Календарь Морзе

«Ай да Павлик!» — подумал я молча. Впрочем, не сомневаюсь, что Вассагов в курсе, кто это организовал. Вариантов-то немного.

— В общем, ваша Анюта взорвала информационную бомбу большой поражающей силы. Не сомневаюсь, что из лучших побуждений, но на ее месте я бы тоже пропал, и понадежнее. Многие, мягко говоря, имеют к вашей девушке вопросы, и ей вряд ли вручат Пулитцеровскую премию. Хотя репортаж, повторяю, сделан не без таланта.

— Вы думаете, она сама скрывается?

— Я, если честно, Антон, о ней не думаю, — вздохнул Вассагов. — Хотя ваша девушка добавила мне работы, но у меня, право, есть дела и поважнее. В городе черт-те что теперь творится. Так что позвольте откланяться. Выздоравливайте.

Следующим проведать меня приехал Славик. Непривычно грустный и даже трезвый, он чуть ли не с порога начал мне выговаривать:

— Что ж вы мне устроили, информационные террористы? Ладно, девица твоя, юная дурочка, но ты? Журналистское взыграло? Зачем было тыкать палкой в берлогу и ссать на муравейник?

— Славик, — сказал я нежно, — ты же понимаешь, что еще сидишь тут со всеми зубами, только потому что у меня руки сломаны?

— И правильно сломаны, — буркнул Славик. — Язык бы тебе сломать, да он и так без костей… Ты себе не представляешь, какой клистир с патефонными иголками мне за вас устроили!

— Тебе-то почему?

— Я пресс-секретарь, вы — пресса. Вы — моя зона ответственности. Вы поднасрали — я обосрался.

— Хорошо формулируешь, — одобрил я. — Обосрался — обтекай, дело житейское. А ты как хотел? При власти ходить и говна не нюхать?

— Эх, да что с тобой говорить… — горестно махнул рукой Славик. — Пить-то хоть тебе можно?

— Боюсь спрашивать. Вдруг скажут, что нельзя?

— Предлагаю использовать общедозволительный принцип правового регулирования: «Что не запрещено, то разрешено», — сказал Славик и достал бутылку коньяка. — Стаканы есть?

Пить коньяк без рук было не очень удобно, но удобнее, чем не пить. Пару раз залив меня и подушку, Славик приноровился подносить стакан правильно, и вскоре жизнь стала чуть менее мрачной.

— Так чем митинг-то кончился? — спросил я.

— Ах, да, ты же пропустил самое интересное! — воодушевился он. — Когда наша бизнес-оппозиция уже окончательно настроилась брать власть и идти факельным маршем захватывать здание администрации, неожиданно включилась система уличного вещания. В коротком, но чертовски талантливом заявлении, — Славик принял горделивую позу, — администрация города сообщила, что все торговые точки открыты. Причем для компенсации технического перерыва в работе, они будут открыты до полуночи и торговать без розничной наценки.

— Представляю, что там началось! — засмеялся я.

— Нет, ты даже не представляешь! Городское купечество мечется в растерянности — кто открыл? Как? Почему? Фораскин кричит с трибуны, что это обман, Дидлов обвиняет торгашей в сливе протеста, кто-то в толпе кричит, что в магазинах все чуть ли не даром раздают… Ну и, натурально, народ тут же рассасывается, в рассуждении, что пока они тут митингуют, там всю халяву разберут…

— Так что же случилось?

— Венесуэльский вариант отыграли, — пояснил Славик. — Пока они митинговали, собрав всех своих наемников для поддержки протеста, оптовые склады и сетевые магазины были по закону о чрезвычайном положении администрацией конфискованы и поставлены под военную охрану. Сюрприз!

— Лихо, — признал я. — Но ведь они не угомонятся.

— Конечно, но это не последний сюрприз, — Славик подмигнул. — Они думают, что самые хитрые, но это дилетанты, Антох. Все эти акции, перевороты, бархатные революции и гражданские протесты — типовые схемы. На каждый их ход есть готовый ответ. Мы с губернатором им покажем!

