Как уничтожили «Торпедо». История предательства

А в январе 2003 года в «Торпедо» случилось еще одно несчастье – был убит Юрий Тишков, талантливейший футболист, одареннейший человек, для которого эта команда навсегда осталась родной. Не случайно он и пережил-то ее всего на несколько месяцев.

Александр Бородкин («Торпедо»)

Крупным планом

Юрий Тишков: ну, недоиграл я, недоиграл

Он ворвался в наш футбол мощно и ярко. Настолько ярко, что хоть глаза зажмуривай. Талант, несомненный талант, приговаривали специалисты и болельщики, наблюдавшие за его игрой. Тогда казалось, что впереди у него – большое будущее, славные победы, известность, признание.

Но футбольный бог оказался к нему суров. Щедро одарив по-настоящему игроцким характером и мастерством, для реализации возможностей он отпустил ему только… три года. Точнее, три футбольных сезона.

Несправедливо? Жестоко? Да, наверное. Особенно если учесть, что средним по классу игрокам времени отводится несравненно больше. Впрочем, и за три года в футболе (и в этом, возможно, одна из великих тайн этой игры) можно успеть сделать немало. По крайней мере, столько, чтобы остаться в памяти болельщиков.

О ком это все? О нападающем Юрии Тишкове, выступавшем в конце 1980-х – начале 1990-х за автозаводское «Торпедо» и столичное «Динамо».

Мы сидели с ним в комнате редакции долгих два часа. Я почти не перебивал его. Не потому, что многое из того, о чем говорил Юрий, было мне известно (мы с ним давно знакомы) – просто слушал, как он об этом рассказывал.

Недавно, в который уже раз перечитывая дневники замечательного русского писателя Ивана Бунина, я наткнулся на такую его запись: «При воспоминании вспоминается и чувство, которое было в минуту того, о чем вспоминаешь». Вот именно такое чувство Юрия Тишкова и было одним из самых главных в его своеобразной исповеди. Иногда я почти физически ощущал то его состояние – радости ли, печали, которое он вновь переживал, вспоминая три коротких футбольных сезона своей карьеры игрока.

Закономерная случайность

– Мой путь в большой футбол вообще и в команду завода ЗИЛ в частности оказался во многом делом счастливого случая. В те годы, а было это в самом начале 1980-х, существовала очень хорошая традиция, сейчас, к сожалению, начисто утраченная: тренеры ДЮСШ ходили по обычным общеобразовательным школам и зазывали мальчишек к себе – заниматься футболом. Так, однажды к нам в школу № 315 с физико-математическим уклоном, что на Красносельской улице, пришел тренер Виктор Александрович Балашов. Пообщался с ребятами, понаблюдал за нами на уроке физкультуры и отобрал несколько человек. В том числе и меня – тогда ученика второго класса.

Работал он в ДЮСШ «Сокол», которая базировалась в районе Сокольников. Все было рядом, все было знакомо. Однако вскоре его пригласили работать в ДЮСШ «Торпедо». Это было, безусловно, заманчивое и, главное, перспективное предложение. Как-никак, школа команды высшей лиги. Он согласился и позвал меня с собой. Я с радостью откликнулся, но вот незадача – Виктору Александровичу дали группу ребят 1969 года рождения – то есть на два года старше меня. Что делать? Расставаться с ним не хотелось, но и идти на обман было совестно – как ему, так и мне. Поэтому Балашов, переговорив с руководством торпедовской школы, добился разрешения оставить меня при себе.

Вот так и получилось, что несколько лет я занимался вместе со старшими ребятами и лишь после их выпуска перешел в свою возрастную категорию – 1971 года рождения. Трудно ли мне было? Конечно. Приходилось, дабы не отставать от остальных, затрачивать больше усилий – даже просто физических, – проявлять максимум старания. Но все это, как я теперь понимаю, помогло мне выработать характер, умение терпеть и в конечном итоге быстрее вырасти как футболисту.

