Как влюбиться в дракона

— Ой… пожалуйста, больше не надо… я уже понял, что недостоин… пожалуйста…

Я отпрянула от Харди и взглянула на падальщика, которого сжимала в ладони. Веточка по-прежнему не подавала признаков жизни, выглядела все такой же сухой и невзрачной, но я была уверена, что мне не послышалось. К тому же Харди в ответ на мой вопросительный взгляд, кивнул.

— Ты жив… — я погладила коричневое тельце падальщика. — И ты научишься ценить себя, я тебе обещаю!

ГЛАВА № 15. Про тишину, покой и тигриный вой

Уговорить мага вылечить падальщика оказалось делом нелегким, он крутился ужом, сверкал глазами и брезгливо посматривал на несчастное существо, которое я держала в руке. Пытался привести довод, что это не его дело, и никогда он, маг, такого высокого уровня, так низко не опускался, но после моего многозначительного взгляда сам посчитал довод хлипким. Думаю, мы одновременно вспомнили про полеты с четырнадцатого этажа.

В ход пошли другие аргументы, но и они были встречены моим молчанием, совершенным спокойствием Харди и усмешками Блэма. Все мы изначально понимали, что маг согласится, и просто ждали, когда он от души выговорится. Примерно минут через двадцать брезгливый взгляд мага, обращенный на падальщика, сменился на снисходительный, и я вверила ему хрупкого пациента.

— Скоро не жди. Может, через пару дней позволю с ним свидеться, а пока будет ему невиданное счастье — поживет в замке. Лэрда еще нет, а я как-нибудь перетерплю. Эх, все бы вам рушить, — маг бросил на меня упрекающий взгляд, — а как что-то полезное, так ко мне.

— По-моему, это здорово, приносить другим пользу, — потешила его взлохмаченное самолюбие.

— Да? — оскалился он. — А вот тогда сама возьми и принеси другим пользу!

— Пытаюсь, — я махнула рукой на ров с водой, в котором плавали падальщики, опасаясь выползать, пока мы все в сборе и в настроении один хуже другого. — По мере сил.

— Вот, кстати, как раз и с силой бы потренировалась.

— Чего ты от нее хочешь? — нахмурился Харди.

— Пользы, — маг притворился обиженным, что его заподозрили в каких-то иных намерениях. — Лужу сделала? Животностью ее заселила? Первой, что попала под руку. А если сделать все по уму? Вместо лужи — озеро чистое, а вместо того, что сейчас там плавает и воздух портит, что-нибудь более ароматное? Вот скажи мне, Иванна, в вашем мире такие вонючие водоемы есть?

— Есть, — от удивления, что маг, оказывается, прекрасно запомнил мое имя, честно и быстро ответила я. — И, к сожалению, до неприличия много.

— Ну, приличия — это не к тебе: то в коротком халате при посторонних мужчинах расхаживаешь, то… Зачем спросил? Я мог бы и догадаться, что мир у вас точно такой же. Это же надо, в коротком халате — к гостям…

Я не стала напоминать, что в гости его не приглашали, а уточнила то, что в данный момент волновало больше.

— Ты почему повторяешься? Завелся от вида моих стройных ног?

— Что-о-о? — скривившись, он посмотрел на мои ноги, облаченные в брюки, попытался изобразить руками нечто похожее на колесо, но взглянул на Харди, тут же убрал руки за спину и сменил тон и тему. — Иванна, сам не верю, что тебе это предлагаю, терпеть не могу чужаков на нашей территории, но ты можешь использовать это место для тренировки. Здесь если что и пострадает, так мусор, а с ним я расстанусь без сожаления. Вид-то ты нечисти каким-то образом изменила? И дырка эта в земле тоже из-за тебя. Вдруг у тебя и правда получится создавать, а не разрушать?

Сделав вид, что торопится приступить к лечению пациента, маг исчез, а его слова занозой засели в мыслях.

