если мне суждено умереть, то я умру, шепча ее имя, представляя себе ее лицо. «Хейли», — бормочу я, точно молитву, и вижу ее под закрытыми веками: она улыбается, она меня любит, и, кажется, я готов.

— Что здесь, черт подери, происходит?

Услышав голос отца, я вздрагиваю и открываю глаза. Клэр верещит. Они стоят в проеме двери, открыв от изумления рты.

— Все в порядке, — поясняю я.

— В порядке? — переспрашивает Клэр. — Ты шутишь?

— Опусти пистолет, сынок, — приказывает отец, медленно приближаясь к Дейву.

— Не подходите! — Дейв переводит револьвер на отца. Тот поднимает руки, но не двигается с места.

— Все в порядке, сынок, — говорит отец.

— Он трахал мою жену! — произносит Дейв срывающимся голосом.

— Ну и что, черт подери? — кричит Клэр.

— Дуг, это правда? — интересуется отец, не сводя глаз с Дейва.

— Да, — признаюсь я.

— Ладно, — отвечает отец и делает шаг к Дейву, который снова целится мне в голову. — Тебя оскорбили. Тебе больно. Ты хочешь отомстить. И это понятно. Но это не выход.

— Я его убью.

— Не убьешь, — мягко настаивает отец. — Ты хочешь его убить, и никто тебя за это не осудит, но ты же не думаешь, что это выход из положения. Надо просто перетерпеть, сынок, вот и все. Тебе больно, сердце кровью обливается, все перевернулось с ног на голову. Всех нас бьет жизнь. Но мы оправляемся и меняемся. Мы же мужчины — мы привыкаем. А привыкнув, лучше держим удар. И живем дальше.

— Он не заслуживает того, чтобы жить, — выдыхает Дейв со слезами на глазах, и пистолет дрожит в его руке.

— Это не тебе решать, — возражает отец. — Тебе и так есть, чем заняться. У тебя есть семья? Дети?

— Да, — кивает Дейв, дрожа всем телом от напряжения, но не отводя пистолета от моего лица.

— Тогда ты в первую очередь должен подумать о них, — твердо говорит отец. — А потом о себе, о том, какие тебе предстоят перемены, как ты со всем этим справишься. Потому что ты справишься. Но если ты спустишь курок, у тебя не останется выбора — только засунуть дуло себе в рот. Ты к этому готов?

Дейв таращится на меня, дрожа и потея, и мне уже хочется, чтобы он нажал на спусковой крючок — лишь бы не видеть, как его лицо исказила боль, которую причинил я, потому что слишком был занят собой, чтобы подумать о других.

— Дуг, — говорит, точнее, почти стонет он.

— Все в порядке, Дейв, — отвечаю я, глядя ему в глаза. — Я все понимаю. Я готов.

— Дуг, заткнись, черт тебя подери! Нет! — сквозь слезы орет на меня Клэр. — Это неправда!

Дейв смотрит на меня долгим взглядом и — о чудо — печально улыбается.

— Не думал я, проснувшись сегодня, что все так получится.

— Как и я, — соглашаюсь я.

Дейв опускает пистолет, и тут из темноты стоянки внезапно появляется Расс. Он бросается на Дейва, перехватывает пистолет, и, прежде чем они оба, увлекаемые инерцией Рассова рывка, падают с ног, раздается оглушительный грохот, перекрывающий все остальные звуки. Я вижу, как из дула вырывается вспышка, и вот уже Дейв с Рассом, сцепившись, катаются по земле. Я вижу, как с грохотом падает пистолет на булыжник, вижу, как верещит Клэр, как кричит отец, показывая на меня пальцем, но не слышу ни звука. Вокруг гробовая тишина, и я недоумеваю, куда же попала пуля. Расс лежит на земле без движения, Клэр вопит, отец оглядывается в растерянности, ошеломленный Дейв поднимается на ноги, а Расс так и лежит. О господи, он не встает. Я чувствую, как горло мне разрывает крик. Пусть он шевельнется, не может быть, чтобы его застрелили, он не должен умереть. Кирпичи стены через пиджак впиваются мне в спину. Расс, пожалуйста, шевельнись, встань, дай понять, что ты жив, я куплю тебе машину, я куплю тебе «феррари», если ты просто пошевелишься. И тут Расс переворачивается на живот и, опираясь на руки, встает. Расс смотрит на меня круглыми от ужаса глазами, а я так счастлив, у меня просто камень с души свалился, и мне на все наплевать — ведь Расс жив. Но Расс растет, парит надо мной, и Клэр с отцом тоже взлетают, как воздушные шары, поднимаются выше и выше. Какой странный фокус: моя семья, как по волшебству, взлетает и парит высоко надо мной. Тут ко мне возвращается слух, и меня заливает какофония звуков. Я чувствую, что мой бок влажный и горячий. В груди и животе разливается тепло; я понимаю, что лежу на дорожке, таращась на металлический каркас навеса.

— Дуг! — кричит Клэр, падая рядом со мной на колени. Сестра кладет руки мне на плечи, и мне хочется ее успокоить, объяснить, что со мной все в порядке. Я чувствую приятное оцепенение, как будто запил две таблетки «вил» целой бутылкой вина, как будто сделал три затяжки травы за раз. Мне хочется рассказать Клэр, что я вижу волосяные мешочки у нее на голове, могу разглядеть, как в отцовских порах набухают капельки пота, когда он встает на колени и наклоняется надо мной, вижу, как у Расса на виске бьется жилка в ритм с ударами сердца, — объяснить, что все в порядке.

Я смутно осознаю, что вокруг нас на дорожке собралась толпа.

— Звони девять-один-один, — приказывает отец Рассу, а тот застыл на месте и таращится на меня.

— Расс! — окликает его отец.

Расс моргает и достает из кармана сотовый.

— Все хорошо, — уверяю я, но меня, похоже, никто не слышит, и я не могу понять, действительно ли я это сказал или только подумал.

Клэр плачет. Отец отрывает ее руки от моих плеч, стягивает мой пиджак и расстегивает на мне рубашку.

— Посмотрим, — спокойно говорит он.

Его рука касается моей кожи, причиняя мне жгучую боль; я дергаюсь и ударяюсь затылком о булыжники. Другой рукой — теперь она в крови — отец ощупывает мне грудь.

— Держись, Дуг, — произносит отец, крепко прижимая меня к земле. Он отрывает кусок моей рубашки и вытирает текущую из живота кровь. — Ты меня слышишь?

— Ага, — отвечаю я, и голос глухо отдается в ушах.

— Замечательно. Послушай меня. Все будет хорошо. Мне нужно тебя чуть-чуть повернуть. Клэр, положи ему руки под голову, чтобы он опять не ударился. Клэр! Возьми себя в руки и делай, что я говорю!