Как воспитать ниндзю

Мне казалось, моя любовь заполняла мое сердце, подымалась выше, разгораясь в сердце и уносясь в небеса. И, казалось, пылала так неистово и сильно, что, мнилось, проливается из моих рук в его руки, когда он меня нес, в его сердце. И куда-то несли меня его волны теплоты, света и бесконечности, проникая и заполняя мое существо. Наши огни соединялись и сплетались, и в такт им почему-то любовью сплетались тела с бесконечной страстью.

Я стонала во сне от страсти с именем Вооргот.

И там же я восходила к Богу – все перепуталось в голове.

Но выше всего была чистая радость. И даже вечное безумство тела, вечная страсть на целое десятилетие, каким почему-то оказался брак в моем сне, не могло эту радость ни заглушить, ни повлиять. Было просто соединение тел в одну плоть, которое я ощущала как больший момент близости, и всегда устремлялась всем духом, душой, телом, всем навстречу ему в этот момент, пытаясь слиться с ним и без конца отдавая себя, сколько бы это не длилось. Эти моменты близости, а не страсть, были постоянно среди дня и ночи, и я непрерывно провоцировала их. Но это не могло повлиять на радость, ибо ничто не затрагивало сердце. Я ощущала эту глубокую близость в теле просто как особый вид объятий, каким бы образом я не соблазняла, а не нечто особенное, ведь и дети не целуются. Ведь в браке естественно, когда ласкают ноги десятками часов, и вы соединяетесь в целое ради близости. Пусть близость проявляется десятки раз и бесконечностью способов – это только близость, если нет извращений. И ничто не могло омрачить и заслонить радость в сердце, ибо тело было любовью, а все его действия были любовью. Я сама была любовью – от кончика сердца до кончика тела.

Я стонала во сне от любви с именем Вооргот.

Физиология переплеталась с любовью и умирала, сожженная в огне любви, становясь драгоценным камнем сердца. Это тоже был драгоценный камень сердца, просто не такой яркий и чистый.

Это был очень странный сон. Я жила чисто и без извращений, но создавала рай. Во сне я была раем для человека по имени Вооргот.

Я сияла даже телом.

«Два сосца мои – как двойни молодой серны, пасущейся между лилиями...»

«Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему; он пасется между лилиями...»

Все слоны были побиты.

Пусть не весь мир еще рай, но для своего любимого я создала рай своей любовью, и мое тело стало раем для него. Только бесконечная улыбка, радость и смех встречали его, когда он был дома – в мире и так много горя и проблем, чтоб еще свой дом превращать в ад. Это как тренировка в мастерстве или боевых искусствах – боль, пот, кровь и слезы, усталость, бесконечные разочарования, попытки и трагедии, но ты встаешь с улыбкой и пытаешься снова. Ты любишь свое мастерство, хотя лишь ничтожные искры радости сверкают в нем. Но учишься наслаждаться каждым мгновением тренировки и работы, каждым мгновением творчества. И однажды понимаешь – ты наслаждаешься творчеством, хотя на самом деле это пот, кровь и слезы. Но поверх всего в безумном напряжении воли и труда сердце поет. И ты учишься отдавать тренировке всю себя, все внимания, учишься сознательно забывать о времени.

Я стонала от безумия счастья с именем Вооргот.

Страстью каждого мгновения и каждого дыхания, манией, владыкою каждой крупицы души и тела стал во сне Вооргот. Как я пережила эту безумную страсть? Сердце ревело даже наяву.

Лишь с момента радости тренировке и творчеству начинается Мастер и непрерывное безостановочное восхождение к Богу Мастерства.

«На ложе моем ночью я искала того, кого любит душа моя, искала, и не нашла его...»

Я просто ревела, если не могла принести хоть чуть-чуть счастья, и сердце ревело потоком чувства.

Семья, брак и даже страсть – та же бесконечная страшно тяжелая работа и тренировка с редкими искрами радости. Чем безумнее напряжение преодоления, тем краше песня. Ты не можешь быть счастлива тренировкой самой по себе – там нет радости и счастья, но ты можешь быть счастлива каждое мгновение, и тем более – каждое мгновение любимой тренировки. И в страсти, и в любви, и в семье мне было легко – я обладала многими любимыми мастерствами – и от страсти, любви и семьи просто не ждала ничего другого, как от очередной тренировки, пусть жуткой любимой. А сделать «тренировку страсть», «тренировку семью» постоянной радостью, счастьем и любовью уже было легко.

