Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана.

Землевольцы все свои издания посылали по почте главноуправляющему Третьим отделением, и тот, бессильный найти подпольщиков, в узком кругу иронически отозвался о плохом качестве газетной бумаги. Через несколько дней ему прислали домой прокламацию, отпечатанную на великолепной дорогой бумаге, надушенную его любимым одеколоном. Над главным жандармом России смеялся весь Петербург и число землевольцев все время росло и росло.

Весной 1877 года землевольцы начали активно переезжать в деревни и села, открывать там акушерские пункты, кузницы, фермы, лавочки, работали писарями и учителями. Помещики, купцы, приказчики, приставы начали писать доносы на пропагандистов и работать стало неимоверно трудно, начались задержания. Деятельность землевольцев в деревне стала носить культурно-просветительный характер. Работавшая фельдшерицей в Саратовской губернии Вера Фигнер, принимавшая ежемесячно почти тысячу больных, писала: «Трогательно было стремление крестьян к просвещению и к нам, как людям, в руках которых светильник знания. В трех волостях, где я работала, не было ни одной школы. В селе, в котором мы жили, было два грамотных человека. Но потребность в знании, в школе были ярко выражены. После тяжелого трудового дня, когда вечером мы заходили с книгой в чью-нибудь избу, для хозяев это был праздник, на который быстро сходились соседи. Нас обогревало безыскусственное радушие, милое гостеприимство. Кончив чтение, мы уходили с миром, чувствуя над собой словно теплое благословение. Я прожила в Петровском уезде десять месяцев и утверждаю, что к нам за это время не присоединился ни один человек. Можно было придти в отчаяние от революционного одиночества, в котором мы жили. Мы уже ясно видели, что наше дело в народе проиграно. Все дело было в отсутствии политической свободы».

Успешно землевольцы действовали среди студентов и рабочих. В Петербурге произошло несколько крупных столкновений с полицией. Арестовывали землевольцев, студентов, рабочих, непричастных к партии людей. В революционной партии активизировалась дезорганизаторская группа. Переломным моментом в истории Российской империи стала русско-турецкая Балканская война 1877–1878 годов.

Из-за дикого произвола турецких властей на Балканском полуострове началась война против Оттоманской Порты. С 1875 года погибли десятки тысяч славян в Боснии и Герцеговине, Болгарии, Сербии и Черногории. Русские офицеры сотнями уходили в отставку и уезжали на Балканы воевать с турками. 12 апреля 1877 года началась кровавая русско-турецкая война, ведшаяся под флагом освобождения братьев-славян от жестокого турецкого ига. Империя, получавшая большие доходы от развития внешней торговли, была не против усиления своих позиций и получении новых рынков сбыта на Балканском полуострове и на всем Ближнем Востоке. Российская дипломатия попыталась убедить ведущие европейские державы в том, что Петербург не хочет установить контроль над средиземноморскими проливами Босфор и Дарданеллы, но ей не очень поверили. В июле 1877 года отмобилизованная русская армия форсировала Дунай и вошла в Болгарию. Российский Генеральных штаб планировал в результате молниеносной войны в течение месяца взять Стамбул. Во главе армии встал сам Александр II и его брат Николай, люди с отрицательным военным профессионализмом. Авангард русских войск занял Шипкинский горный перевал на Балканах и был там остановлен. Основная русская армия встала под Плевной, но взять ее с помощью бездарных кровавых штурмов не смогла. Вся Россия собирала деньги для своих солдат и эти миллионы, как и в позорную Крымскую войну, тут же разворовывали чиновники. В результате холода, голода, отвратительного снабжения русские солдаты массово умирали совсем не в ходе боевых действий, потеряв в боях в десять раз меньше воинов, чем от болезней и идиотизма высшего командования. Александр II в истерике спрашивал: «Что же это, второй Севастополь?», но порядка не наводил и зарвавшихся холопов не наказывал. Яростно дравшиеся на Шипке русские герои потеряли каждого второго бойца и спасли русскую армию от окружения. Брат Александра II Николай предложил отступать к Дунаю. Несколько русских генералов возмутились и это было неслыханно. Александр II плакал, видя, как бездарно гибнут десятки тысяч русских солдат, но ничего не менял и к голосу разума не прислушался.

Подкрепление к Плевне из Стамбула через горные перевалы пробиться не смогло, и крепость сдалась 28 ноября 1877 года, исчерпав все оборонительные возможности. Русские войска к концу зимы подошли к Стамбулу, потеряв от болезней множество воинов. Султан запросил мир, но в итоге на Берлинском общеевропейском конгрессе его условия были изменены. Сербия и Румыния были объявлены независимыми королевствами, а заваленная десятками тысяч русских солдатских трупов Болгария разделена на две части, одна из которых осталась за властью Турции. Австро-Венгрия почему-то получила Боснию и Герцеговину. России достались взятые ей в Закавказье несколько крепостей и устье Дуная, потерянное в 1856 году. Сербия, Румыния и Болгария были очень недовольны Россией в июне 1878 года и между ними началось охлаждение. Даже Болгария быстро вышла из сферы русского влияния. Сама Российская империя не добилась поставленных в войне целей и осталась без союзников в международной изоляции. В самой России Балканская война и Берлинский конгресс вызвали огромное разочарование в стране. Революционное подполье рассказывало подданным об очевидной неспособности властей решать не только внутренние, но и внешние проблемы. Множество людей в империи хотели перемен и в России поднялась буря.

