Как в кино не будет

Финал разговора оказался вообще потрясающим. Елена Николаевна полезла под кровать и выползла оттуда с каким-то газетным свертком. Уже в своей комнате окончательно обалдевший Никита развернул бумагу и увидел... пачку денег. Пятьдесят тысяч, как выяснилось, причем дореформенных, имевших хождение в стране с 1947 по 1961 годы.

Ирина была просто в шоке. Если до сих пор в общем-то совершенно безобидная сумасшедшая начнет откалывать такие номера, то на семейной и личной жизни можно поставить большой и красивый крест. Ни один нормальный мужчина не выдержит такого "приданого" и, разумеется, сбежит.

– Понимаешь, - шепотом жаловалась она, сидя как-то вечером у меня в комнате, - Никита вообще человек непредсказуемый. Он может сорваться в командировку, о которой еще два часа тому назад и речи не было, и пропасть на неделю, а то и две. А может сутками сидеть над каким-нибудь сценарием или статьей, и тут его лучше не отвлекать и вообще не мешать ему. В личной жизни - полная неразбериха: от первой жены он ушел давно, но развелся только что. Там остался сын, второй сын у него от женщины, которая замужем за другим. Квартиру он оставил первой жене, прописан у матери, ждет свою квартиру. И еще - только это, Регинка, никому - он только формально работает на телевидении, а фактически он - контрразведчик. Подполковник. Поэтому с отпусками всегда безумные сложности: то там не отпускают, то здесь отпуска не дают.

– Семейная жизнь у тебя, похоже, будет интересная, - хмыкнула я.
– Ты просто какой-то специалист по незаурядным личностям. А попроще тебя не устраивает?

– Где же на всех простых взять, нужно кому-то и со сложными жить, отшутилась Ирина.
– Зато он прекрасно чувствует живопись, вообще хорошо разбирается в искусстве. А главное - я его люблю.

– А он тебя?

– А он мне в любви признался при первой встрече.

– Прямо подошел к тебе на улице и сказал: "Девушка, я вас люблю. Как вас зовут, кстати?". Да?

– Не язви. Мы познакомилась в мастерской у моей приятельницы скульптора. Она - ученица Эрнста Неизвестного, феноменальной красоты женщина. Настоящая персидская княжна. И, по-моему, к Никите неровно дышит. А он весь вечер от меня не отходил, потом пошел провожать и у самых дверей сказал: "Я вас люблю"...

– И прослезился...

– Да что ты сегодня такая злая? Он тебе не нравится?

– Может, потому и злая, что немного нравится. Не сердись, Ирка. Просто иногда обидно, что меня никто не пойдет провожать и никто не скажет, что любит. Даже не при первой, а при сто первой встрече. Зависть это, подруга, зависть. И не к тебе, а к здоровым людям.

– Я понимаю, - тихо сказала Ирина.
– Я иногда тоже это чувствую, когда вижу женщин с детьми...

Однако при всей непредсказуемости и таинственности Никита, похоже, не собирался бежать из "странной квартиры". Наоборот, начал обустраиваться в ней всерьез. Несмотря на ожесточенные протесты будущей жены перетащил в ее комнату практически всю обстановку из комнаты покойной Марии Степановны, а перед этим сделал там косметический ремонт. То есть не сам, конечно, а нанял двух мастеров, которые за несколько дней превратили огромную, запущенную комнату во вполне приличное жилье. Перевез откуда-то несколько ящиков книг. И наконец повесил на стену картину - черно-белый печальный Арлекин, - про которую небрежно сказал:

– Малоизвестный художник, но талантливый. И создает настроение...

Потихоньку решился вопрос и с найденными драгоценностями. Их поделили не столько по справедливости, сколько по соображениям практичности. Обручальные кольца - жениху и невесте, жемчужное ожерелье - тоже Ирине, как "коллективный подарок соседок" на свадьбу. Колечко с бриллиантиком - мне, а серьги - Лидии Эдуардовне, несмотря на ее протесты.

– Нужда заставит, не дай Бог, будет на что прожить, - сказал Никита, закрывая "дискуссии". Надо что-то иметь про запас на черный день.

– На черный день у меня есть колечко с изумрудом, - неожиданно для себя самой сказала Лидия Эдуардовна.

И рассказала, как ранним октябрьским утром сорок первого года, возвращаясь с Лубянки после чудесного избавления от ареста, нашла на Тверском бульваре колечко и посчитала это счастливым предзнаменованием. И как потом обнаружила вместо дома, где жила, - руины от бомбежки...

– А моя мама потеряла колечко в октябре этого же года, - задумчиво сказал Никита, выслушав рассказ "княжны".
– А где, как - сама не помнит. Ночь, спешила в бомбоубежище, я у нее на руках, годовалый...

– А где вы тогда жили?

– На углу Качалова и Алексея Толстого, такой дом-утюг.

– А вдруг это ее?!

– Маловероятно, - пожал плечами Никита.
– Я в такие совпадения не очень-то верю.

– А вы спросите ее, как кольцо выглядело.

– Да она уж, наверное, и не помнит. Золотое кольцо, скорее тонкое, с небольшим изумрудиком.

– Так покажите ей как-нибудь. Вы же часто у нее бываете.

– Реже, чем хотелось бы, но... Да и зачем, собственно? Она уже давно привыкла, что кольца нет, вы - что кольцо у вас есть.

– Да ведь я его так ни разу и не надела. И меня всю жизнь мучила мысль, что для кого-то это кольцо очень дорого. А на черный день теперь вот - серьги. Кстати, без вас, Никита, мы бы ничего не нашли...

– Ну, хорошо, - сдался Никита, - давайте попробуем. Но я почти уверен, что это - не ее.

Однако он ошибся. Несколько дней спустя его мать позвонила и долго благодарила Лидию Эдуардовну за то, что та вернула ей свадебный подарок мужа, единственную по сути память о нем. Отец Никиты погиб в сорок третьем году на войне, и она так и осталась вдовой: достойнее его никого потом не нашла.

– Только я вас попрошу, Лидия Эдуардовна, не говорите об этом Ирине. Женщины - странный народ, она может обидеться, что старухе отдают кольцо, отобранное вроде бы у другой старухи... ой, извините! Ну, в общем, невестка - свекровь, сами понимаете...

Свадьбу Никита с Ириной справили очень скромную - только свидетели и несколько друзей. Накануне этого события Елена Николаевна вручила "Костеньке" очередной сверток - на сей раз облигации денежных займов, скопившиеся у нее за тридцать лет. Но, кроме этих "наскоков", она, в общем-то, держала свое обещание и не нарушала "конспирации".

Через месяц после свадьбы Ирине пришлось срочно уехать - в Ленинграде ей предложили проиллюстрировать одну книгу. А через несколько дней после ее отъезда мы с Лидией Эдуардовной забеспокоились: Елена Николаевна перестала выходить из своей комнаты. Н-да, квартирка наша "шалила": безумная женщина повесилась на крюке от лампы, по-видимому, почти сразу после отъезда Ирины. Никита тоже отсутствовал - проводил жену и сам уехал в срочную командировку.

Было у меня смутное подозрение, что в какую-то из минувших ночей я слышала странные звуки и шорохи из комнаты соседки. И еще мне мерещилось, что кто-то той ночью приходил в квартиру, а потом неслышно вышел из нее. Мою разыгравшуюся фантазию, однако, охладило твердое заявление следователя, что Елена Николаевна безусловно собственноручно свела счеты с жизнью следов насилия не было ни малейших. По-видимому, произошло это в очередном припадке безумия, а поводом могло послужить что угодно - хоть отъезд мнимого сына в командировку.