Календарь Морзе

Светило солнышко, пели птички, было пыльно и душновато. Интересно, который час? Кэш, поди, рвет и мечет, а бедный Чото за меня отдувается. Хотелось кофе и опохмелиться, но не было кошелька, поэтому пришлось сначала зайти на квартиру. Заодно принял душ и переоделся, приобретя тем самым обманчивый вид приличного человека. Прошлый вечер оставался в тумане, из которого выплывал то пьяный Славик, то почему-то Павликова пассия, которая все-время что-то говорила, причем нависая сверху над лежащим мной. Неужели я спьяну с ней согрешил? Надеюсь, что нет. Это было бы даже более пошло и банально, чем Славик с его стриптизершами. Напихав, за неимением кошелька, деньги из заначки в карман, пошел искать опохмела.

Ближнее к дому кафе не работало. Мучимый жаждой, я зашел в магазин, но, к моему удивлению, пива там не было. Никакого. Вообще. Продавец при этом смотрел на меня недобро и странно, а немногочисленные покупатели косились и перешептывались.

Следующее кафе было открыто, и я с облегчением водрузил себя за столик.

— Двойной эспрессо и пятьдесят коньячку, пожалуйста…

— Вы гей? — перебила меня татуированная, как вступивший в якудзу папуас, официантка.

— С дуба рухнула? Я сюда не свататься пришел… — я выгреб из кармана несколько купюр. — Вот деньги, несите кофе.

Официантка сделала шаг назад, и даже спрятала руки за спину.

— Цисгендеров не обслуживаем, уходите!

— В смысле?

— Проваливай, грязная шовинистическая свинья!

Я встал и вышел — не драться же с этой сумасшедшей. Это теперь называется «клиентоориентированность»?

В городе на волне популярности «стартапов» и «личного бизнеса» открылось множество мелких кафе. Большинство из них, в соответствии с суровыми законами реальности, обязаны были вскорости прогореть, но за отсутствием интернета и телевидения, посещение кафе стало основным видом городского досуга, и они выжили. Только куда они все делись, когда так нужны? Еще одно, закрытое без объяснения причин. Небольшая распивочная с написанной от руки бумажкой «Туалет не работает!!!» на закрытой двери. Как будто я к ним не выпить пришел, а совсем наоборот… Пивбар «Пиваси» впустил меня внутрь, но, когда я, тщетно прождав за столиком официанта, подошел к стойке, бармен посмотрел на часы и сказал неприветливо:

— Мы уже закрываемся, извините. Касса отключена, не могу ничего продать.

— Закрываетесь?

— Так почти полночь уже. Идите-ка вы домой, мужчина, поспите.

Я в недоумении огляделся — за окнами была темнота. Пожав плечами, пошел к выходу. За дверью светило солнце. Я снова шагнул внутрь — в полутемном баре зевающий бармен гасил лампы. Он посмотрел на меня с недоумением и помахал ладонью в сторону двери: уходи, мол. Закрыв дверь снаружи, я оглядел залитую светом пыльную улицу и подумал, что у них, наверное, специальные ложные окна. Кажется, что оно прозрачное, а на самом деле там какая-нибудь перегородка внутри. Я попытался заглянуть в окно снаружи, но так ничего и не разглядел — вплотную к стеклу висели занавески. Да и черт с ними.

Идущие по улице люди выглядели непривычно озабоченными и как будто немного растерянными. И их было маловато даже для середины дня. Впрочем, один совершенно счастливый человек мне попался — гаражный автослесарь Трофимыч, у которого я как-то менял масло. Доверить ему что-то более серьезное я бы не рискнул, поскольку он довольно прилично закладывал за воротник, но, когда был трезв, справлялся с работой неплохо. Главное — не платить ему вперед, потому что временной интервал между появлением денег и переходом в состояние алкогольной нирваны у Трофимыча стремился к нулю. Сейчас он был в фазовом состоянии «цель достигнута», то есть хорошо под газом. Это легко было заметить по состоянию довольства собой и миром, написанного алкоголем на его лице. Вот ведь, нашел же человек где выпить, а я тут страдай…

— Приветствую героев радиоэфира! — выпивши, Трофимыч становился причудливо вежлив.

— Привет, Трофимыч, — ответил я. — Как бизнес у работников кувалды?

