Как пальцы в воде

И только под утро, окончательно выработав для себя алгоритм своих последующих шагов, мужчина крепко, будто канув в омут бесчувствия, уснул. Но, проспав всего несколько часов, он проснулся вполне бодрым и отдохнувшим; у него даже появилось ощущение, что к нему возвратилась его прежняя, завидная, работоспособность.

Приняв прохладный душ, он почистил зубы и тщательно побрился. Придирчиво рассматривая себя в зеркале, профессор с удовлетворением отметил, что стал выглядеть лет на десять моложе. Стоя в одних трусах, он впервые иронично и безбоязненно осматривал свою худую и сутулую фигуру; она-то и в молодые годы не отличалась атлетизмом, но сейчас впалый живот и отсутствие малейшего намека на жировые отложения могли сослужить ему неплохую службу, если, конечно, облачить эти жалкие мощи в более-менее достойную одежду.

Из платяного шкафа своей спальни профессор вынул новый домашний костюм, хорошо сдобренный горьковатым ароматом лаванды. Алан мысленно поблагодарил Полин… если бы не она – все бы его жилище пропахло затхлостью и пылью. Надев шерстяные брюки, трикотажную рубашку и вязаный кардиган, мужчина, насмешливо улыбнувшись, вновь взглянул на себя в зеркало. Теплый бежево-оливковый цвет порадовал его, во всяком случае, сейчас, в свои шестьдесят семь, он нравился себе больше, чем в то время, когда ему было двадцать, тридцать, сорок… Точнее, теперь мужчина был действительно похож на шестидесятисемилетнего профессора, а не на восьмидесятилетнего старика. Для усиления омолаживающего эффекта оставалось только постричься. Удивительно, но седина почти не тронула его густых темных волос и широких, чуть нависающих на веки бровей. Да и небольшие, близко посаженные карие глаза мужчины стали в тот день как-то по-особенному поблескивать, будто он принял на грудь немного алкоголя… Или после… После чего еще могут удовлетворенно сиять глаза, Алан домысливать не стал: все равно испытать подобное состояние ему было не дано.

Довольно улыбнувшись таким метаморфозам, Биггс чуть ли не вприпрыжку спустился на кухню. Сварив себе кофе, он налил его в вежвудскую фарфоровую чашку с белым выпуклым рельефом в виде камеи и поставил ее на блюдце, чуть подумав, добавил в густой ароматный напиток молоко и сахар и направился с ним в гостиную. Удобно разместившись в мягком кресле, мужчина поставил кофейную пару на столешницу кофейного столика, выполненного из розоватого австралийского лайсвуда. Он не спешил с началом своего обычного завтрака: наступившее утро было для него очень значимым, и Алан хотел прожить его с новым наполнением и смыслом. Не стал включать он и огромный экран плазменного телевизора, как делал это ежедневно и совсем не для того, чтобы развлечься: причина такого фонового сопровождения заключалась в страхе остаться в тишине… наедине с собой. Но когда он смог побороть эту фобию, ему до исступления захотелось ее послушать. Сделав небольшой глоточек кофе, профессор задумался над этой мыслью, внезапно осознав, что не помнит, было ли такое время, когда он, находясь здесь, пребывал в относительном безмолвии. Пока была жива Джоан, ее высокий тембр голоса, зачастую переходящий в повизгивание безнадежно расстроенной скрипки, заглушал любое звучание мироздания. Казалось, что ее полное, круглое тело вбирает в себя, подобно черной дыре, все звуковые волны. Поэтому первый счастливый случай произошел с Аланом в тот день, когда с Джоан произошла трагедия (иногда горе ближнего, оказывается, радует!). Чудом пережив первый инсульт, она на некоторое время замолчала. И тогда профессор понял, что невозможность для его жены раскрывать свой рот, чтобы исторгать оттуда чудовищные звуки, – самое страшное, судя по всему, для нее наказание. Но женщина оказалась сильнее болезни, хоть и ненадолго.