Естественно, я не бросилась исполнять его распоряжения, и вообще сделала вид, что меня это не интересует, но даже спустя два дня, которые я полностью посвятила отдыху и релаксу, не переставала думать о том, что он сказал. И все труднее было бороться с желанием попробовать и узнать: смогу ли я? Получится ли у меня?

И все сложнее было с еще одним желанием — заполучить Харди. Вопреки тому, что эти два дня мы были практически неразлучны, он по-прежнему контролировал момент с физической близостью и по-прежнему предпочитал спать на жестком пещерном полу, а не в одной кровати со мной.

Самое странное, что засыпал он рядом, позволяя обнимать себя и с удовольствием обнимая в ответ, а стоило мне уснуть, перемещался вниз. Причем, я обратила внимание, что выбирал он именно тот участок пола, где не было ковра. Когда это произошло впервые, я попыталась забросать его вопросами, но он отделался вздохом и просьбой не заставлять его лгать. И не смотря на то, что любопытство требовало ответов, пришлось успокоить себя, что лучше молчание, чем вранье, и что все тайное однажды становится явным.

Хотя, конечно, мелькали у меня подозрения, что все это связано с драконьими правилами ухаживания, но в тех, что как-то Харди перечислял, не было пункта о жесткости ложа. Значит, или он что-то недоговорил, или впадал в крайность. Я склонялась ко второму варианту, и не без оснований: просто как-то утром случайно выяснилось, что небольшой бледно-желтый кусок непонятной материи, замеченный мною в ванной и принятый в виду размера и жесткости за мочалку — ничто иное, как полотенце Харди. А заметила я это, потому что вернулась в ванную обменять влажное полотенце на сухое, а Харди как раз умывался.

Увидев, как он прикладывает к такому красивому лицу жесткую ткань непонятного цвета, я впала в ступор, а придя в себя, поинтересовалась:

— Что это?

— Полотенце.

— Для лица?!

— Да. Для всего остального у меня есть второе, — проследив за кивком Харди, я долго пыталась увидеть полотенце, пока он, улыбнувшись, не дал мне в руки то, что я раньше принимала за большую пензу для ног. Пользоваться — не пользовалась, у меня более удобные банные принадлежности, но рассматривала с интересом.

— И… тебе нравится?

— Нет, — он многозначительно посмотрел на меня, — но, думаю, это продлится недолго.

— Сколько?

Харди усмехнулся, сорвал с моих губ поцелуй и вышел из ванной, и сколько я ни пыталась вернуться к этому вопросу, увиливал.

Так же я заметила, что он практически ничего не ест. Возможно, будь я занята в эти дни как и в предыдущие, я бы не обратила внимания, но мы никуда не летали, никого не спасали и не наказывали, а находились в Долине Драконов и, считай, все время проводили вместе. Родителей Харди не было, они как улетели куда-то по делам клана, так и не возвращались, изредка появлялся Блэм, но и он не сидел в пещере. И так как я буквально не отводила взгляда от своего дракона, можно сказать, что странности просто бросались в глаза.

И, кстати, не только мне.

Блэм взял за правило завтракать вместе с нами, и если в первый день он радовался, что ему больше досталось, то на второй сначала внимательно наблюдал за братом, попивающим травяной чай, а потом начал подвигать к нему тарелки с печеньем и бутербродами, намекая, что готов и хочет делиться. Харди на предложение не соблазнился, и Блэм недовольно нахмурился и упрекающе посмотрел на меня. А я, пожалуй, впервые взглянула на него с интересом — уж слишком разительными казались перемены. Вот сидел улыбчивый дружелюбный парень, с которым было весело болтать ни о чем, а вот передо мной притаившийся хищник, к которому пожелает приблизиться только самоубийца. Представив его реакцию, если бы он делил с нами не только завтраки, и заметил, что Харди и тогда ничего не ест, а лишь делает вид, невольно поежилась.