— «Галантерейщик и кардинал — это сила!» — процитировал я ехидно, но Славик не обиделся.

— Ты лучше спасибо скажи, что я вас, клоунов, у губернатора отмазал, — сказал он тихо. — Повернул все так, что эта ваша самодеятельность нам как будто даже на пользу. Отвлекла народ, показала истинное лицо торговой оппозиции, призвала к спокойствию и прочее бла-бла-бла.

— Ты не нас отмазывал, ты свою жопу прикрывал, герой.

— Ну и это, конечно, тоже, — не стал спорить Славик. — Ладно, пострадавший, лежи, выздоравливай. Мне пора, уже полночь вот-вот. Могу я еще что-то для тебя сделать?

Мне пришла в голову неожиданная мысль, которая отлично легла на полбутылки выпитого.

— У тебя коньяк еще есть?

— У меня всегда есть, — подтвердил Славик. — Никогда не знаешь, где джентльмена настигнет жажда.

— Налей полный стакан и дай мне.

— Ты же с такой дозы без закуси убьешься.

— Именно. Давай-давай, не жадничай.

Славик набулькал граненый и осторожно поднес к моему рту. Я изобразил лошадь на водопое. Пить так коньяк — сложно и противно, но мне было надо.

— Ещё!

— Ты уверен?

— Лей, мать твою!

— Ну, смотри…

— Все, спасибо, вали уже, я должен встретить полночь в одиночестве… — сказал я заплетающимся языком и отрубился.

Такого похмелья я в себе давно не припомню. Голова раскалывается, во рту как насрано, тошнит и сушняк жуткий. И где это я вообще? Это не моя кровать, это не моя комната. Это не Анютина кровать и комната, что еще было бы как-то объяснимо. Казенное одеялко, зеленые стены, запах… Я в больнице? Почему? С какого это повода я так нажрался?

Зная, что по превышении определенной дозы у меня отрубает память, я стараюсь норму соблюдать, и давно уже не допускал с собой таких конфузов. Интересно, я что-то натворил? Хотя нет. Не интересно. Нет ничего отвратительнее провалов в памяти — тебе потом рассказывают, а это вроде как бы и не ты был. Мы — это то, что мы про себя помним, а если не помним, то как будто в нашем теле был кто-то другой. Фу, гадость какая.

Слез с кровати, нашел сложенную на стуле одежду. Вид у нее был такой, как будто я в ней долго валялся под забором. Хотя очень может быть, что и валялся. Телефона и кошелька не было. Ну зашибись вообще.

Страдая от приступов тошноты и головокружения, кое-как оделся, попил воды из-под крана, от чего тошнить стало меньше, но голова закружилась сильнее. Из зеркала над раковиной на меня смотрела опухшая, паскудного вида рожа с красными глазами и бледным всем остальным. Красавец.

В коридоре происходила какая-то обычная медицинская суета — кого-то куда-то вели, кого-то везли, бегали деловитые медсестры и вышагивали важные врачи. На меня поглядывали, но без особого интереса и передвижениям не препятствовали, поэтому я потихоньку направился к выходу, решив, что на свежем воздухе мне всяко будет лучше. На лестнице столкнулся с доктором Шалым, он уставился на меня в недоумении и растерянности, как будто что-то припоминая.

— Антон?

— Здравствуйте, Константин Евгеньевич.

— Что-то я вам… А, ладно, не помню, замотался совсем. Выглядите не очень, вам бы обследование пройти. У нас сейчас в платном отделении есть льготная программа «Полная диагностика», недорого и эффективно.

— Да ладно…

— Это пока молодой «да ладно», потом спохватитесь — ан поздно…

— Непременно последую вашему совету, Константин Евгеньевич, непременно!

— То-то же… — доктор убежал по лестнице вверх, я побрел вниз и вскоре оказался на улице.