Как я чуть не уничтожил соседнюю галактику

Пока он говорил, он все время колол меня копьем. Я сказал:

— Благодаря тому, чего я добился, я имею права делать какие-то вещи чужими руками. Но ты отчасти прав, это все было не продуманно, и я виноват перед Даной.

Процион хотел продолжить, но я ушел. Когда я проходил мимо Аина, я увидел, как он занимается странным делом. Он тянул толстую цепь, которая уходила под воду Зеркального Озера. Я не стал к нему подходить, но остановился в стороне, чтобы посмотреть, что именно он хочет вытащить. Вскоре с самого-самого дна он достал клетку, в которой трепыхалась совсем маленькая птичка. Она была меньше синички, и звали ее Сердечко.

Я пошел дальше и понял, что впереди конец Леса. Я всегда думал, что он бесконечный, но сейчас я отчетливо видел, что дальше деревьев нет. Я утешал себя тем, что, может быть, это лишь поле, но ощущение оставалось дурным. Потом я услышал неприятный равномерный скрип. Мне совсем расхотелось туда идти, но это нужно было сделать. Я увидел Дану, она раскачивалась на качелях, подвешенных на ветке толстого дерева. Подойдя ближе, я рассмотрел, что Лес не просто заканчивается, он обрывается, под Даной была пропасть. Это были ее Качели над Пропастью.

Когда Дана увидела меня, она резко подалась корпусом вперед, замедлив движение Качелей. Они опасно дернулись, и мое сердце очень быстро заколотилось от страха. Дана улыбнулась и сказала:

— Кастор! Я так рада, что мы встретились. Я очень долго мечтала об этом моменте, я рисовала в своем воображении всевозможные варианты нашего воссоединения. Тот, который вышел, еще не самый худший.

— Ты должна меня ненавидеть.

— Не-а. Я счастлива.

— Я тебя боюсь. Ты говоришь слишком открыто. Я не люблю слышать правду, и мне не нравится, когда от меня требуется какой-либо эмоциональный ответ.

— А я не люблю ящериц и ампутации.

— Я тебя не понимаю.

— Я тебя тоже. Но главное, что ты у меня теперь есть.

— Мне будет грустно, но если возникнет слишком много проблем, мне придется тебя убить.

— Ладно.

— То есть?

— Я и так не хотела жить до встречи с тобой, держалась только за мысль, что она когда-нибудь состоится. Так что, невелика потеря.

— Мне больно это слышать.

Я захотел проснуться. У меня получилось.

Глава 16

Я проснулся ровно в пять утра. Обычно такие числа меня радовали, но сегодня я не испытал никакого удовлетворения. Если верить теории, согласно которой во сне мы прорабатываем свои переживания за день, то сегодня все пошло обратным образом. Я чувствовал невероятно сильную тревогу, даже хуже, чем вчера (возможно, я никогда такую не чувствовал). Я совершенно не знал, что мне делать, любой исход казался проигрышным. Если я оставлю Дану в живых, ее могут убрать люди из правительства, и, наверное, потерять ее внезапно будет еще тяжелее, чем запланированно. Может быть, они захотят убрать меня и Проциона, как свидетелей, или даже Кассиопею, Гиансара, Аина и Ботейн, которые тоже видели Дану. А может, они просто снимут меня с проекта «Горизонт событий», оставив банкротом. Если я стану где-то скрывать Дану, я буду прибывать в постоянном страхе, что ее найдут. В том случае, если я убью ее сам, ничего непредсказуемого не случится. Но я знал, что это будет плохо.

Все казалось бы не таким страшным, если бы в мою комнату не пробрались муравьи. Я ходил из угла в угол, но везде натыкался на них.

Я должен был выбраться из дома хотя бы ненадолго. Может быть, за его стенами, где я все еще буду многим казаться самым страшным, я смогу привести свои мысли в порядок. И там точно не будет муравьев. Я надеялся, что другие мои родственники, Процион и Ботейн до сих пор спят. Сегодня была суббота, никому не было нужно идти на работу, но они могли, как и я, не спать из-за тревоги.

Я оделся и очень осторожно выбрался в коридор. Было тихо. Все двери оказались закрытыми, кроме той, что вела в комнату Даны. Я заглянул к ней, она, кажется, спала. В темноте и под одеялом я не видел ее перебинтованных рук и ног, и теперь она действительно стала похожей на маленькую сестру.

Я вышел из дома, кажется, никого не разбудив или, по крайней мере, не заинтересовав. Я пошел к своей машине и едва сдерживался, чтобы не перейти на бег. Когда я выехал за территорию нашего дома, я увидел машину, которая так и стояла недалеко от моих ворот. Я приостановился, но никто не вышел ко мне. Когда я тронулся, машина поехала за мной. Я думал, что когда я выберусь, мне станет легче, но вместо этого я почувствовал себя совершенно беззащитным. Пока я ехал по городу, несколько раз мне приходилось останавливаться, потому что я чувствовал, как участилось мое сердцебиение, и начинал задыхаться. Каждый раз я думал, что сейчас умру, но когда это проходило, я понимал, что преувеличил опасность.

Я поехал в круглосуточный ресторан в надежде, что в обществе мне станет легче. Это было глупое предположение, потому что среди людей всегда становилось только хуже. Вокруг все были пьяными или сонными, и мне казалась, что все это выглядит очень абсурдным. Я не смог ничего съесть или даже выпить, хотя заказал себе самую вкусную еду.

Я вышел из ресторана и долго стоял на улице, пытаясь отдышаться. Не получилось, наверное, дело было в том, что в городе слишком загрязнена атмосфера. Мои же заводы портили ее. Тогда я попробовал курить, я брал одну сигарету за одной, но и это не помогло успокоиться. Я сел в машину и поехал, не зная, куда я направляюсь. Я думал о том, что я мог бы столкнуться с фурой, и все бы закончилось. Но фура мне не встретилась.

Я приехал к дому Авроры. Было уже начало десятого, скорее всего, она не спала. Я не хотел появляться перед ней в таком состоянии, мне было стыдно идти, но у меня не выходило придумать ничего другого. В конце концов, я всегда умел держать лицо, и, может быть, она ничего не поймет.

Я позвонил в дверь, через несколько секунд я увидел, как затемнился дверной глазок. Но она открыла не сразу, долго всматривалась и решала, что делать. Я подумал, что она уже не откроет дверь, собрался уходить, но она все-таки сделала это.

— Здравствуйте, господин Кеплер. Что-то случилось?

Она говорила как всегда тихо, за официальным тоном пыталась скрыть свое недовольство или же страх.

— Да. Я могу войти?

— Да.

Она сказала это быстро, наверное, пытаясь не акцентировать внимание на том, что я домогался ее. Ее квартира оказалась не столько бедной, сколько старой. Возможно, ее мать, или даже бабушка, имела неплохой достаток, но сейчас обустройством квартиры точно никто не занимался. Я отвлекся на осмотр интерьера, и, может быть, ненадолго отстранился от своей тревоги.

Аврора проводила меня на кухню. Там было довольно тесно, но чисто и светло, чувствовалась, что хозяйка следит за тем, чтобы здесь все было опрятно. На столе лежала кружевная скатерть, сахарница, солонка, перечница и прочая посуда были украшены цветами или узорами, но каждый край непременно обрамляла золотая каемка. Это выглядело очень уютно, но в целом, давно устарело. На фоне приглушено играло радио, так тихо, что я мог только различить, звучит ли это музыка или говорит диктор.

— Чаю? Или, наверное, кофе?