Календарь преступлений
Шрифт:
— Что все это значит? — грозно осведомился Эллери. Присутствие Никки удержало его от более сильных выражений.
— Именно это я хотел бы знать, — дружелюбно отозвался посетитель. — Что вам от меня понадобилось, мистер Квин?
— Что мне от вас понадобилось? Это вам что нужно от меня?
— Я нахожу это весьма странным, мистер Квин.
— Послушайте, мистер Пэтч, сегодня утром я страшно занят…
— И я тоже. — Плотная жилистая шея мистера Пэтча покраснела, а тон его утратил дружелюбие.
Эллери осторожно шагнул назад, когда визитер сунул ему под нос желтый листок бумаги:
— Вы
Руководствуясь тактическими соображениями, Эллери взял телеграмму, хотя по причинам стратегического порядка при этом воинственно нахмурил брови.
«СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙТЕ КО МНЕ ДОМОЙ ЗАВТРА 19 ФЕВРАЛЯ В 10 УТРА. ЭЛЛЕРИ КВИН».
— Ну, сэр? — прогремел мистер Пэтч. — У вас имеется для меня что-то о Вашингтоне, не так ли?
— О Вашингтоне? — рассеянно переспросил Эллери, изучая телеграмму.
— О Джордже Вашингтоне, мистер Квин! Я антиквар и коллекционирую все, что касается Вашингтона. В этой области я авторитет. Все свое немалое состояние я трачу на Вашингтона! Никогда бы не стал жертвовать своим временем, если бы не увидел в телеграмме ваше имя. Это моя самая занятая неделя. У меня назначены встречи для бесед о Вашингтоне…
— Я тут ни при чем, мистер Пэтч, — прервал Эллери. — Это либо грубая шутка, либо…
— Баронесса Чек и профессор Джон Сесил Шо, — объявила Никки, — с такими же телеграммами.
Все три телеграммы были идентичными.
— Конечно, я не посылал их, — задумчиво промолвил Эллери, разглядывая трех посетителей. Баронесса Чек была коротышкой с седыми волосами и сердитым лицом, напоминающим печеное яблоко, а профессор Шо — долговязым субъектом в костюме, висевшем на нем мешком. Вместе с мистером Пэтчем они являли собой самое причудливое трио, какое когда-либо собиралось в квартире Квинов. Эллери внезапно решил не выгонять их. — С другой стороны, кто-то, очевидно, отправил телеграммы, воспользовавшись моим именем…
— Тогда говорить больше не о чем, — фыркнула баронесса, щелкнув замком сумочки.
— По-моему, говорить есть об очень многом, — начал профессор Шо. — Тратить время подобным образом…
— Свое время я больше не намерен тратить, — проворчал мистер Пэтч. — День рождения Вашингтона всего через три дня…
— Вот именно, — улыбнулся Эллери. — Почему бы вам не сесть? Во всем этом может скрываться нечто большее, чем кажется на первый взгляд… Баронесса Чек, если не ошибаюсь, вы вывезли в США замечательную коллекцию редких монет как раз перед вторжением Гитлера в Чехословакию. Сейчас ваш нью-йоркский бизнес также связан с монетами?
— К несчастью, — холодно произнесла баронесса, — человек должен есть.
— А вы, сэр? Вас я, кажется, знаю.
— Я занимаюсь редкими книгами, — буркнул профессор.
— Ну конечно! Джон Сесил Шо, коллекционер редких изданий. Мы встречались в магазине Мима и в других местах. Я отвергаю мою первоначальную теорию. Тут виден какой-то план, и притом нешуточный. Антиквар, нумизмат и коллекционер редких книг… Никки, кого вы впустили на сей раз?
— Если эта особа что-то коллекционирует, — шепнула Никки
на ухо своему боссу, — то, держу пари, существ с двумя ногами и волосатой грудью. Чертовски хорошенькая девушка…— Меня зовут Марта Кларк, — послышался спокойный голос, и Эллери, повернувшись, имел счастье насладиться одним из приятнейших в мире зрелищ.
— Насколько я понимаю, мисс Кларк, вы также получили одну из телеграмм, подписанных моим именем?
— О нет, — ответила хорошенькая девушка. — Я их отправила.
В миловидной мисс Кларк было нечто внушающее если не доверие, то по крайней мере непредубежденность. Возможно, причина заключалась в том самообладании, с которым она, стоя на коврике у камина, как дирижер на подиуме, ожидала, пока они все, включая Эллери, займут стулья в его гостиной. Это никого не возмутило — только вызвало любопытство.
— Не будем терять времени, — заговорила мисс Кларк. — Я поступила так, во-первых, чтобы повидать одновременно и мистера Пэтча, и баронессу Чек, и профессора Шо, во-вторых, потому, что мне может понадобиться детектив, и в-третьих, — добавила она, — потому, что я доведена до отчаяния. Мой отец Тобайас Кларк — фермер. Наша ферма находится к югу от Филадельфии — ее построил один из Кларков в 1761 году, и с тех пор она принадлежит нашей семье. Я не собираюсь докучать вам сентиментальными воспоминаниями. Мы разорились, и ферма заложена. Если нам с папой в ближайшее время не удастся раздобыть шесть тысяч долларов, мы потеряем наш дом.
На лице профессора Шо отразилась неуверенность.
— Весьма печально, мисс Кларк, — промолвила баронесса. — Но я должна сегодня провести свой аукцион…
— Если вам нужны деньги, мисс… — буркнул Джеймс Изекил Пэтч.
— Конечно, мне нужны деньги. Но у меня есть что продать.
— А! — сказала баронесса.
— О? — сказал профессор.
— Хм, — сказал антиквар.
Мистер Квин не сказал ничего, а мисс Портер продолжала ревностно жевать кончик карандаша.
— На днях, убирая на чердаке, я нашла старую книгу…
— Ну-ну, — снисходительно подбодрил профессор Шо. — Значит, старую книгу?
— Она называлась «Дневник Симеона Кларка». Симеон Кларк был папин прапрапра-кто-то-там. Его дневник был напечатан в 1792 году в Филадельфии двоюродным братом Джонатаном, занимавшимся типографским делом.
— Джонатан Кларк. «Дневник Симеона Кларка», — пробормотал похожий на труп коллекционер книг. — Не припоминаю ничего похожего, мисс Кларк.
Марта Кларк осторожно открыла большой конверт и вынула оттуда желтоватый лист бумаги с плохо отпечатанным текстом.
— Титульный лист был оторван, поэтому я захватила его с собой.
Профессор Шо молча обследовал бумагу, а Эллери поднялся и, прищурившись, уставился на нее.
— Конечно, — заговорил профессор после долгого изучения, в процессе которого он подносил бумагу к свету, разглядывал отдельные буквы и проделывал другие таинственные ритуалы, — возраст сам по себе не гарантирует факт раритета, как и раритет не обязательно представляет ценность. Хотя эта страница выглядит соответствующей упомянутому периоду и является достаточной редкостью, поскольку неизвестна мне, все же…