Какого цвета ночь?
Шрифт:
Но лучше всего были тренировки с Дэном! Он так галантно поддерживал Машу под руки, показывая, как надо держаться за гик, как «натравливать» парус на ветер, учил, как правильно поднять парус, как подобрать размер паруса в соответствии с ветром (для сильного и порывистого — размером поменьше, а для штиля — побольше). Когда Маша немного осмелела и стала более-менее уверенно держаться на воде, Дэн принялся учить ее всевозможным поворотам (по ветру и против ветра) и искусству лавировки. Хотя у нее от страха сердце выпрыгивало из горла, Маша ни разу не призналась своему инструктору, что ей страшно. Она не умела плавать и боялась, что это прекратит раз и навсегда
Дэн с удовольствием демонстрировал на берегу свою обтянутую блестящим гидрокостюмом великолепную фигуру. Прорезиненное серферское снаряжение, предназначенное для многочасового болтания в холодной воде, удачно подчеркивает выпуклости и «впуклости» любого тела, создавая абсолютную иллюзию наличия кое-чего существенного даже тогда, когда под черной тряпкой ничего нет. Дэн же в нем вообще казался богом, спустившимся на грешную землю.
Так на мысу, обвеваемом норд-остом, среди шепота степных трав, под надзором любопытного ока луны, застывшего над миром, точно к дверному замку исподтишка приник любитель чужих тайн, и начался их роман. Он продолжался ровно два года, порой еле заметно тлея, как угли костра, подернутые пеплом, порой разгораясь и отбрасывая вокруг себя отсветы голубоватого пламени, порой совершенно затухая, невидимый постороннему глазу. Два года они встречались то в Москве, то в Сочи, ездили друг к другу, теша себя неясными иллюзиями и строя несбыточные планы.
Их роман закончился через два года, когда Дэн уехал в Соединенные Штаты к родственникам да там и остался, предпочтя Восточное побережье Тихого океана, где не в диковинку и семиметровые волны, скромным прелестям отечественных побережий. Он обещал Маше звонить, писать, обещал потом и ее перетащить в Штаты — при первой возможности. Но он и не звонил, и не писал, и вообще бесследно исчез из ее жизни, как корабль, вышедший из тихой гавани в открытое море и постепенно слившийся с кромкой горизонта. Вскоре все перипетии двух лет забылись, как неудачный роман, стерся облик Дэна, точно вычищенный ластиком с белой страницы ее памяти. Как жаль, что все на свете быстро кончается, быстро забывается…
Особенно быстро, если использовать для этого наркотики.
Глава 11
У меня была уйма времени, которое я не знала, куда размотать. Если бы я была дома, то сразу же нашлось бы четыре миллиона дел, которые необходимо выполнить не позже чем через секунду, но здесь… Здесь было делать абсолютно нечего! Даже истязать себя мытьем посуды мне не давали.
После завтрака под бдительным оком псевдо-Крупской я вернулась к себе в комнату, включила телевизор, сунула кассету в видеомагнитофон. На экране стали громко стрелять и материться по-американски.
Я пощелкала по каналам. Скукота! Программа дневного телевидения явно составляется для выживших из ума пенсионеров и тугоумных домохозяек.
Зевок развел челюсти в сторону. Ну и работка! Не приведи Господи, можно со скуки сдохнуть… Я подошла к книжной полке. Парочка детективов в цветастой обложке — оскаленные физиономии, полуобнаженные красотки и бриллианты величиной с голову годовалого младенца… Нет, спасибо…
Я легла на диван и закинула руки за голову. Итак, Маша под кайфом, Наталья Ивановна готовит курицу, патрон и его сынулька трудятся на благо собственного кармана. Кто у нас остается?
Правильно, остается темная лошадка Валера — лошадка, которую необходимо прощупать. И я отправилась щупать Валеру.Но Валера щупать себя не дал, потому что был занят важным делом — разгадывал кроссворд. И отвлекаться на всякие мелочи вроде меня ему не хотелось.
— Привет! — сказала я, входя в комнату охраны. — Я пришла познакомиться!
Валера оторвал от бумаги взгляд, затуманенный бурной мыслительной деятельностью.
— Зачем? — тупо спросил он, уставившись на меня как на привидение.
— Какие проблемы? — вместо ответа, спросила я, кивая подбородком на кроссворд.
— Слово из шести букв, вторая «а», лицо, совершающее на бирже операции с ценными бумагами.
— Брокер, — уверенно ответила я.
— Но у него вторая не «а», — почесал ручкой затылок Валера.
— От этого он не перестанет быть брокером, — справедливо заметила я и села напротив него.
Валера оказался типичным коротко стриженным качком с круглыми плечами и пудовыми кулаками, каждый из которых был в два раза больше черепа нормального человека. И это не потому, что череп у нормального человека очень маленький, просто кулаки у него были чудовищные.
Я сразу прониклась к нему симпатией. Кажется, он не обещал мне проблем ни в настоящем, ни в будущем. Он казался мне одним из тех ребят, с кем можно поболтать, не слишком напрягая интеллект, и разойтись, не причинив друг другу особенного вреда.
Изредка Валера бросал равнодушный взгляд на один из четырех мониторов, на которых изображался мутно-серый забор, площадка перед воротами, задняя часть дома — очевидно, по периметру особняка были установлены камеры слежения.
— Машина из четырех букв, последнее «о» — это «пежо», — между тем сообщила мне «темная лошадка», нерешительно замирая ручкой над газетным листом.
— А вдруг «рено»? — возразила я.
«Лошадка» посмотрела на меня с уважением. Наверное, ему впервые в жизни встретилась девушка, которая знала на целых два слова больше, чем он.
— «Рено» тоже годится… — милостиво ответил он. — Там тоже второе «е»… — И добавил: — А откуда ты взялась такая умная?
— Я не умная. — От скромности я махнула рукой.
— Ты, что ли, Машкина подружка? — удивился Валера.
— Пока нет, — ответила я. — Но надеюсь ею быть. — Заметив стойкое недоумение в его глазах, добавила: — Меня Виталий Васильевич пригласил погостить. Соблазнил тренажерным залом, солярием и красивыми окрестностями. А здесь так скучно… Не знаю, выдержу ли целый месяц…
— А чего скучно-то? Включай видак и наслаждайся жизнью.
— Надоело! — Я с видимым усилием вздохнула. — Хочется куда-нибудь прошвырнуться…
Валера напрягся, соображая.
— Я бы пошел с тобой… Но вообще-то мне нельзя отлучаться, — сказал он с сожалением. — Вдруг Машке вздумается куда-нибудь потащиться. Я должен ее сопровождать.
— Вообще-то ей, кажется, сейчас никуда не захочется, как ты выразился, «потащиться»… — многозначительно заметила я.
— А, ты уже знаешь об этом… — Валера понимающе кивнул. — Понимаешь, в любую секунду может позвонить хозяин, потребовать отчет… А если меня не окажется на месте — будет выговор… Или Машке вдруг вздумается позвонить своим дружкам, я должен это вовремя пресечь.
— Как это? — Я откровенно удивилась.
— А вот так. — Валера выразительно поджал губу. — Телефон должен слушать. Вдруг они договорятся в мое отсутствие передать порошок или «колеса»… Я должен знать и это… как его… «противодействовать»!