Как Ворон луну украл

Этим утром, в 5:53, шериф успел разогнаться до восьмидесяти трех миль в час и так резко нажал на педаль тормоза, что еще чуть-чуть — и нога его, наверное, продавила бы пол. Этим утром АБС «Аустанга» сработала быстро и четко, машина буквально замерла на месте, ее даже не занесло. Шериф Ларсон распахнул глаза. Всего в трех футах от переднего бампера стоял… нет, не испуганный олень. Ребенок. Белый мальчик, лет шести, футов четырех росту; вес — на глаз — фунтов пятьдесят; волосы темные, вьющиеся, средней длины; темные глаза открыты неестественно широко. Ребенок замер, словно животное в свете фар.

Шериф глубоко вздохнул и передвинул ручку переключения скоростей в позицию «парковка». Не дай бог размазать ребенка по дороге! Черви и птицы получат еще одну мясную лепешку. Шериф вышел из машины и взглянул на мальчика. Тот даже не шелохнулся.

— Ты как? — спросил шериф.

Мальчик не ответил. Перепугался, наверное, до смерти. Он зверьком посмотрел на шерифа, на бампер, потом на лес справа от машины — там, у кромки, Ларсон заметил немецкую овчарку. Собака подобралась и зарычала. Да ведь это тот самый пес, которого пригрела дамочка из «Стикин». Разразившись злобным лаем, овчарка побежала к дороге. Мальчик среагировал моментально — метнулся на противоположную сторону шоссе и сразу в лес.

— Стой, погоди! — В чем дело, черт подери?! Зачем пацан бежит от собаки? — Эй ты, ко мне! — крикнул он овчарке. Та еще яростнее залаяла на ребенка.

Шериф Ларсон обернулся к мальчишке:

— Что с тобой, сынок?

Он пошел к мальчику, как бы загораживая его собой от собаки. В этот момент ребенок вздрогнул, и овчарка, как по команде, кинулась на него. Хотела укусить за руку, да только в последний миг мальчик увернулся и врезал ей по морде. Удар был не сильный, но, видать, меткий — собака попятилась. Мальчик тем временем дал деру, устремился в лес. Шериф схватил овчарку за ошейник; та взвыла, однако вырваться не смогла. Шериф — мужчина довольно крупного сложения — оттащил ее к машине и запер на заднем сиденье.

Мальчика уже и след простыл. Шериф звал его, звал… Никто не откликнулся. Собака в салоне сходила с ума, кидалась на стекло, отчаянно пыталась выбраться наружу. Шериф, не обращая на нее внимания, осторожно направился к лесу. Он старался не терять машину из виду, чтобы потом можно было, ориентируясь на нее, вернуться. Эти леса опасны. В них заблудиться — как нечего делать. Чаща закружит тебя, завертит, не выберешься.

Мальчик пропал, исчез, растворился. С тяжелым сердцем шериф вернулся к машине. Откуда вообще здесь ребенок?! Пес угомонился, однако шериф про себя довольно отметил: хорошая штука — эта решетка между передним и задним рядами сидений. По пути к городу он сделал в уме зарубку: послать помощников, пусть прочешут лес. Так, для проформы — ребенка они вряд ли найдут. С виду он вроде бы невредим и скорей всего уже добрался до дома. Главное — что делать с проклятой псиной?

Глава 27

Вернувшись в дом Эдди, Дженна взяла полотенце, завернула в него пакет со льдом из морозильника, накинула на плечи вязаное покрывало с дивана. Вышла на веранду и, присев на деревянную скамейку, приложила импровизированный холодный компресс к пульсирующей лодыжке.

Все это она проделала с мрачной уверенностью, надеясь таким образом побороть страх. В смятении Дженна не могла определить, что с ней происходит. Варианта всего два. Первый: душу ее сына похитили тлингитские духи, оборотни-выдры, ни больше ни меньше. Такие мохнатые существа, которые шныряют по бухте и питаются моллюсками, раковины которых дробят у себя на животе камнями, лежа в воде. И второй: Дженна скользит по смазанному жиром отвесному металлическому пандусу — прямиком в бурлящий котел безумия. Оба варианта — взаимоисключающие. Хотя, может, Дженна лишь немного повредилась умом, и какие-то из тлингитских духов действительно существуют? Нет, никаких «может», только одно из двух.

