Как познается Бог. Книга 1. Автобиография учёного, изучавшего Бога

… И там же, в той же научной организации, мне довелось слышать рассказы о злодеяниях над этими прекрасными животными людей в белых врачебных халатах.

Одному, например, надо было “научно доказать”, за счёт чего дельфин плавает [9] . Он вытаскивает животных из воды, тут же топором отрубает им хвосты и бросает в воду. Дельфины, окрашивая воду кровью, бьющей из ран, захлёбываются и тонут.

Так…, значит — хвост с его плавником действительно нужен дельфину. Чтобы плавать и держаться на воде.

9

При написании своих книг я выбрал принцип не упоминать имена большинства описываемых представителей порока: они не достойны увековечивания их имен. И напротив — мне радостно сохранить для потомков имена героев!

А зачем нужны ласты? Он отрубает ласты другим животным и наблюдает, как те долго-долго пытаются удерживаться на поверхности воды с помощью одного лишь хвоста. Потом, обессилев, всё же тонут…

Отлично! Материал для “научной” статьи собран!…

… Дельфины умеют издавать звуки, предназначенные специально для людей, то есть, в слышимом человеческим ухом диапазоне. Так они говорят людям о своей радости, благодарности, дружбе!

Но от боли — они кричат в своём ультразвуковом диапазоне, человеком не воспринимаемом. Поэтому, они стали удобным объектом для “исследований” врачей и физиологов: не надо утруждать себя обезболиванием пациентов во время хирургических операций! Новичкам, выражающим изумление по поводу этого изуверства, они отвечают: вы же видите, не кричит, значит — не больно, у дельфинов очень слабая болевая чувствительность…

И режут без наркоза, лишь привязав покрепче…

Проводились, в том числе, операции на головном мозге. Вскрывали череп и тыкали иглами электродов в разные участки мозга, смотрели: что будет? Рабочий день врачей-экспериментаторов заканчивался — и они уходили домой, оставляя в ванне до завтра живого дельфина со вскрытым черепом и обнажённым мозгом. Назавтра, отдохнув и набравшись сил, они снова приходили тыкать ему иглами в мозг… Так продолжалось по несколько суток, пока животное не умирало.

Именно в той же организации я невольно оказался втянутым в яркий эпизод научной фальсификации.

Я тогда заведовал лабораторией, и две лживые и бездарные “научные работницы” параллельной организации решили, “подстраховываясь” моим именем, опубликовать в тематическом сборнике статью, взяв меня в соавторы без моего ведома. Статья была посвящена обширным экспериментам на богатом материале. Хотя эти эксперименты никогда никем не проводились: весь материал статьи был просто ими выдуман. Любопытная деталь: в начале статьи речь шла о том, что эксперименты шли на крысах, а в конце — что будто бы на мышах… Не хватило ума, чтобы хоть врать-то логично!

Ещё до того случая, бывало, при общении с одной из тех “научных сотрудниц” я мягко выражал ей удивление по поводу её тотальной некомпетентности в той научной проблеме, по которой она готовила диссертацию. На мои советы прочитать такие-то и такие-то научные публикации, она реагировала всегда однотипно. Она кричала в ответ:

— Как Вы смеете так со мной разговаривать?! Я — мать двоих детей!

И в доказательство приводила своих двух задёрганных и забитых сынишек-заморышей — бледных, понурых, никогда ничего не говорящих…

… Мне довелось насмотреться на множество таких псевдо-учёных разных рангов.

Например, пришлось работать вместе с “застаревшей” девственницей, писавшей диссертацию по сексологии. Поскольку личного сексологического опыта у неё не было, и вообще всё это было ей чуждо и непонятно, — она никак не могла выучить разницу между двумя “иностранными” словами: эрекция и оргазм… И ведь защитилась!…

… Или доктор медицинских наук утверждает, что совершенно необходимо питаться теми продуктами, которые вызывают интенсивное газообразование в кишечнике: ведь именно только благодаря газам, мол, пища передвигается по кишечнику…

… Или пост директора медицинского института бессменно занимает академик — толстенный старик-алкоголик и морфинист. Он когда-то “прославился” своими “заказными” идеологизированными публикациями против Зигмунда Фройда (Фрейда) и был за это быстро “продвинут” по научной лестнице функционерами КПСС. В последние лет десять его правления единственным занятием на рабочем месте было для него задирание юбок всем женщинам (в самом прямом, не в переносном, смысле). Так действовал на него морфий, вызывая отвратительную старческую похотливость безумного маразматика. Он, будучи директором, подписывал деловые бумаги только наиздевавшись в своём кабинете над принёсшими их лаборантками, аспирантками, научными сотрудницами. Если же у него в кабинете оказывался мужчина (например, я), он выводил его в приёмную и, подмигивая ему, обращался к каждой из сидящих в приёмной женщин:

— Ну-ка, посмотрим, что у тебя там…

И задирал по-очереди им всем, испуганно отбивающимся, юбки.

Его смерть была знаменательной. Он умер не как герой, сражаясь за благо людей, и не спокойной доброй кончиной. Он умер, сидя на унитазе.

… Другой подобный директор — хотя и не наркоман, но член-корреспондент Академии медицинских наук — некоторое время правил другим медицинским институтом, к счастью не долго, пока тоже не умер. Он, по-видимому, был в прошлом воплощении гориллой. Для него был характерен низкий интеллект и в обычных ситуациях. Но когда он раздражался, то принимал позу возбуждённого самца обезьяны (сильно сутулую с висящими прямыми руками) и, теряя самоконтроль, начинал делать резкие вращения всем корпусом то в одну, то в другую сторону. При этом он выкрикивал всегда одни и те же слова: “Оштрафовать! Уволить! Посадить! Арестовать!”…

За время его правления институт потерял всех лучших врачей и ведущих учёных…

… В том же институте был ещё один интересный “экспонат” — скандальная тётка-главврач с весьма низким уровнем интеллекта. На языке старой психиатрии, таким ставили диагноз “физиологическая глупость”. “Физиологическая” — это значит ещё не “патологическая”, то есть, ещё не олигофрения, но близко к ней. Я пытался расспросить врачей-”старожилов” института: почему вдруг такая дура — и главврач? Мне отвечали с многозначительными жестами: уволить её — НЕ-ЛЬ-ЗЯ…, допустить, чтоб работала непосредственно с пациентами — тоже: покалечит; поэтому-то и приходится держать на этом “пьедестале”, это — наименьшее из зол…

… Ещё один академик был биологом. Суетливо-дёрганно-важный — он говорил всегда такой скороговоркой, столь невнятно — что понять его было невозможно, за исключением лишь отдельных слов. Его не понимал никто. Самое интересное было — наблюдать научные заседания, где он — как академик, директор какого-то института, — выступал с речью, которую кому-то приходилось услужливо комментировать, восхвалять, благодарить его за ценные советы и указания… Подчинённым сотрудникам приходилось сочинять самим то, что он, кажется, имел в виду в своём выступлении, при этом настороженно следя за его мимикой: чтобы вовремя подстраивать свои хвальбы и благодарности, если вдруг что не так…

… Как такие “директора” продвигались по служебной карьере? — через услужливость перед главарями КПСС и КГБ: кого-то (например, чьих-то сына, дочь, жену) надо было принять на хорошую должность, кого-то — уволить, на кого-то — донести, кого-то — оклеветать, публично осквернить…

… Бог, готовя меня к большой социальной работе, показывал разные психотипы людей. Для меня это были как бы экскурсии по зоопарку с выставленными Им характерными экспонатами…

Это были маразматики-учёные…