Как я чуть не уничтожил соседнюю галактику

Я осторожно подошел ближе, стараясь не шуметь. Шорох прекратился. Я решился на опасный шаг и вслепую отодвинул листья и траву. За ними я обнаружил маленькую дверку, даже ребенку пришлось нагибаться, чтобы пролезть в нее. Она казалась хлипкой, построенной неумело, но на ней был массивный чугунный замок. Без ключа его ни за что было не вскрыть, зато дверь, я, наверное, мог бы выломать плечом. Хозяин подземного домика старался не выдать себя и больше не издавал ни звука.

Я постучался. Мне никто не ответил. Я сделал это еще раз. Я был абсолютно уверен, что хозяин внутри. Я стучался еще несколько раз, пока не услышал тихий девичий голос. Аврора сказала:

— Пожалуйста, кто бы там ни был, уходите! Мою Тихую Норку никто не должен был потревожить!

Я очень обрадовался, что, наконец, нашел ее. Оказывается, все это время она была неподалеку от моей Каменной Крепости.

— Пожалуйста, я хочу увидеть тебя. Открой дверь.

— Нет, нет! Я не хочу никого пускать к себе! Я хочу спрятаться так глубоко, чтобы никто никогда меня не нашел.

Я дотронулся до двери и почувствовал, что Аврора тоже прислонилась к ней. Отчасти я ее понимал, но мне казалось, что этого далеко не достаточно. Мне хотелось отгородиться ото всех за каменными толстыми стенами, но мой замок возвышался и был у всех на виду. На ее же Норку «подуешь, и она развалится» (имеется ввиду, что нужно приложить мало сил для ее поломки), но зато ее почти невозможно найти. Я спросил:

— Почему ты этого хочешь?

— Я не хочу ни с кем сближаться. Я боюсь, что мне сделают больно, а главное, что я сама могу кому-то навредить. Лучше всего этого избежать, поэтому я сижу здесь.

Вдруг все вокруг пошатнулось. Землетрясение, охватившее мою Крепость, стало распространяться дальше. Я подумал, что из-за этого на меня упадет какое-нибудь дерево, и я умру. Я сказал:

— Тут начинается стихийное бедствие. Мне страшно.

Я услышал, как ключ поворачивается в замке, и Аврора открыла мне дверь. Она была моего возраста, но показалась мне совсем маленькой в скромном платье с кружевным воротником.

— Заходи. Сильно испугался?

Она втянула меня за руку внутрь. Там оказалось тепло и вкусно пахло полевыми цветами (что странно, ведь ее Норка находилась под землей). Несмотря на то, что она даже не хотела открывать мне дверь, она взяла мою руку и погладила.

— Не бойся. Землетрясения иногда случаются, но они всегда проходят.

Я вдруг понял, что Аврора не хотела меня пускать, но открыв дверь, она отнеслась ко мне со всей добротой, на которую были способны нормальные люди. Я сказал:

— Ты очень хорошая.

Аврора покачала головой.

— Нет, не очень. Но я стараюсь. Большинство людей несчастны. Я пытаюсь не делать окружающим хотя бы хуже. Конечно, я бы хотела и помогать, но на это у меня редко хватает смелости.

* * *

Я проснулся от громкого хлопка. Я не сразу понял, где я, и что это был за звук. Потом я увидел Аврору, которая поднимала с пола толстую энциклопедию по химии. Я все так же лежал на диване, но теперь меня укрывало одеяло. Аврора повернулась ко мне.

— Прости, что разбудила.

Я сел и стал наблюдать, как она работает. Сначала мне казалось, что Аврора очень увлечена, но потом я заметил, что она часто кидает на меня быстрые взгляды. Наверное, проверяла, смотрю я до сих пор или нет. Потом она сказала, что закончила, и мы можем ехать на производство. Я согласился, хотя я все еще осознавал, что у этого поступка будут ужасные последствия. Но я не мог заставить себя беспокоиться об этом.

