Как Ворон луну украл

— Давайте выведу вас из лесу, — предложил незнакомец.

Они пошли вниз по склону, и тут раздался ожесточенный лай. Невидимый пес как будто предупреждал об опасности. Странно, собака в лесу… К тому же всего мгновение назад стояла такая плотная тишина.

Спаситель Дженны тоже напрягся. Замер и, будто ощетинившись, посмотрел в сторону, откуда доносится лай. Он словно принюхивался. Чудной какой-то.

— Ваша собака? — спросила Дженна. Незнакомец молчал, сохраняя полную неподвижность. — Что-то не так?

Он обернулся и вперил в Дженну пристальный взгляд черных глаз. Его тонкие губы изогнулись в улыбке, обнажая темные кривые зубы. Незнакомец стоял очень близко, кроме него, Дженна больше ничего не видела. Она вздрогнула, и мужчина медленно кивнул ей. Его лицо внезапно сделалось плоским, потемнело. Свят, свят, свят! Это как если долго смотреть на картинку — изображение начинает меняться. Или когда слишком долго боишься, страх овладевает тобой, и неважно, как хорошо ты еще соображаешь. Вроде и ясно, что ничего не происходит, но ты с каждой секундой боишься все сильней и сильней.

«Это воображение, просто воображение разыгралось», — твердила себе Дженна, не позволяя страху окрепнуть. Она велела себе не пятиться и не охать. Не получилось. Отступив на шаг, Дженна резко и шумно вздохнула. Голова закружилась, по телу пробежал холодок.

Как ни прячь свой страх, незнакомец учует его. Дженна боится умирать, и ужасом от нее прямо-таки разит.

— Идем со мной, — позвал мужчина странным и знакомым голосом.

Он протянул ей руку. Увидев похожие на когти пальцы, Дженна вдруг ощутила, что разум заработал с бешеной скоростью. Она не примет помощи незнакомца. Монстр он или человек, он не нравится Дженне. Пусть происходящее — только плод ее воображения, она ни секунды больше не останется с этим черноглазым наедине.

Домой. Надо быстрее вернуться домой.

Страх не позволил бежать, сковал ей ноги. Незнакомец, буравя Дженну взглядом бесовских глаз, шагнул навстречу. Дженна не смогла даже отвернуться. Он взял ее за руку, и Дженна зажмурилась, закричала. Больше ничего она, парализованная, сделать не сумела. Ее окутал запах незнакомца, эта звериная вонь.

Дженна приготовилась умереть, и вдруг черноглазый ослабил свою дьявольскую хватку. Вновь залаял пес. Дженна открыла глаза; незнакомец смотрел куда-то в сторону и принюхивался. Вот он, шанс, пора бежать. Дженна развернулась и дала деру. Помчалась на звук собачьей брехни. Где пес — там и жилье, а в доме должно быть оружие.

Урод тем временем опомнился, но Дженна бежала со всех ног. Больше он ее не схватит. Торчок несчастный, вздумал убить ее посреди леса. Хрен ему!

Дженна неслась, огибая стволы, перепрыгивая через бревна, ныряя под ветки. Так быстро она никогда в жизни не бегала. Разрезая воздух руками, она представила, что борется за олимпийское золото. Потом открылось второе дыхание, и Дженна, готовая рухнуть от усталости, буквально полетела над землей.

Впереди показалась прогалина. Собака лаяла все громче и громче, словно подбадривая, подгоняя Дженну. Торчок никак не мог нагнать ее. Дженна уже видела свет меж деревьев.

Она рывком преодолела последний барьер и выскочила из подлеска. Собака, что заливалась яростным лаем, кинулась Дженне навстречу — ни дать ни взять старый друг. Ноги наконец подкосились, и Дженна упала в высокую траву. Собака встала рядом; не унимаясь, она лаяла в сторону зарослей. Урод так и не вышел из них.

Дженна спаслась. Кровь набатом стучала в висках. Взмокшая, Дженна не могла сделать ни вздоха. Едва она попробовала втянуть воздух — горло полыхнуло огнем. Мир вокруг вращался, было непонятно, где верх и где низ. В воздухе что-то звенело, а может, звенело только в ушах. Перед тем как провалиться во тьму, Дженна еще успела посмотреть на пса — милого песика, который лаял в сторону леса.

* * *

Прохладный ветер всколыхнул траву, и от шелеста Дженна очнулась. Она вырубилась ненадолго; организм как раз восстановился после бешеной перегрузки. Если не считать расцарапанных в кровь ног, страшной головной боли и жажды, чувствовала себя Дженна на удивление хорошо. Перекатилась на спину, и тут же ей в лицо ткнулся влажный собачий нос. Собака… Ну конечно же!