Надо же, еще как-то получается сохранять чувство юмора. Дженна думала, если воспринимать происходящее чересчур серьезно, на нее обязательно наденут смирительную рубашку. И потому она решила все рассказать Эдди, поделиться с ним, излить душу. Признать догадку про куштака бредовой, но от затеи докопаться до сути не отказываться. Тогда никто не обвинит ее в сумасшествии. Она сама это сделает.

Дженна улыбнулась, заметив Эдди. Тот шел вприпрыжку и нес пакет. Дженна закрыла глаза, надеясь, что Эдди не сумеет прочесть ее мысли по выражению лица. Выражению, которое выдает тягу к нему, к Эдди. Хоть бы он не спросил, чего это Дженна так улыбается. Да и кто бы сдержал улыбку! Происходящее — какой-то фарс, комедия абсурда. Дженна не просто сходит с ума, она еще и влюбилась в первого встречного.

Эдди остановился на крыльце перед Дженной. Глаз она так и не открыла.

— Тук-тук.

— Кто там? — подыграла ему Дженна.

— Сто грамм.

— Уходи.

— Ладно, литр.

Открыв глаза, Дженна рассмеялась:

— Больше ничего припомнить не смог?

— Нет, на ум только пошлятина приходит. Что с ногой?

— Упала в костровую яму.

— В костровую яму? Ты где ее нашла?

— В хижине вождя Шейкса.

Эдди кивнул.

— Легкая у тебя походка, ничего не скажешь. Есть хочешь?

Дженна кивнула, но со скамейки не встала. Захотела сразу во всем разобраться и больше ни о чем не беспокоиться.

— Можем поговорить? — спросила она.

Эдди пожал плечами:

— Можем. Только рыбу в холодильник положу.

Скрывшись в доме, Эдди хлопнул дверцей морозилки. Потом вернулся и присел на перила.

— Что там у тебя?

Дженна откашлялась. Сердце у нее в груди колотилось очень быстро. Ну, дорогая, взялась за гуж…

— В общем, — начала Дженна, — ты ведь понял, что я замужем?

Эдди кивнул.

— Хорошо. Значит, так… Последний раз я была на Аляске два года назад. То есть еще неделя, и как раз будет ровно два года. Я приезжала с семьей: с мужем и сыном.

— Ага, вот как… — немного удивленно заметил Эдди. Правильно, Дженна не упоминала при нем о ребенке. Теперь Эдди теряется в догадках: зачем вообще Дженна о нем рассказывает. Дженна для Эдди — сплошная тайна.

— Только я не о семье хотела поговорить. Пока мы были здесь на отдыхе, мой сын утонул. Выпал из лодки.

— Господи Боже… соболезную.

— Нет, нет… я немного о другом. Послушай, Эдди, с самого приезда сюда меня преследуют всякие странности. В лесу за мной гонялся непонятный тип. Сам видишь: у меня все ноги исцарапаны. Когда я моюсь в душе, за мной словно кто-то подглядывает. И вот еще Рольф рассказал…

— Про куштака?

— Да, про них. Я теперь как будто вижу в странностях смысл и в то же время упускаю его. Понимаешь, о чем я?

Эдди опять кивнул.

— Другими словами… — Дженна глубоко вдохнула. Пора, ну давай же, говори! — Другими словами, легенды о куштака неким образом связаны с гибелью моего сына. Я хочу выяснить, как именно. Индеец в хижине вождя посоветовал обратиться к шаману. Вот его-то мне и надо сейчас. Я хочу быть честна с тобой, Эдди, и говорю все как есть. Ты, поди, меня за сумасшедшую принимаешь? Хочешь прогнать? Боишься, что приму тебя за оборотня и как-нибудь всажу нож в сердце? Не беспокойся, оборотнем я тебя не считаю. Да и я сама не выдра. Зато где-то поблизости бродит один или два перевертыша, потому-то мне и нужен шаман.

Дженна остановилась, перевела дыхание. Что еще сказать? Понял ли ее Эдди?

— Это самый значимый поступок в моей жизни, — медленно, дрожащим голосом призналась Дженна. Не дай бог, эмоции захлестнут ее. Эдди точно видит по лицу, как ей плохо. Ладно, пусть видит. — Все ради Бобби, моего сына. Понимаешь?

Эдди выждал, пока Дженна несколько раз глубоко вздохнет, успокоится немного, и снова кивнул:

— Я все понимаю.

С минуту они сидели молча, в вечерней тишине.

— Ты как? — спросил наконец Эдди.