Земские собрания пяти губерний приняли резолюции о том, что власть должна дать подданным ту политическую свободу, которую получили освобожденные болгары. Студенты, требовавшие конституцию, изгонялись из университетов и массово ссылались. Полиция в Москве организовывала их избиения с помощью дворников и торговцев Охотного ряда. В июле 1877 года петербургский градоначальник Ф.Трепов, один из самых одиозных людей в окружении Александра II, приехал в Дом предварительного заключения. Более трех лет провели в заключении сотни народников, против большинства их которых не было никаких улик. Люди массово мучились в переполненных камерах, одиночках, в страшной духоте, антисанитарии, неподвижности, болели цингой, убивали себя. Для Трепова это было нормально. Он потребовал, чтобы при его присутствии заключенные массово снимали шапки столько раз, сколько его увидят. Осужденный на пятнадцать лет каторги за участие в демонстрации на Казанской площади не участвующий в ней А.Боголюбов-Емельянов не снял или не успел снять шапку перед Треповым, который сбил ее сам с беззащитного и невиновного человека и приказал его публично высечь. Варварство петербургского градоначальника вызвало беспорядки в тюрьме и эхом прокатилось по России. На этот раз негодование охватило все слои русского общества, возбужденного войной. Ситуация в империи накалялась и накалялась.

24 января 1878 года записавшаяся на прием к Ф.Трепову молодая девушка Вера Засулич выстрелом из револьвера ранила градоначальника, после выстрела не пыталась скрыться и была чуть не убита жандармами. В действовавших независимо от «Земли и воли» южных революционных группах тут же была написана и опубликована прокламация «Голос честных людей»: «уже настала фактическая борьба с этим подлым правительством». 30 января автор прокламации М.Ковальский оказал ожесточенное сопротивление задержавшим его жандармам, ранил несколько человек и в августе 1878 года был повешен. 1 февраля в Киеве был убит полицейский провокатор. 23 февраля стреляли в киевского прокурора М.Котляревского, любившего издеваться над задержанными, например, прилюдно раздевать догола беззащитных красивых девушек-курсисток, заподозренных в том, что дали свой адрес для получения писем подруге, знакомой с каким-то поднадзорным или ссыльным, а может и не с ссыльным. На юге начались перестрелки подпольщиков с полицией, в которых участвовали десятки человек. В марте 1878 года дело Засулич было передано в суд присяжных.

31 марта 1878 года вокруг здания петербургского суда собралась двухтысячная толпа, столичные газеты писали: «С нами творится какая-то галлюцинация, это вас, меня, всех, общество судят!». Вера Засулич сказала в своей спокойной манере: «Я решилась хотя бы ценой собственной гибели доказать, что нельзя быть уверенным в безнаказанности, надругаясь над человеческой личностью. Я не нашла, я не могла найти другого способа обратить внимание на истязания, которым был подвергнут в тюрьме Боголюбов. Я не видела другого способа. Страшно поднять руку на человека, но я находила, что должна была это сделать».

В семь часов вечера присяжные передали председателю суда А.Кони, у которого перед этим в Зимнем дворце требовали заранее написать обвинительный приговор, свой вердикт – «Засулич невиновна». А.Кони подтвердил решение присяжных и в зале суда и вокруг него раздался многотысячный восторженный рев: «Браво! Да здравствует суд присяжных!» Н а выходе из суда оправданную по закону Засулич попытались тут же арестовать жандармы, но молодежь ее отбила и спрятала. Действия власти по делу Засулич вызвали у множества людей негодование, переходившее в ненависть. Великий русский писатель Лев Толстой заявил, что это «правозвестие революции», Иван Тургенев публично сказал, что это «знамение времени, взбудоражившее Европу». Весь мир обсуждал удивительный процесс Веры Засулич. В окружении Александра II началась паника. Про Ф.Трепова стали распускать слухи, что он казнокрад-мздоимец-самодур и только поэтому в него стреляли. Назначавший такого человека петербургским градоначальником Александр II через три часа после выстрела лично посетил своего раненного слугу и не хотел, чтобы Вера Засулич была оправдана. При чем тут законность, если я самодержец! В результате Александр II получил личное моральное поражение, небывалое в русской истории. Подданные, даже настроенные совсем не оппозиционно, стали думать, что революционеры своими выстрелами защищают их права человека от произвола и насилия властей и такого опять еще не было в русской истории. Первый российский террористический акт произошел в защиту гражданских прав поруганной личности, за оскорбленную честь. С дверей полицейских участков и жандармских управлений вспотевшие дворники яростно соскабливали несоскабливаемые листовки: «Каждый, кто не за правительство, должен быть против него. Мы приглашаем учащуюся молодежь, приглашаем все партии, кроме партии кнута и палок, соединиться в одном общем и дружном натиске для получения наших издавна попираемых человеческих прав, для защиты своих свободолюбивых сограждан от адских казематов Петропавловской крепости, для защиты русского народа от поголовного разорения».

