Как понравиться маньяку

– Мой мальчик влюбился, – прошептала она и, подперев пухлую щеку кулаком, глубоко задумалась.

Такой невестки, конечно, врагу не пожелаешь. И все же надо проверить, отчего умерли ее бывшие свекрови, кажется, она говорила, что от отравления… Что она там еще рассказывала? Что по ночам любит выходить на балкон и выть на луну? Максимушка, бедный Максимушка, как же тебя так угораздило…

– А может быть, ты ее не очень сильно любишь? – с надеждой в голосе спросила Капитолина Андреевна.

– Очень, – горячо выпалил Кочкин. – Да ты не переживай, она хорошая, просто характер у нее… необычный, вернее – необыкновенный.

Мысли Капитолины Андреевны резко развернулись и табуном заспешили в другую сторону. Это же теперь у нее будет невестка! Настоящая невестка! Девушка, конечно, с прибабахом, но кто не грешен? Это надо же, сколько впереди интересного! Лучше бы молодым устроиться здесь, под боком, – можно активно участвовать в их жизни. Но они вряд ли этого захотят… Плохо. Ну ничего, три раза в неделю… Нет, четыре раза в неделю она будет приезжать к ним с ревизиями. Чудесно!

– Вы уже и свадьбу наметили? – засуетилась Капитолина Андреевна.

– Ну что ты, я еще даже не сказал ей о своих чувствах… неловко как-то…

Максим Григорьевич вдруг испытал душевное облегчение: давно ему хотелось поговорить с кем-нибудь об этом, и вот такая возможность представилась.

– Так что же ты медлишь! – воскликнула Капитолина Андреевна. Почувствовав себя в центре событий, он выскочила из-за стола, уронив на пол салфетку, и заметалась по комнате. – Надо уже засылать сватов!

Такой перемены в матери Максим Григорьевич не ожидал, поэтому вжался в стул и, надеясь, что новая волна энтузиазма родительницы не обрушится на Олесю и их пока еще хрупкие отношения, покачал головой и сказал:

– Мама, не надо.

– Надо, сыночек, надо!

Глава 19

Играя роль приманки, будьте естественны и неотразимы – дайте возможность следователю хорошенько поволноваться за вас.

В прокуратуру Леська зашла легко и непринужденно, здесь она уже чувствовала себя как дома. Ника семенила следом. Из-за «нового маньяка» ей опять приходилось дежурить вечерами у подруги, и с Игорем они временно перестали видеться, утешали ее только телефонные звонки и слова: «Я так соскучился, ты даже себе не представляешь!»

– Я пойду одна, так интимнее, – шепнула Леська, косясь на унылого дежурного. – Если смогу, направлю к тебе Игоря, а лучше позвони ему сама, пусть спустится.

– Неловко как-то.

– Да ты что! Он же рад будет.

Ника взбодрилась, заулыбалась и счастливо закивала.

– Сейчас позвоню, иди. Только ты там особо на своем плане не настаивай, пусть Кочкин подумает и решит, стоит так поступать или нет.

– Не волнуйся, – отмахнулась Леська, – я его так уговорю, что выбора у него просто не останется.

– Не сомневаюсь, – выдохнула Ника, глядя на удаляющуюся подругу.

Леська, решив все формальности с дежурным, направилась к кабинету Максима Григорьевича. Утром у нее мелькала мысль просто позвонить и решить все вопросы по телефону, но она ее отвергла – душа требовала личной встречи со следователем.

Увидев удивленное и одновременно радостное лицо Кочкина, Леся завиляла бедрами и поплыла к стулу.

– А я как раз ломаю голову над нашими подозреваемыми, – улыбнулся Максим Григорьевич, откладывая бумажки в сторону.

Вчера ему еле удалось уговорить мать не вмешиваться в его личную жизнь. Капитолина Андреевна требовала телефон и краткую биографию будущей невестки в письменном виде. Кочкин стоял насмерть и даже под пытками в виде: «Валокордину мне, валокордину!» – настаивал, что это его личное дело и он сам как-нибудь разберется. Правда, пришлось дать обещание, что в самое ближайшее время он сам начнет действовать и вскоре пригласит «невесту» на еще одни смотрины. Сейчас Максим Григорьевич старался не думать об этом.

– Одного можно уже вычеркнуть, – важно сказала Леся. – Эдик уезжает в Тамбов на длительное время. Карьера пошла в гору, и, похоже, его больше ничто не занимает.

– Это точно?

– Ага, мы вчера с Никой были на съемочной площадке, он там играл небольшую роль, ну и… Я провела настоящее расследование и считаю Эдика вне подозрения!

Олеся вкратце рассказала о своей великой актерской игре. Максим Григорьевич живо представил эту картину и немного посочувствовал Эдику, Милене Кольцовой и режиссеру.

– Я проверю эту информацию на киностудии, и если Эдик будет безвылазно сидеть в Тамбове, то пока мы о нем забудем, – кивнул он.

– Я бы на вашем месте меня похвалила, – требовательно сказала Леська. Странно, что-то Кочкин не скачет вокруг нее и не восхваляет ее ум как только можно.

– Вы проделали очень важную работу, – спохватился Максим Григорьевич, – но только, прошу вас, пожалуйста, больше не рискуйте своей жизнью! И не предпринимайте ничего, не посоветовавшись со мной.

– Хо-ро-шо, – сказала по слогам Леська и закинула ногу на ногу так, что Максим Григорьевич смутился и отвел взгляд от ее оголившихся коленок.

– Хотел вас спросить…

– Да, внимательно слушаю. Если вам нужна информация, я всегда рада помочь, обращайтесь утром, днем, вечером и ночью.

– А где ваши свекры?

– В каком смысле?

– Вы с ними знакомы? Что вы вообще знаете о них?

Леська бы с большим удовольствием поговорила об ужине при свечах, но раз его интересуют свекры, то ничего уж тут не поделаешь.

– С первым свекром – Дмитрием Васильевичем – я знакома. Нормальный товарищ, вовремя, кстати, от своей жены сбежал…

– Так они развелись? – перебил Кочкин, конспектируя каждое Лесино слово в блокноте.

– Да. Приблизительно через год после того, как я вышла замуж за Николая.

– А почему так получилось?

– Так кто же с Татьяной Аркадьевной уживется?! – воскликнула Олеся. – Он и так с ней довольно долго протянул. Ругались они часто. Она его пилила, как только можно. Вжих-вжих, вжих-вжих, туда-сюда, туда-сюда. Еще ревновала: он на полчаса домой с работы попозже придет, так она два дня потом с ним не разговаривает и демонстративно его вещи в чемодан укладывает. Целый год я эту картину наблюдала, и вот в один прекрасный для него вечер он не стал ничего доказывать, не стал ругаться, а просто подхватил заботливо собранный чемоданчик и ушел. Я его после этого только два раза видела – он за остальными вещами приходил и насчет развода поговорить. Татьяна Аркадьевна орала как резаная, что он молодость ее загубил и что она не даст ему видеться с сыном, я чуть со смеху не умерла: Николаю уже за двадцать было.