Как влюбить дракона
Шрифт:
Волшебство исчезло внезапно.
Навалилась темнота. На Лику как будто надели огромный чёрный мешок. Она практически ощущала его — ткань липла к лицу, не давала двинуть ни рукой, ни ногой.
А может ей стало плохо? Или просто погасли свечи.
«Как бы то ни было, не надо бояться, Эрик ведь рядом».
Она не удивилась происходящему даже тогда, когда стало прохладнее, в ушах засвистел ветер, послышалось ржание лошади, а её бальные туфельки явно угодили в пушистый снег.
К счастью, неудобство и прохлада длились недолго. Очень скоро ей снова стало тепло, затрещала ткань, тьма рассеялась и стало легче дышать.
Куда? Не важно. Главное, ей снова жарко, Эрик по-прежнему прижимает её к себе, касается лица и шеи… каждое его прикосновение волнует и распаляет так, что жар подкатывает к горлу, а потом обваливается вниз, свивается в горячий шар, заставляя выгибаться и сладко обмирать в ожидании нового прикосновения…
В какой момент она поняла, что они целуются в губы? Что ещё пропустила?
Немыслимо. Они же не в браке. И вообще… она думала, что не умеет целоваться.
— Умение не важно, — шепчет Эрик, и его шёпот похож на змеиный.
А что тогда важно? «Доверие,» — приходит откуда-то из памяти. Жаль, она не может довериться Эрику.
Не может, но уступает. Уступила уже настолько, что его рука легла на её коленку и ползёт по внутренней стороне бедра.
«Немыслимо».
— Эрик… — пытается она оттолкнуть мужчину, который зашёл слишком далеко.
Волнующе далеко, так, что кровь вскипает.
— Мне остановится? — он впивается в мочку уха, продолжая исследовать пальцами…
— Не-е-ет, — вырывается из её груди не то вздох, не то стон.
— А придётся, — с досадой произносит Эрик, оправляя её юбки. — Приехали, дорогая. Но ничего, потерпи немного. Сейчас нас сочетают законным браком, ну а потом…
«Законным браком?!»
— Нет.
— Ну почему же? — дверца кареты распахивается, впуская внутрь снежный ветер и холод.
— Всё сложно, — она не может объяснить, голова слишком тяжёлая, и всё же должна выразить несогласие!
— Глупости, милая, — Эрик вытаскивает её наружу силой и подхватывает на руки. — Нет ничего проще и желаннее. Ты сама этого хочешь… — целует в висок, согревая дыханием. — Ведь хочешь же?
Она не знает. Она уже ничего не знает. Распалённое, неутолённое желание отзывается в теле тянущей болью. Да ещё и голова кружится.
— Не брака… только не брака, — молит она.
— Ну, милая, назвалась королевой — пожинай плоды. У коронованных особ каждый чих заверяется особой бумажкой или записью в храмовой книге.
Лика не понимает, почему он так зол? И одновременно чувствует: всё, что произошло и произойдёт, неправильно. Ей и сейчас неудобно и больно. Эрик несёт её куда-то сквозь снег так долго, что холод проникает сквозь ткань, снежинки нагло устраиваются на её лбу и груди, мороз сковывает тело. Чтобы согреться, чтобы услышать хоть отголосок прежнего волшебного жара, она вынуждена прижиматься к нему, вынуждена греть руки о колкую вышивку на его камзоле.
— А вот и храм, — останавливается он у тёмной двери. — Впрочем, мы можем не идти туда. Хочешь, прогуляемся? — он ставит её в снег, и ледяные оковы обжигают ноги до щиколоток.
— Нет-т, — зуб на зуб не попадает.
Она обнимает себя руками, негнущимися пальцами, пытаясь согреться, и не может.
И в Храм ей нельзя.
Но снаружи так холодно, а из приоткрытой двери вырываются
клубы тепла. И это всё решает.— Идём, милая, — подталкивает Эрик.
Этого нельзя допустить. Но тело бьёт крупная дрожь, ноги сводит холодом, и голова наливается тяжестью… Она бы упала, если бы Эрик снова не подхватил её на руки, и не занёс в такое желанное тепло.
— Всё, что от тебя потребуется: ответить согласием, — наставляет сквозь сумрак сознания Эрик. — Тогда очень скоро ты снова согреешься. И всё будет хорошо. Поняла?
— М-м… — услышала себя будто со стороны Ликария.
— Вот и славно, милая, — обрадовался король Риамонта, устанавливая её, как куклу, рядом с собой. — Начинайте, падре.
43
Льюэллин
— Тебе ещё не надоело смотреть на это? — вернувшись в зал, Льюэллин рухнул на стул рядом с Брянкой и набросился на еду.
А что? Заслужил. Не всё же бегать от стола, уставленного яствами, в тщетной попытке решить проблемы глупцов, которых, похоже, и так всё устраивает.
— На что? — Брянка томно прикрыла подведённые чёрным каялом глаза.
— На этих двоих… Аж тошнит, — он наполнил свой кубок до краёв и теперь медленно осушал его.
— Странно, беременна я, а тошнит тебя, — с подозрением глянула на него жена и наколола на вилочку солёный грибочек.
— Ну правда, будут только танцы? А как же развлекательная программа? — Льюэллин развалился на стуле.
— В этом вся Лика, — философски заключила Брянка. — Всегда важны лишь её желания. Остальное подождёт.
— А ты не преувеличиваешь? Объективно, её правление вполне…
— Да причём тут правление? Посмотри, как она относится к близким. Даже подарки дарить не умеет, эгоистка несчастная.
— В смысле?
— Подарила сегодня Гвен браслет с рубинами, и сама такой же надела. Видишь, как блестит?
— Погоди… — присмотревшись к запястью танцующей королевы, Льюэллин действительно увидел браслет, красные камни которого изумительно подходили к цвету её платья.
— Видишь? Всегда так было: если кому-то дарили подарок, точно такой же преподносили малышке Лике, чтобы та не расстраивалась… Мне лично от неё достался всего один сувенир — дешёвый браслетик из жемчуга с непонятным сиреневым камнем.
«Странно слышать, что Брянка не узнала какой-то камень. Да ещё и сиреневый… а не может ли это быть?..»
— И то не подарила, а отдала то, что самой не подошло, — меж тем расходилась Брянка. — Даже сегодня… Она не переваривает Гвен. Общается с ней только потому, что приличия обязывают. Вот и решила уесть: специально заказала два браслета, один подарила Гвен, другой — себе любимой. Хвала Творцу, сапфиры у её ювелиров оказались в одном экземпляре… А знаешь что? К Хосу Лику, — ловкие пальчики принялись снимать серьги с синими камнями. — Сто лет меня знает, но так и не усвоила, что мне не нравится мода Ардара!
— Брянка, пожалуйста, остановись! — перебил её Льюэллин. — Кажется, я всё понял.
— Что именно?
— Похоже, с подарками не всё однозначно. Возьми служанок, идите в комнаты и запритесь там изнутри.
— А ты? — обеспокоенно спросила жена.
— Что со мной сделается? — Льюэллин застегнул камзол, поднялся с места и вышел в часть зала, отведённую для танцев.
Пробираясь сквозь плотное кольцо танцующей знати, он догадывался, что ждёт впереди.
— Куда? — не дали ему подойти к танцующей паре.