Как приручить принцессу

Спросила и тут же пожалела. Ну, какая у него семья? Либо одинок, либо вообще вдовец. Не похож мой новый знакомый на семейного человека. На человека, счастливого в семейной жизни.

— Моя семья это пчелы, — коротко ответил он.

— Как… мило. Да, очень мило, — закивала я. — Значит, больше никого?

Меллариус помолчал. Уставился в кружку, словно ища в ней ответы.

— Она отменила свадьбу, — наконец сказал он.

— О… — очень-очень неловко.

Да, Эйлин, ты просто мастер тактичности. И ведь даже сказать нечего. Все те пустые слова, что предписаны правилами этикета, не подходят для этой обстановки и этого человека. Слишком уж тут все настоящее. Горячий чай в металлической кружке, жужжание мух и угрюмый, но какой-то очень настоящий человек, сидящий напротив меня. Притворство и фальшь не для него. Он не поймет подобного.

— Мне очень жаль, — произнесла я, пытаясь взглядом и голосом выразить всю свою искренность. Мне действительно было жаль. Не следовало лезть в чужую душу.

Меллариус лишь пожал плечами.

— Что же, полагаю, что пчелы это тоже замечательная компания, — смена темы — неплохой вариант. Мой собеседник, кажется, ничуть не возражал.

— Да, — или возражал. Интересно, он всегда такой молчаливый или это только мне так повезло?

— У меня пчел нет, зато есть ласточка, что живет в сарае, и, конечно, муж, — под пристальным взглядом пчельника я стушевалась и начала болтать без умолку: — Муж, разумеется, не живет в сарае. Ничего подобного. Мы с ним живем в доме. В нашем замечательном доме, который вы назвали живым. Кстати, почему вы так сказали? Дом обладает какой-нибудь магией? Не подумайте, я ничего против магии не имею. Наоборот, это было бы очень славно. Мне всегда было интересно все магическое. Это так волшебно. Настоящие чудеса, понимаете? Не то что те странные самоходные кареты, что появились за морем. Говорят, за ними будущее, но я считаю, что это просто глупость какая-то. Впрочем, возможно, вы не согласны. Мой муж тоже, возможно, не согласен. Может, он поэтому так долго не возвращается — не хочет иметь дел с живым домом. К слову, вы случайно не знаете, где он? Не дом, конечно, а муж. Кажется, я его слегка потеряла.

Нервный смешок сорвался с моих губ и я постаралась заглушить его чаем. Похоже, я совсем одичала в этой глуши, даже не могу поддержать нормальную беседу. Министр обороны бы сказал, что за нас пусть говорят наши арбалеты, но у меня арбалет отсутствовал. Оставалось только изрядно потрепанное красноречие.

— Он ушел в город, — нарушил тишину Меллариус.

— Прошу прощения?

Ученица и наездник. Небесная академия

— Не стоит. Ваш муж, — повторил он, словно именно эти слова я не поняла. Пришлось молча кивнуть. — Ушел в Мизил.

— Возможно, вы знаете, куда именно? — в душе начала пускать робкие ростки надежда.

— Не знаю, — ответил он, не раздумывая.

— Но разве ваши пчелы?.. — осторожно спросила я.

— Думаете, я просил пчел следить за вашим мужем? — недоверие мелькнуло в глазах Меллариуса. Кажется, он даже понять не мог, как мне вообще подобная мысль пришла в голову.

— А разве…

— Я встретил его на дороге, когда шел смотреть, как цветут дальние луга. Спросил, как поживает. Обычная вежливость. Он сказал, что идет в город по очень важному делу. Говорил что-то о том, что собирается все изменить или что-то в этом роде.

— Он не упоминал, что именно хочет изменить? — я уже совершенно ничего не понимала. Куда мог исчезнуть Лаэрт? Что он хотел сделать?

— Не люблю лезть в чужие дела, — хмурился Меллариус. — Похоже, вы думаете, что я только и делаю, что прошу пчел собирать мне сплетни по округе. Они занимаются нектаром. Они делают мед. Вполне достаточно задач, чтобы прибавлять к этому слежку за чужими мужьями. Если что-то видят между делом, рассказывают мне, но специально просить их преследовать кого-то я бы не стал.

Самая длинная речь из всех, что пчельник произносил в моем присутствии до сих пор. И, разумеется, это отповедь. Потупившись, я промычала извинение.