Наслаждаясь тишиной и покоем, Алан наконец-то, обрел свободу! Как долго он к этому шел! Как тяжело и мерзко…

Допив кофе, профессор прошел на кухню и сделал себе незамысловатый завтрак: подсушил в тостере пару кусочков хлеба, вынул из холодильника сливочное масло, ветчину и джем. Затем мужчина сварил еще одну чашку кофе, аромат которого как-то по-новому его взбудоражил. Водрузив все на поднос, Алан через гостиную отправился с ним на террасу. Совсем недавно здесь проводила все свое свободное время Джоан. Последствия первого инсульта оказались не столь серьезные, как могли бы быть. Когда женщине стало плохо, рядом находилась их помощница Полин, которая сразу вызвала «скорую помощь», поэтому миссис Биггс удалось избежать паралича и других серьезных последствий.

Алан поставил поднос на деревянную столешницу и уселся в плетеное кресло. Отсюда открывался живописный вид на озеро и сосновую аллею. Сегодня все было по-другому: пронзительная красота пейзажа околдовала профессора. Он долго размышлял о мистической власти мироздания над человеческим сознанием, хотя и сам человек является непостижимой его тайной. Завороженный совершенной гармонией природы, Биггс совершенно забыл о голоде: эмоции, переполнявшие его, захватили все мысли мужчины.

Было раннее утро, и в восходящих лучах солнца легкая дымка тумана казалась светящимся нимбом, сквозь которую угадывалась амальгама озера, таинственно мерцающая серебром, сверкающая позолотой и россыпью ярких бликов. Никогда еще ранее он не испытывал такого острого желания просто жить и наслаждаться каждым мигом земного бытия. Он не наблюдал за временем, хотя теперь у него появилась необходимость спешить, чтобы многое успеть… Жизнь действительно прекрасна! Только почему это знание пришло к нему так поздно?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 8. МАРК ЛОУТОН

Как мы и договаривались, Лора позвонила мне днем и попросила меня приехать к ней домой вечером, часам к семи. Ее голос звучал ничуть не лучше, чем в предыдущий наш разговор. На мои вопросы женщина отвечала очень кратко и неохотно, объяснив, что сейчас чувствует себя несколько разбитой, но уверенно пообещала восстановиться к предстоящей встрече и все подробно мне рассказать. В этом отношении она была права: не стоило такие вопросы обсуждать по телефону. Но все же журналистка мельком упомянула о своих подозрениях: за ней и ее домом ведется наблюдение, причем осуществляют эту слежку какие-то странные личности, напоминающие актеров массовки. Она упомянула, что Адам проверил ее дом на всякие электронные «штучки» и ничего не обнаружил. В конце нашей беседы в ее тусклом и пугающе монотонном голосе прорвался аккорд мрачной усталости, грозивший обрушиться пронзительной истерикой. Я внутренне сжался, почувствовав неприятное волнение в ожидании эмоционального взрыва моей приятельницы, но Лора оказалась сильнее, чем я полагал. Трудно успокоить рыдающую женщину даже когда находишься с ней рядом, а уж по телефону… Журналистка попрощалась со мной почти спокойно, а я, услышав звуки отбоя, облегченно вздохнул, как обычно найдя себе оправдание. В этот раз мне быстро удалось заглушить робкий стон моей совести, пообещав ей скорое решение всех проблем взволнованной женщины. Знал бы я в тот момент результаты своей будущей деятельности!.. Как все же великодушно мироздание, скрывая от нас завтра и забирая вчера! Хотя иногда хочется, чтобы и сегодня испарилось!

К фамильному особняку Лоры я подъехал без пятнадцати семь, хотя считаю, что приходить раньше назначенного времени – утонченное издевательство над пригласившим тебя человеком. Поэтому оставшееся до встречи время, предварительно выйдя из машины, я прогуливался по ближайшим окрестностям, но ничего подозрительного не обнаружил. Никакая группа лиц, настороживших Лору, меня здесь не ожидала, хотя подходящих мест для укрытия в этой местности, похоже, и не наблюдалось.