Недавно я нашел в своем письменном столе карточку участника чемпионата СССР 1986 года – тогда меня уже начали выпускать на 10–15 минут в играх за дублирующий состав «Торпедо». А ведь мне было только 15 лет, и учился я в восьмом классе. Представляете, что это значило для мальчишки моего возраста? Причем, не в обиду нынешним дублерам, соперники тогда были совершенно другого уровня. Когда Вадим Никонов, а именно он в то время руководил дублем, брал меня на выездные матчи, приходилось отпрашиваться с уроков в школе. Учителя, надо признать, всегда шли мне навстречу: знали, что от школьной программы не отстану – нагоню, если что.

Конечно, совмещать тренировки, игры и учебу было непросто. И мне не раз предлагали перейти в спецкласс СДЮШОР «Торпедо», через который, кстати, прошли Шустиков, Чугайнов, Чельцов, Ульянов. Но я отказывался – видел и знал, как там «учатся».

Считаю, что для всех мальчишек, занимающихся в футбольных школах, получение полноценного среднего образования должно стать нормой. Ведь станет он футболистом или нет, насколько он талантлив, чаще всего становится ясно лишь к 15–16 годам – то есть к выпускному классу. Скольким ребятам в этом возрасте дают понять или в лучшем случае они сами понимают, что больше им в футболе делать нечего. Скольких разочарований и даже маленьких трагедий в таких случаях можно избежать, если иметь образование, склонность к какому-либо иному роду деятельности.

Если же у тебя есть определенные способности к футболу, талант, то и тогда выбор может быть непростым. Мне пришлось с этим столкнуться. Мама очень хотела, чтобы я не бросал учебу и поступил в МАИ. Я тоже склонялся к продолжению образования, но мой интерес проявлялся совсем в иной плоскости. С детства я увлекся авиацией и мечтал стать если не летчиком, то хотя бы работать в этой сфере. Тогда в стране было два подобных училища – в Актюбинске и в Кировограде. Я размышлял, в какое из них подать заявление. Но тут в дело вмешался Никонов. Он не раз и не два беседовал с мамой и со мной, убеждал, доказывал, что у меня есть определенные задатки, способности и что я смогу добиться в футболе очень многого. Убедил-таки.

К тому времени в играх за дубль меня приметил Валентин Иванов и тоже проявил заинтересованность в том, чтобы я остался в футболе.

Тут уж я отбросил всякие сомнения и через год оказался в основном составе. Так и началась моя карьера.

Дебют

Все первое в жизни остается в душе человека навсегда. Так и мой дебютный выход на поле в основном составе «Торпедо» отложился в памяти настолько ярко и отчетливо, словно это было не 14 лет назад, а только вчера.

24 августа 1988 года. Мы принимали киевское «Динамо». Стадион «Торпедо» на Восточной улице забит битком. За полчаса до игры вышли на разминку. Погода великолепная – солнечный, тихий, нежаркий московский вечер. В первом тайме Владимир Гречнев с пенальти забил первый мяч, а в середине второго он же провел еще один. Мы повели – 2:0. А минут за 10–12 до конца встречи я вдруг увидел, как Никонов замахал рукой нам, запасным, стоявшим за воротами, и закричал: «Юра, Юра, быстрее!» Не смогу точно описать то ощущение, которое тогда испытал. Понятно, для чего меня звали: предстояло выйти на поле – в таком матче и против такого соперника. Помню только, что я глубоко вздохнул, подхватил свои бутсы и, расстегивая на ходу тренировочный костюм, побежал к скамейке. Пока зашнуровывал бутсы, Валентин Козьмич негромко мне говорил: «Спокойно, Юра. Выйдешь на поле – подвигайся, потерзай ложными рывками оборону киевлян, заставь защитников обратить на себя внимание. Пусть они увидят и почувствуют, что на поле вышел нападающий, который хочет и может забить». Возможно, в той игре я ни разу даже не коснулся мяча: первый матч есть первый матч. Тем более, когда тебе только 17 лет. Однако больше ни в том году, ни в следующем, 1989-м, я за основной состав не выходил. Но уже в начале 1990-го все межсезонье провел вместе с ним. А после того, как в середине первого круга вернулся из Тулона с олимпийской сборной СССР, которой тогда руководил Владимир Сальков, ко мне подошел Валентин Иванов и сказал: «Готовься, Юра, твое время настало».