— Я вовсе не считаю, что вы сплетник, просто мой муж пропал. Разве не естественно пытаться узнать как можно больше в такой ситуации?

Мужчина, казалось, смягчился немного. Он буркнул:

— Спросили бы у Кэсс, может, она что видела.

— Я… я решила, что не стоит ее беспокоить без крайней необходимости, — последовал дипломатичный ответ. Лучше уж так, чем признаваться, что ведьма меня пугает и соваться к ней лишний раз вовсе не хочется.

— Кэсс женщина странная, — какая-то непонятная эмоция промелькнула на его лице, — но знает много. Хотите разобраться, спросите ее.

— Может, вы можете помочь мне с этим?

Он скривился так, словно я предложила залезть в чан с ядовитыми змеями и там искупаться. Торопливый отказ звучал непривычно, учитывая размеренность речи пчельника. Взглянув на него, сосредоточившего все свое внимание на остатках чая в кружке, я ахнула:

— Это Кэсс! — осенило меня. — Кэсс была вашей невестой и отменила свадьбу.

— Дело давнее, — неубедительно отмахнулся Меллариус. — Мед я принесу вечером. Оставлю на крыльце.

Он сбежал с такой поспешностью, что можно было предположить, будто бы я хищный зверь какой-то. Оставшись одна, я долго сидела на бревне и смотрела на остатки догорающего костра. Надо же… Угрюмый пчельник, оказывается, состоял в романтических отношениях с ведьмой. Интересно, почему они расстались? Впрочем, еще интереснее другое: куда делся мой непутевый муж? Не слишком похоже на побег, он явно собирался вернуться. Что-то случилось с ним в городе. Мизил город большой, где мне искать одного-единственного мужчину? И стоит ли? Да, он мой муж, но мы не близки. Мы первые встречные, едва знакомые друг с другом. Должна ли я жертвовать своим временем и силами, чтобы помочь почти чужому человеку?

Не знаю… Я не знаю, что мне делать. Я осталась совсем одна и помощи ждать неоткуда. Как бы я ни хорохорилась, делая вид, что у меня тут целая группа поддерживающих меня друзей, на самом деле и жабам, и лягушкам, и ласточке до меня нет никакого дела. Я принцесса и я впервые в жизни предоставлена сама себе. Никто от меня ничего не требует, никто ничего не ждет, но никто и не накормит меня, не заштопает мне платье.

Юркая ящерица пробежала мимо, шмыгнула в траву. Нет, сидеть и ждать тоже нельзя. Это худшая из возможных тактик. У меня есть ежевика, значит, нужно ее продавать. А если повезет, разузнаю что-нибудь в городе. Только прежде стоит вымыться. Торговля это, прежде всего, лицо. У опрятной и приятной глазу продавщицы скорее что-нибудь купят, чем у оборванки. Вымыться, причесаться, как сумею, и почистить платье. Начну с этого. А потом возьму свою корзину и отправлюсь в город.

Воду в бочке трудно назвать горячей, но она и не холодная — прогрелась на солнце. Ну и славно. Кажется, современные врачи говорят, что в горячей воде вообще мыться вредно. Вот только… как же быть с волосами. Они хоть и короткие, но нуждаются в мытье. До сих пор я мыла их простой водой, решив, что каменное мыло не лучший вариант, если, конечно, я не хочу облысеть к девятнадцати годам. Теперь же вопрос стоял ребром: волосы нужно мыть. Ну не брюквой же это делать! Вместо зубного порошка и щетки из свиной щетины я пользуюсь веточками, но ведь мыться ими невозможно. Пойти к Кэсс и попросить лишить меня остатков волос? Свои преимущества в этом есть, ухаживать станет гораздо проще: тряпочкой лысину протерла и дальше побежала.

Стоя у бочки с тепловатой водой, я одновременно разглядывала свое отражение в воде, притопывала ногой и прикидывала варианты. Выход должен быть. Определенно, должен быть. Просто я его пока не вижу.

— Я дурочка, — вслух призналась я. — Совершеннейшая дурочка. В сносках книжки про еду были дополнительные факты о крапиве. Она настолько полезна, что… что ее отваром можно мыть голову! Там было еще что-то про одежду, но это мне пока не очень полезно, а вот отвар крапивы для волос… Это можно попробовать.