— Пфуй! — он сделал величественный жест провинциального трагика в роли короля Лира. — Никаких больше кувалд! Перед тобой, Антон, почтенный диагност, проницающий взором внутреннюю сущность стальных недр! Гайки теперь пусть другие крутят!

— Талант, что ли, открылся? — сложилась у меня картинка.

— Ха, талант… Талантище! Смотрю на машину и сразу вижу — где что не так, как будто огонечек такой… Ежели, например, датчик сбоит или подшипник люфтит — мне как будто фонариком красным туда светят. Все голову ломают, тестерами крутят, а я выхожу такой в белом и говорю: «Эгей, гражданин автолюбитель, да это же у тебя межвитковое в катушке!»

— Повезло тебе.

— Не то слово! — покивал довольный Трофимыч. — Теперь мне завсегда везде рады и каждый нальет, а я и рук не мараю. Ткну пальцем в поломку и отдыхать иду. Чем не жизнь?

— Грандиозно, — подтвердил я. — Всем бы так.

— Не грусти, Антонище, — утешил меня Трофимыч, — будет и на твоей улице площадь, и перевернется на ней самосвал с ромовыми бабами!

Трофимыч устремился летящей походкой вдаль, а я побрел, страдая от жары, жажды и похмелья. Хотя уже вроде и полегче стало — прогулка на свежем воздухе разогнала токсины, — но вчерашний вечер все еще тонул во мраке беспамятства. Что бы ни говорили о вреде опохмела, сто грамм бы меня сейчас здорово поправили… Но даже они меркнут перед отсутствием кофе. И похоже, ближайшее место, где я могу его получить — это работа.

Глава 17

— А если бы сегодня было десятое мая, мы бы отмечали Всемирный день мигрирующих птиц! Это день воплощенной романтики. Многие хотели бы быть такими же свободными, так же парить над обыденностью, так же легко путешествовать, не зная границ и, выстроившись гордым клином в сером небе Родины, при малейшем похолодании отбывать в теплые края, гадя с высоты на лысины обывателям. Но чаще мы сходны с ними только тем, что постоянно в пролёте… — я выключил микрофон и, зажмурившись от удовольствия, отхлебнул кофе.

— Где тебя носило? — встретил меня в коридоре сердитый Кешью. — А впрочем, неважно — бегом в студию!

Чото бодрой скороговоркой дочитывал утреннюю порцию новостей:

— …Похитили пакет резиновых крокодилов! Британские ветеринары лечат лысого ежа массажем, британка женилась сама на себе, но спустя два года развелась, на самой высокой горе Британии нашли вибратор, британцы напуганы уменьшением кусочков в плитке шоколада, в британской церкви появился робот-священник, а в нашей студии — Антон Эшерский! С удовольствием уступаю ему микрофон!

— Кофе, умоляю! — сказал я, пока шла перебивка. — Я высох, как мумия воблы!

— Где ты был? Я тут без тебя отдуваюсь уже…

— Сколько?

— Э… Не знаю, — озадаченно сказал Чото. — Не могу вспомнить… Но, кажется, долго. Или нет? Теперь все так странно…

— И что у нас сегодня?

— Ты что, не знал? Ах, ну да… Готовься, у нас на эфире архиерей, владыка Лонгин!

— Откуда у нас внезапно взялся целый архиерей-копейщик 25 ?

— Так у нас же монастырь святого Георгия Победоносца! Один из самых древних действующих монастырей в стране, — Чото смотрел на меня с удивлением. — Ты не знал?

25

По апокрифическому преданию, сотник Лонгин — воин, пронзивший копьём бок распятого Иисуса Христа. Его имя — склонение от слова , «острие копья». Почитается как святой.

— Нет, я далек от религии.

— Ну, обычно они сидят там себе тихо за своей стеной, разве что детей крестят да покойников отпевают, но губернатор решил, что населению сейчас не помешает пастырское слово. Кешью мне весь мозг обглодал, чтобы я чего-нибудь не ляпнул. Но я охотно уступлю тебе этот геморрой!

— Итак, дорогие радиослушатели, с вами снова Антон Эшерский и программа «Антонов огонь» на Радио Морзе! Шестого мая День святого Георгия Победоносца. Если вы не знаете, кто это — то посмотрите на герб, где: