Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть

Но это была не единственная моя проблема — еще я никогда не мог запомнить, как кого зовут. Как только я появился в редакции, Эйми Белл подчеркнула, насколько важно знать всех своих коллег по именам. Она рассказала известный случай о съемках «60 минут» сюжета с Тиной Браун. Судя по всему, та решила устроить для ведущего программы экскурсию по издательству и впервые за все время своего руководства приветствовала каждого сотрудника по имени. Стоит ли говорить, что некоторых из них она назвала неправильно.

Поскольку в издательстве я появлялся каждый день часам к одиннадцати, источая алкогольные пары и страдая от ужасного похмелья, то к своему кабинету я вынужден был пробираться сквозь строй сияющих свежестью сотрудников, каждый из которых выкрикивал мне «Привет, Тоби». Мне следовало бы им ответить «Привет, такой-то» в зависимости от того, кто это был, но я не хотел рисковать на случай, если мог ошибиться с именем. Поэтому я лишь бормотал «Привет» в надежде, что они не поймут, знаю я их имена или нет. Но думаю, никто из них не питал иллюзий на мой счет — и они были правы.

Мэтт Тирнауэр не мог отказать себе в удовольствии, чтобы не поприветствовать меня словами «Лорд Янг». Когда я подавал новую заявку на кредитную карточку «Американ экспресс», то указал в ней в качестве своего адреса Мэдисон-авеню, 350, из-за чего мои ежемесячные отчеты по балансу стали приходить в офис «Вэнити фэр». Вскоре Мэтт перехватил один из них и пристал ко мне с требованием объяснить, почему он был на имя «Достопочтенного Тоби Янга». Пришлось объяснить, что мой отец лорд. Эта новость его ошеломила — для него я был типичным представителем среднего класса. Но потом он стал называть меня либо «Лорд Янг», либо «Маленький лорд Фоунтлерой», либо «Ваша светлость». Я пытался втолковать ему, что являюсь всего лишь сыном пожизненного пэра и поэтому действительно принадлежу к среднему классу, но все без толку. Все время, что я проработал в журнале, он продолжал называть меня «Лорд Янг», иногда даже склоняя голову в насмешливом поклоне. В любом случае это также вряд ли положительно отразилось на моей профессиональной репутации в издательстве.

К счастью, «Вэнити фэр» был далек от демократии, поэтому, пока главному редактору нравилось иметь меня под рукой, мне было безразлично, считают ли меня остальные фигляром из высшего общества. Главное — не испортить отношений с 600-фунтовой гориллой, сидящей в угловом кабинете. Мэтт и Эйми неоднократно пытались мне вдолбить, что пока Грейдон на моей стороне, со мной все будет в порядке.

Мне следовало их послушать.

Цепочка событий, приведших к ухудшению наших с Грейдоном отношений, началась с того, что он заметил меня на шоу Кельвина Кляйна во время Недели моды. Самая большая моя проблема, связанная с показом весенней коллекции (довольно странно, что осенью проводят показ весенних коллекций), была не в том, что происходило на каждом шоу, а в том, как туда попасть. Поэтому я обратился за советом к Элизабет Зальцман.

— Во-первых, лишь одно из них заслуживает внимания — шоу Кельвина, — сообщила она. — Поверь, побывав на одном из них, в другой раз тебе уже не захочется туда идти, разве только ты будешь вынужден это делать.

Это звучало разумно. Но каким образом я могу получить билет?

— Забудь о первом ряде, — сказала она, делясь коллективной мудростью, накопленной в недрах индустрии. — Тебе нужно попасть за кулисы. Ведь ты же хочешь поглазеть на обнаженных девочек, правильно?

Черт побери, именно этого я и хочу!

