Как воспитать ниндзю

С побледневшим лицом я затравлено пятилась от заговорившей двери, разом утеряв свою веселость и смелость. Старший принц подергал дверь. Не выдержав издевательства, я, все еще озираясь, залезла под стол. Не обращая никакого внимания на окружающих, смотревших на меня с удивлением, и со скрипом механически попыталась всунуться в узкую щель, хотя я туда не помещалась, но это мне не мешало, я все пятилась, потеряв соображение, глядя на поворачивающуюся ручку... Стол трещал, но я ничего не видела, как и недоуменно переглядывавшихся домашних, пока плотно не закрыла за собой дверцу встроенной в ножку стола тумбочки...

И, оказавшись там, истово перекрестилась, плотно держа дверцу. Я вела себя так, будто меня укусила гадюка.

 – Я люблю тебя, – сладострастно говорил принц. – И так счастлив, что ты любишь меня... Я сейчас тебе покажу...

С этими словами принц выламывал дверь.

Я сидела и дрожала в ознобе.

– Мы будем навеки вместе... Я тебя буду так целовать и ии так... – шептал в дырочку он.

Дверь трепыхалась.

По счастью ситуацию спас китаец. Он с силой ударил тетю Лиа под дых.

– Что ты делаешь!!!! – заорала она, как старая дева, которую хотят изнасиловать. – Я буду жаловаться!!!

Принца, как говорят, ветром сдуло. Опять обознался! По коридору опять послышался топоток. Бегемот бегал. Но я этого не слышала, потому что сидела в тумбочке и дрожала, как бы меня не увидела.

– Вылезай! – папа открыл дверь тумбочки.

– Меня тут нет, – заикаясь, сказала я. – Я гал-люцинация...

Противная Мари уверяет, что она тут начала ржать до упаду, но я этого не помню.

– Опять переволновалась, – встревожено сказал китаец и тут же влил мне какой-то гадости. Моя голова покоилась на моем плече.

– Что это?! – встревожено спросила мама.

– Это? – китаец взглянул на настойку. – Ничего страшного. Трава забвения. Просто Лу оцен перезивает за старшего принца. Эта трава временно приглушает память, словно он только что родился, и делает человека более раскрепощенным... Настойка! Семидесяти градусная китайская водка!

– Цто? – закричал граф. – Стой! Лу же не пьет вообще!

 Но было поздно. Я уже чисто механически хлебнула сто грамм чистого спирта с той ужасной гадостью и хитрыми добавками, что делают китайцев храбрее...

– Да, – ошарашено сказала Мари, одним залпом хлебнув для храбрости стоявший бокал виски. – Я предвижу веселый праздник.

Смутно помню, как меня одели в платье, вытолкав Джекки на улицу вместе с остальными мужчинами. Тот отчаянно сопротивлялся.

– Не пойду, – кричал он. – Там герцог в засаде! Прикидывается женщиной!

Китайцы еле с ним справились. Но он согласился идти только с ними и прилип к двери. И чуть только было кончено переодевание, тут же влез обратно и никакие уговоры не помогали.

 Мама с Мари подкрашивали меня в полуотключенном состоянии, и я даже не обращала внимания, что со мной делают.

– Никогда еще не готовила невесту к свадьбе, – сквозь зубы протянула Мари, держа булавку в зубах и вертя меня вокруг оси.

Я тут же пришла в себя.

– Их тоже чем-нибудь поят, чтоб не сопротивлялись? – с интересом спросила у мамы Мари.

– Тьфу, – сказала я, трезвея. – Какая гадость эта ваша свадьба!

– Гадость принц, а не свадьба, – хладнокровно заметила Мари. И заботливо осведомилась: – Ты все хорошо помнишь?

– И не надейтесь, – буркнула я. – Я отлично помню, что я родственница короля! И никакого брака с принцем даже теоретически...

– Бедняжка, – вздохнула Мари. – Страдаешь! А я думала, лекарство приглушило тебе память...

– И я выдам тебя за королевского наследника... Дудки, – закончила за нее я. – Такой гадости мне не надо!

– И ничего я подобного не дуумаала! – возмутилась Мари. – Я садистка, но не настолько же! И я вообще не понимаю, – мама говорила, что есть уйма девушек, мечтающих выйти за него, – почему он на них не женится?!

– А ты их видела? – цинично спросила я.

– Может они как раз пара принцу, – сказал граф. – Такие же в талии и лице – метр пятьдесят на метр пятьдесят и метр пятьдесят росту...

– Но бегемотам милы бегемотихи, – заступилась я за бедных женщин. – Откуда ж берутся бегемотики? И нет им никого милей, и прекрасней, и черней подруги шире дверей... И с пастью в полтора метра до ушей...

 – Ооооо... – сказал пап'a, взглянув на маму.

Мама почему-то обозлилась.

Я же развеселилась.

А Мари даже фыркнула.

– Мама, ты не бегемотиха, ты просто полненькая немножко, а так красавица...

Я захихикала.

– Для маленьких бегемотиков... – само вырвалось у меня, да и взглянув на папу.

– Так, девочки, мы вам, кажется, шуток не заказывали... – строго сказала мама.

– Я помню, – королева заказала сама себя... – успокоила я маму. – Смутно помнится такое, но сделаю...

– Так! – вставив руки в боки, сказала мама. – Я что-то не понимаю...

– Мама, она же шутит! – крикнула Мари.

– А вот этого никто не может знать, – подозрительно сказала мама, взглянув на меня.

– Может ее связать? – спросил Джекки, выглянув из-за портьеры.

Он оказался тут!

– Слушай, а как ты тут оказался? – спросила я.

– Он прячется от невесты, – напомнила Мари. – Своего брата...

– Дефективные они какие-то... – протянула я, вспомнив. – Джекки старушку выбрал, а братец так вообще на генерала запал... И вообще, Джекки, выметайся!

– Никуда я не пойду... – сказал тот. – Это вам шутки, а герцог – сволочь!

– Вперед!

– Он меня еще в детстве бил, паскуда...

– Один порядочный человек в этом гадюшнике оказался, – пробормотала мама.

– Кто бы мог подумать! – сплеснула руками я. Уважив сразу обоих – и маму и Джекки.

Обоим, почему-то, это не понравилось.

– Господи, не могу же я оставить комнаты незапертыми! – возмутилась мама. – Здесь же собралось столько знатных и именитых людей!

– Тетя Дженни, вы идите, я посторожу, – сказал Джекки, забиваясь в тумбочку и отчаянно сопротивляясь руками и ногами, хотя к нему еще даже мы не подошли...