Дела о сопротивлении властям, об оскорблении начальников были переданы из судов присяжных в военные суды и особые совещания, политические дела фальсифицировались, немыслимые по жестокости приговоры стали еще суровее. В обществе нарастало озлобление. 25 мая 1878 года в Киеве зарезали жандармского офицера Г.Гейкинга, руководившего борьбой с революционным подпольем. Действия южных групп, не входивших в «Землю и волю» вызвали обсуждение проблемы терроризма в первой революционной партии. Газета «Земля и воля» писала и ее читали по всей России: «Главная масса наших сил должна работать в среде народа. Террористы – это не более, чем охранительный отряд, назначение которого оберегать этих работников от предательских ударов врагов». По мере роста репрессий властей поменялось и мнение о роли «дезорганизаторской группы» в партии. Вера Фигнер писала: «Если мирные средства для устранения произвола и насилий закрыты и все усилия к изменению положения дел оказываются бесплодными, то остается прибегнуть к физической силе, вооружившись кинжалом, револьвером и динамитом. Вот причина, по которой из мирных пропагандистов революционеры превратились в террористов».

На особом совещании Кабинета Министров, проведенном в день оправдания Веры Засулич, было решено искоренять крамолу с помощью административных, полицейских и судебных репрессий. Проводились обсуждения, сколько ударов розог достаточно для порки заключенных без различия пола – пятьдесят или сто. Главноуправляющий Третьим отделением и шеф жандармов генерал-адъютант Н.Мезенцев заявил, что социалисты заслуживают только суровую кару. В Харьковской губернии были созданы два каторжных централа для политических с ужасающим режимом пребывания. Выдающийся юрист А.Кони писал об окружении Александра II, поражаясь их тупости и бездарности – типичные царские слуги, незаконно, а монархопослушные, опасающиеся лишиться жалованья, готовые на любые компромиссы, бездушные и пустые царедворцы, лакеи государя, но не слуги своей страны, дрожащие перед каждым докладным днем, читающие только «Полицейские ведомости» и делающие в слове из трех букв четыре ошибки, несведущие и безнравственные хищники, бездушные рабы власти. В вакханалии беззакония в империи землевольцы вместо слов «пропаганда, агитация, просвещение» стали говорить «кинжал, револьвер, месть». На юге империи активно действовала «группа бунтарей» во главе с В.Осинским и Д.Лизогубом. Южане при задержаниях полицией перестали сдаваться без сопротивления, отстреливались до последней возможности. Южные террористы стали называть себя Исполнительным комитетом социально-революционной партии. На его листовках стояла овальная печать с перекрещенными кинжалом, топором и револьвером.

Возбужденная революционная молодежь сменила призыв «В народ!» на призыв «К делу!». В 1878 году были прекращены даже демонстрации, на которых полиция несмотря на активное сопротивление задерживала многих участников. Революционеры стали заявлять, что пуля действительнее слов. Власти своими действиями активно увеличивали число подпольщиков. Арестовывали людей по малейшему подозрению, по выбитым показаниям малолетних, по письмам от каких-нибудь друзей-народников, по произвольным обвинениям. Потом людей держали в тюрьмах без суда годами и давали жесточайшие приговоры за чтение книг, разговоры. В обществе действия властей стали называть зверствами, облеченными в юридическую форму. Созданную Н.Мезенцевым харьковскую каторжную тюрьму стали называть «Домом ужасов» с заживо погребенными людьми. Письма из тюрем с описаниями издевательств полиции передавали из рук в руки и читали тысячи человек, плакавших, негодовавших, ненавидевших. В обществе стали говорить, что каждый подлый поступок должен ждать своей Засулич. Везде обсуждали, что такое российская власть, нагло издевающаяся над законами империи, неопирающаяся ни на общество, ни на народ, ни на что, кроме грубой силы. Против подобной власти, не выражающей воли большинства подданных, можно все, поскольку это просто плохо организованный произвол.

Вместо убитого в Киеве барона-жандарма Г.Гейкинга на его место был назначен молодой армейский офицер, недавно переведенный в Третье отделение Георгий Судейкин. Он стал вербовать провокаторов из студенческой молодежи и вводить их в революционную среду. В Киев ожидался приезд Александра II и в конце 1878 года Судейкин вышел на след южных «бунтарей». В начале января 1879 года на организованную студенткой-провокаторшей вечеринку собралась вся революционная группа Валериана Осинского. В разгар вечера в квартиру ворвался жандармский отряд Судейкина. Часть бунтарей отказалась сдаться и в начавшейся перестрелке погибли несколько революционеров и жандармов, сам Судейкин застрелил несколько человек. Бунтари выбили Судейкина из квартиры, но вырваться из засады не смогли. Судейкин вызвал солдат и бунтари сдались.