Как цунами, что сметает города, так любовь смела все условности.

Я стонала во сне от мании, моей мании, мании тела и души, которой стал Вооргот.

Через любимого познавала я Бога, и часто не могла понять – где стремление к Богу, а где помешательство к любимому. Ибо Бог дал нам любовь к Любимому, чтобы мы могли познать, что такое Любовь. Ибо люди, взывающие к Богу без Любви – как гробы повапленные, кости, смердящие ввысь. А знающий Любовь уже взывает к Богу непрерывно и служит Ему, ибо «Бог есть Любовь, и пребывающий в Любви пребывает в Боге, и Бог в нем...» (Иоанн, 4:16)

Чувство стало моим действием и дыханием. Оно захватило и не отпускало меня. Бог был во мне, и он был мной. Ураган чувства шел ежесекундно через мое тело. Оно стало абсолютным отражением чувства, как раньше было отражением воли и удара, дыханием чувства, движением чувства и ласки. Это тело звалось Ласка и Любовь, и не было у него другого имени. Я была Любовью и Любовь была во мне.

Эта мания лишь усиливалась. Моим абсолютным наваждением, моим бесконечным безумием, моим сознательным счастьем стал Вооргот и желание сделать его хоть на миг счастливым. Или даже просто подарить крупицу наслаждения.

«Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою...»

Ведь я уже несла улыбку и внимание всем, ведь я уже работала радостно для семьи и других, ведь я уже тренировалась бесконечно – почему я не могла делать это каждую секунду для своего мужа, отдавая не только улыбку, полное самоотверженное внимание, но и свое тело, дух, душу? Муж просто стал любимой тренировкой любви. Я делала счастливым своего мужа не тем, что была всегда рядом (от этого только повеситься), но тем, что была улыбающаяся, радостная, веселая и счастливая рядом, каждую минуту отдавая себя без остатка и наслаждаясь этим, каждую секунду отдавая внимания, заботу и свое тело. Но внимание и тело не значит только радость и веселье – это может быть и печаль, и молитва, и молчание, и уединение. Когда надо молчать – молчи. Когда надо перевязать и лечить – лечи. Когда надо любить – люби абсолютно, когда надо страсть – отдавай абсолютно и все.

Я стонала во сне от желания отдать, от отдачи с именем Вооргот, от желания отдавать каждое мгновение, каждый миг, каждое дыхание, каждый стук сердца, каждый клочок духа.

В этом сне я отдавала, и отдавая, я получала. Я отдавала все и получала счастье отдавать и дарить себя. Это счастье – быть отданной каждой секундой мужчине с именем Вооргот. Счастье – быть счастливым счастьем отдавать, нести радость, наслаждение, рай.

Если любить – так абсолютно, как делала все.

«Я принадлежу любимому моему, и ко мне обращено желание его...»

Я ненавидела извращения и потому не стыдилась. То, что дал Бог, не может быть грязным, если только мы не грязны.

Похоть – это любовь, не ставшая любовью, ибо она лишь для себя. Когда есть полная самоотдача, когда есть полная любовь, тогда даже наслаждение усиливает любовь. Ибо отдавая, и получая за это радость и наслаждение, мы еще больше отдаем, еще больше любим, и так до бесконечности. Нет похоти – у меня есть только любовь, даже если тело стонет от безумия страсти. Мое тело было создано Богом, чтобы стать раем для любимого, чтобы быть любовью, жить любовью, дышать любовью, давать и дарить любовь, постоянно давать ему отблеск рая даже в самое трудное время. Наслаждаться страстью постоянно нельзя, но можно наслаждаться тем, что ты приносишь другому счастье. Можно наслаждаться самоотдачей. Можно наслаждаться любовью, которая есть самоотдача и внимание до конца, до полной потери себя, до полного отключения чувства времени, до полного самадхи.