Особняк мисс Кэмпион располагался вдали от других домов и походил на небольшой замок, окруженный аккуратненьким маленьким поместьем. Лора унаследовала его после смерти своей бабушки, умершей более десяти лет назад. Конечно, журналистка здесь почти все перестроила с учетом своего вкуса. Здание было выполнено в стиле неоготики с элементами модерна и ар-деко: вытянутые своды и черные остроконечные крыши башенок, большие окна и многоцветные витражи, монументальность форм и изящество отделки. Издали особняк казался фантастической огромной бабочкой с блестящими крыльями. Но, честно говоря, внутреннее оформление дома было несколько мрачновато, хотя, очевидно, мое видение домашнего комфорта разительно отличается от представлений мисс Кэмпион в этом вопросе. Мне любопытны животные, в том числе и рептилии, однако отношусь к ним все же с небольшой долей опаски, даже если они не могут навредить мне физически, так как душевное спокойствие для человека считаю не менее важным. А замок Лоры, на мой взгляд, похож на огромный «террариум», несмотря на то что его многочисленные обитатели представляют собой всего лишь синтетические копии настоящих животных; поэтому, находясь в гостях у журналистки, я испытываю какую-то озабоченность и даже тревогу (и насколько мне известно, я не одинок в своих ощущениях). Возможно, при наличии семьи с дюжиной детишек, многочисленных родственников и прислуги – мне бы жилось здесь спокойно, по крайней мере, не тревожно (к тому же меня нельзя причислить к категории впечатлительных людей). Зато сама хозяйка этого великолепия чувствовала себя в этом замке очень комфортно, во всяком случае, до некоторых пор. Что ж, каждый имеет право на свои маленькие странности… Вопрос только в том, насколько они «маленькие».

Невысокая изгородь из ели и туи, окружающая большой двор особняка, не скрывали мастерство ландшафтного дизайнера. В филигранных пропорциях примыкающей к замку территории не было нарочитости и вульгарного пафоса. Небольшой сад, оранжерея, бассейн, искусственные водоемы, теннисный корт были ухожены с любовью и единственной целью – приносить эстетическое наслаждение, удовольствие и радость бытия.

Десять минут спустя я уселся в свой синий «мазератти» (подарок моей любимой Сильвии) и собирался было нажать на клаксон, как ажурные металлические ворота распахнулись, и я въехал на ухоженный двор участка. Выключив двигатель и захватив свой рабочий чемоданчик, я вышел из машины. Лора шла мне навстречу. Выглядела она, вопреки моим ожиданиям, великолепно: спокойная и уверенная в своей неотразимости. Я даже немного оторопел от ее сногсшибательного вида.

Женщина молча мне улыбалась, видимо, ожидая, когда я приду в себя. Через некоторое время и с некоторыми усилиями мне это удалось.

– Добрый вечер, Лора, – я восхищенно причмокнул губами, покачав головой. – Ты сегодня фантастически красива!

– Спасибо, я хотела тебя поразить, – сказала она, лучезарно улыбнувшись. Ее темные глаза слегка прищурились под лучами заходящего сентябрьского солнца и можно было подумать, что Лора иронизирует надо мной или моими словами.

– Ты весьма преуспела в этом! – Я поцеловал ее в щеку.

Обменявшись дружескими поцелуями, мы пошли с ней по дорожке к дому.

– А может, ты не достаточно критичен ко мне? – засмеялась она.

– Не знаю, не знаю… Но помнится, ты сама не раз говорила, что у меня есть вкус. Ты изменила свое мнение?

– Нет, что ты! Я всегда считала, что у тебя отличный вкус, особенно в отношении женщин. Но я в него «не вписывалась», – засмеялась она, приблизившись ко мне и вновь лукаво улыбнувшись, слегка прикоснулась губами к моей щеке. Я ощутил запах, исходящий от ее волос и кожи. В нем были новые, совершенно незнакомые мне нотки, своего рода аромат-намек: сочетание свежести и легкой сладковатой томности какого-то цветка. Никогда ранее Лора не пыталась меня соблазнить… так тонко, что ли; пару лет назад она действовала достаточно прямолинейно, но сегодня в ее арсенале присутствовала чувственная композиция ароматов, хрупкий шлейф обещаний… С чего бы это? Надо будет подумать на досуге.

Справа от вымощенной гравием дорожки, в предвечерних сумерках, матово блестел декоративный пруд, окаймленный разноцветными камушками. Я заметил появление новой альпийской горки и живых зеленых пирамид.

Тем временем Лора продолжала радостно щебетать:

– Вот теперь и думаю: либо ты стал льстецом со времени нашей последней встречи, либо… я действительно стала красивой?

Я молчал, задумавшись, не притворство ли ее веселье? Не очень-то это сочеталось с утренней тревогой моей приятельницы. Или она хочет показаться мне храброй, какой и была всегда? Быть может, женщине просто неприятно вспоминать о проявленной ею слабости: трусливые стрингеры не берутся за криминальные расследования.