Когда мы вышли, машины, которая следила за мной, не было. Я спросил у Авроры, может быть, она видела ее в окно, но она ответила отрицательно. Сначала мы поехали на завод. Я сказал ей, что мы можем встретиться в какой-нибудь кофейне, но Аврора настояла на том, чтобы подождать меня в машине, и я был благодарен ей за это. Внутрь она пройти не могла, не было пропуска. Конечно, я имел право выписать его для Авроры, но тогда это бы привлекло больше внимания.

Снаружи было много охраны, но когда я вошел внутрь, цех оказался пустым. Я прошел мимо конвейеров и машин, которые вот-вот должны запуститься, чтобы начать производство смерти. Меня это не трогало. Живые люди, по сути своей, такая же пыль потухших звезд, как и мертвые. Впрочем, как и я. Я зашел в отдельную комнату, где стояли огромные емкости с реактивами, и без страха вылил в каждый из них то, что сказала Аврора. Интересно, возникнет ли у них мысль, что это сделал я? Еще интересно, осмелится ли меня тронуть правительство, ведь я очень богат, влиятелен и могу быть им выгоден даже после этого поступка.

После того, что я собирался сделать дальше, они захотят меня уничтожить.

Я рассказал Авроре, что все прошло удачно. Она опять повторяла, что я молодец. Мне было приятно, и я подумал, что это того стоило. Потом я понял всю абсурдность своих суждений: похвала от женщины, которой хочешь обладать, несоизмерима с уничтожением своего же собственного многомиллионного производства. Ведь могло сложиться, что мне понравилась бы женщина, согласная мне отдаться, и тогда все это вообще не имело бы значения.

Чтобы жизнь была структурированной и понятной, нужно жить по какому-то принципу, чтобы всегда знать, как поступить в любой ситуации и уметь объяснить свои поступки. Как стать самым страшным мне было куда понятнее, чем как действовать по принципам доброго отношения к людям, который я даже могу четко сформулировать. Но, может быть, это даже с большой вероятностью защитило бы меня, чем способность вызывать страх у других.

Конечно, нет. Быть самым страшным — наиболее надежный способ самозащиты. Хорошо, если бы при этом не погибали сестры (точнее, сестра с высокой вероятностью). Но в итоге то же могло постигнуть и Кассиопею, и Гиансара. В случае опасности, избавлялись бы от всех причастных. Я не в силах был все изменить.

Мы доехали до офиса. Я сказал Авроре идти в лабораторию, хотя была суббота. Но это нормально, когда заинтересованные сотрудники приезжают в свои выходные. Я спросил у нее, могу ли я к ней зайти, когда закончу со своими делами, она ответила, что будет меня ждать.

Я расторгнул все договоры. Я сказал, что «Кеплер-22» не будет участвовать в производстве боевых отравляющих веществ, и я готов к судам, если они осмелятся заявлять о теме судебного заседания. Но также я согласен заплатить штраф, который бы потребовал от меня закон за нарушение договора одной из сторон. Я знал, что этим не ограничится. На все вопросы я отвечал односложно. Если от меня требовались долгие разъяснения, я говорил уклончиво. На предположение коллеги насчет того, не сошел ли я с ума, и не нужна ли мне помощь специалиста, я сказал, что нет.

Все это длилось долго. Когда я закончил, уже стемнело. Я не стал заходить за Авророй, но вызвал для нее такси.

Дома меня встретил Гиансар. Он был очень взволнован, и я сразу подумал, что Дана мертва. Но нет, его причины были другими. Он подошел ко мне и взял меня за плечи.

— Кастор, тебя все весь день ищут. Что случилось?

— Я расторг договоры о производстве нашего продукта. «Кеплер-22» ждут большие убытки. Меня самого, возможно, привлекут к суду. Скорее всего, проект будет завершен все равно, но мой поступок отсрочил этот момент.