Дженна села и огляделась. Она-то думала выбежать к лесному домику, но вместо избы увидела голую опушку. Врангель скорее всего по ту сторону горы. Что вообще произошло? Дженну напугал странный незнакомец, и она запаниковала, бросилась бежать. Какой стыд! Бедный человек, наверное калека, живет один в лесу. Он искренне хотел помочь, а Дженна — истеричка этакая — оттолкнула его. Оскорбила в лучших чувствах. Как можно быть такой злой? Все, хватит смотреть фильмы ужасов. От них одни неприятности.

Встав на ноги, Дженна пошла прочь от леса. Собака потрусила следом, такая небольшая и забавная, взъерошенная и грязная овчарка с порванным ухом. Вся в колтунах. О песике явно плохо заботятся. Если заботятся вообще. Он, должно быть, бродячий. И тем не менее дружелюбный, он сопровождал Дженну сквозь высокую траву, пока они не вышли к небольшому ручью.

Дженна взглянула на поток прозрачной холодной воды, и у нее потекли слюнки. Да это же дар Божий! Сняв ботинки и носки, Дженна по гладкой гальке вошла в ручей и омыла ноги. Оказалось, она в какой-то миг пробежала через заросли крапивы. Ну вот, мало ей прочих радостей. Кожа покрылась сыпью и теперь зудит. Последний раз Дженна обжигалась крапивой на дядиной ферме недалеко от резервации пуяллупов.

Она пересекла ручей вброд и, обувшись, пошла через поле. Собака не отставала.

Наконец они достигли деревянной изгороди для лошадей. Собака протиснулась между досок, а Дженна перелезла через забор. Дальше им попалась небольшая рощица деревьев и… кладбище.

Дженна замерла на краю погоста. Она всегда боялась ходить среди могил. Странно, как некоторые люди беспечно гуляют по кладбищу, по мягкой почве, под которой покоится чье-нибудь тело. Бр-р-р!

И еще: Дженна вспомнила, что на этом кладбище похоронена бабуля. Ее могилы Дженна так и не видела, она даже не приехала на похороны. Дженна тогда училась, от Нью-Йорка до Врангеля замучаешься добираться. Да и мать не взяла бы ее с собой. По крайней мере Дженна так думала. Мать умела запудрить мозги.

Зато теперь все иначе. Кладбище небольшое, и рядом с могилой бабули вроде должно быть надгробие с изображением барашка. У бабули было одиннадцать детей, двое из которых умерли во младенчестве. Их похоронили бок о бок, на одном участке, между дедушкой и бабушкой Дженны. Денег у бабули отродясь не водилось, она жила на социальное пособие — пенсию для «пионеров» и компенсацию от федерального правительства за истребление ее народа — и потому не могла позволить себе надгробие для детей. Хотя нет-нет да поговаривала, что хочет справить памятник с барашком. Дескать, такие любят ставить богачи. (Бабуля видела, пока росла в монастыре.)

Когда бабушка умерла, мать Дженны заказала два надгробия — для бабушки и для младенцев, с барашком, что следит за могилкой. На кладбище Врангеля не так уж много надгробий с барашком, нужный участок Дженна отыскала быстро. Встала у него, вспоминая прошлое.

Это странно — вот так встретиться со своей историей. Со своими истоками и корнями, с пращуром, что лежит в земле, под травою и камнем. В такие моменты всегда думаешь: если бы не этот человек, то я и на свет бы не родился. Если бы кто-то поскользнулся и сломал ногу — или, напротив, не сломал себе ничего, — история пошла бы иначе. Не в том смысле, что это повлияло бы, скажем, на мировую историю. В мировой истории все как-то заранее предрешено, неизбежно. И тем не менее каждый человек каждым своим вдохом и выдохом влияет на мировые процессы. Стоя над могилой бабушки, Дженна пыталась представить, каково это — индианке быть замужем за белым человеком? Человеком, который пообещал увезти ее из этой дыры, туманной рыбацкой деревушки, да так и не увез. А бабушка рожала одного ребенка за другим, они росли у нее на глазах, взрослели, мужали, обзаводились собственными семьями, расширяя миниатюрное племя Эллисов. Каких же сил стоило женщине поставить на ноги такую прорву потомков здесь, на задворках цивилизации? Дженне даже одного вырастить сил не хватило.