Она пообещала достать пропуск с полным доступом, а тем временем провела со мной ликбез по «пищевой цепочке» в мире моды. После закулисья на втором месте находился первый ряд, но только если там не было фотографов, которые загораживали обзор. За ним следовал не второй, а третий ряд. На втором очень часто вид заслоняли головные уборы тех, кто сидел впереди, тогда как третий ряд находился на небольшом возвышении. Потом шли места в проходе и самыми последними в списке — унижение, на которое можно было пойти только в самом безвыходном положении, — шли стоячие места.

На следующий день, придя на работу, я обнаружил на своем столе белый конверт, на котором розовым фломастером было написано «Тоби». Ага, подумал я. Конверт был надписан Пиппи, а значит… он от Элизабет. Это мой пропуск с полным доступом на шоу Кельвина Кляйна! Я торопливо разорвал конверт, но, увы, из него выпал самый обычный билет, в самом верху которого большими черными буквами было отпечатано «Стоячее место».

— Извини, дружок, — объяснила Элизабет, заглядывая ко мне в кабинет. — Это все, что я смогла достать.

Что ж, это лучше, чем ничего. И вот в назначенный день я терпеливо стоял в очереди вместе с другими представителями низших форм жизни, пока «сливки общества», экипированные в боевые доспехи, неторопливо проходили внутрь. Здесь были Джордж Уэйн в фиолетовом бархатном костюме, Анна Уинтур в обязательных темных очках от Шанель, Дональд Трамп со своими «запонками» — двумя блондинками, висящими на каждой его руке. Это было настоящее шоу в мире моды. В конце концов запустили и тех, у кого были билеты на стоячие места. Нас согнали в нечто, напоминающее загон и огороженное металлическими барьерами.

Элизабет небрежно опустилась на свое место прямо в середине первого ряда, невольно привлекая мое внимание к пустующему слева от нее креслу. Еще одно незанятое место находилось в конце ряда справа от нее. Я и не думал о том, чтобы сесть рядом с ней — это место вероятнее всего было забронировано для Грейдона, — а вот как насчет того, что с краю? Оно выглядело чрезвычайно соблазнительным. И хотя на нем и в самом деле была прикреплена табличка, предупреждающая, что место занято, я еще не видел никого, кто заявлял бы на него свои права. Когда до начала шоу оставалось несколько секунд, а место продолжало пустовать, я, оглянувшись на несчастные лица тех, кому весь вечер предстояло провести стоя, решился занять его. Наклонившись, пролез через барьер и направился к своей цели. Зал был набит «планшеточными нацистами», но я подумал, что, создав вокруг себя атмосферу авторитета и власти, мне удастся проскочить мимо них без приключений. Разве половина сидящих здесь людей на самом деле не обманщики? После напряженного прохода сквозь ряды, во время которого я старательно смотрел перед собой с уверенным видом и милостиво улыбался, мне удалось добраться до первого ряда, не вызвав подозрений. Мне это удалось!

Как только я сел, в зале появился Грейдон. Решительно направляясь к первому ряду, он действительно выглядел потрясающе. Не каждому дано так ходить, как это делал Грейдон. «Мне нравится, как он двигается, — сказал о нем однажды Джей Ленно [76] журналу «Нью-Йорк». — Он потомок тех янки-аристократов из Нью-Йорка и Коннектикута, которых, как нам казалось, уже не существует». Я сидел и наблюдал за ним с благоговением. В следующий раз, сказал я себе, когда буду подходить к какому-нибудь «планшеточному нацисту», сделаю именно так. Проклятие, это ему следует дефилировать здесь по подиуму!

76

Джей Ленно — комедийный актер, ведущий ток-шоу.

Неожиданно он меня заметил, и на его лице промелькнуло выражение легкой досады, мол, он-то что здесь делает? Грейдон остановился прямо передо мной.

— Тоби, ты не можешь сидеть в первом ряду, — сказал он мне шепотом. — Ты все еще в первой комнате.

Я подумал, что он шутит.

— Не беспокойся, — таким же шепотом ответил я ему, — Элизабет приберегла для тебя местечко.

— Мне плевать, — он повысил голос. — Убирайся отсюда к чертовой матери.