Калгари 88. Том 10
Шрифт:
Бабушка, проигнорировав робкие возражения Дарьи Леонидовны и Арины, наложила каждой по огромной тарелке и ткнула в них ложкой: — Ешьте. А… Вот же напасть…
Бабушка залихватски посмотрела на дочку с внучкой и весело подмигнула.
— Главное-то забыла, ёшкин кот! Сейчас!
Бабушка встала с места, прошла к холодильнику и достала белую пузатую бутылку, закрытую пробкой из пробки, как вино. Сразу же принесла две красивые хрустальные рюмки.
— Это что? — с интересом спросила Арина.
— Тебе ещё рано! — усмехнулась Антонина Никифоровна. — Наливочка бабская. Вишня с коньяком. Сладенькая. За встречу. А тебе я сейчас морс из чёрной смородины разведу.
Арина пожала плечами, показывая, что она абсолютно
Впрочем, ни Дарью Леонидовну, ни Антонину Никифоровну не смутил данный факт, и они с удовольствием открыли бутылочку. Арина в мрачном настроении принялась поедать ужин, физически представляя огромное количество углеводов, откладывающихся после трапезы на бёдрах и в животе.
После того как поужинали, бабушка решила посмотреть телевизор, стоявший под белой салфеткой.
— Так… сейчас «Время» должно начаться! — сказала она. — Послушаем, чего там и кто набедокурил.
Арина хотела было спросить, что означает слово «набедокурил», которое она слышала первый раз и совершенно не знала его смысла, но решила, что, пожалуй что, не стоит… Явно слово было каким-то анахронизмом.
Ровно в 21:00 показали заставку под музыку «Время вперёд»: красная звезда, облетающая вокруг земного шара и как бы символизирующая власть СССР над всем миром, и на экране появились те же самые мужчина и женщина, когда-то освещавшие встречу главы государства и фигуристов. Арина снова удивилась: в её времени ведущие новостных каналов были молодыми, не старше 30 лет на вид, этим же телеведущим было не менее 50–55. И они что тут, не сменяемые что-ли???
— Добрый вечер! — улыбнулась женщина.
— Здравствуйте, товарищи! — сказал мужчина, и камера придвинула его ближе. — Сегодня Центральным комитетом КПСС принято решение о проведении 16 июня очередного Пленума Политбюро и ЦК КПСС, первого в новом составе, избранном на мартовском 27-м съезде партии. В повестке дня: государственный план экономического и социального развития СССР на 1986–1991 годы, а также задачи партийных организаций разного уровня, связанные с его реализацией; принятие проекта реализации новой экономической стратегии партии, разработанной 27-м съездом КПСС и связанной с ускорением проводимых экономических и политических реформ, перестройкой советской экономики на новые рельсы хозрасчёта и самофинансирования, демократизацией общества и повышением гласности принимаемых партийными и государственными органами решений. А теперь к следующим новостям…
— Чего это они там удумали? — неодобрительно сказала раскрасневшаяся Антонина Никифоровна, с досадой махнувшая рукой. — Какая ещё перестройка, ускорение и демократия? Работать надо лучше! Ельцин, поди, там намутил воду со своими заскоками! Была я на этом съезде. Некоторые товарищи, выступавшие там, показались совсем не товарищами. А кто, промолчу…
Антонина Никифоровна, жившая при Сталине, и знавшая, к чему приводила подобная крамола, украдкой оглянулась по сторонам, посмотрела в окна за тюлевыми занавесками, как будто убеждаясь, что никто её не видит и не слышит, и обречённо махнула рукой, как будто показывая, что всё пропало.
— Эх, был бы жив наш Лёнька… — пригорюнилась Антонина Никифоровна и посмотрела на портрет военного на стене.
— А… Эмм… — Арина хотела спросить, куда подевался дедушка Люськи, но как-то было неловко в такую минуту, и она отложила этот вопрос на потом. Ей было интересно, почему, когда мама вышла замуж за отца, она не взяла его фамилию, а осталась Хмельницкой.
— А теперь к другим новостям, — сказал диктор. — Сегодня советское правительство и министерство иностранных дел СССР сделали ещё один шаг к установлению
мира на планете Земля. На основании поручения, данного генеральным секретарём ЦК КПСС Михаилом Сергеевичем Горбачёвым, начата работа по подготовке встречи на высшем уровне с президентом США Рональдом Рейганом, которая ориентировочно будет проведена в октябре 1986 года в городе Рейкьявике. Темой встречи станет уменьшение количества ракет средней и малой дальностей и подписание договора о нераспространении ядерного оружия. Встреча должна стать продолжением уже подписанных Женевских соглашений.— Чегооо? — удивилась бабушка. — Хоть телевизор не смотри. Что ни новость, то всё паскуднее и паскуднее.
— Мама, успокойся! — Дарья Леонидовна укоризненно посмотрела на неё. — От нас ничего не зависит. Как скажут, так и будет.
— Ничего ты не понимаешь, Дашка… — вздохнула бабушка. — Если мы будем сидеть и молчать в тряпочку, то…
Бабушка махнула рукой, как будто показывая, что всё тлен и пустота.
— Новости энергетики, — сказала женщина в телевизоре. — На Чернобыльской атомной электростанции остановлен реактор четвёртого энергоблока и переведён в так называемый «холодный режим». Специалисты московского института «Гидропроект» приступили к капитальному ремонту системы охлаждения реактора, для повышения её эффективности и безопасности. Работы планируется закончить к началу 1987 года. А теперь к другим новостям…
Полусонная Арина, развалившаяся на диване и вполголоса слушавшая то маму, то бабушку, неожиданно насторожилась, услышав новости про реактор. Что это? Неужели аварии в Чернобыле не произошло? Или, наоборот, она сейчас, при ремонте, должна произойти? Навряд ли сейчас. Диктор же сказала, что сейчас реактор заглушен и остановлен, собираются ремонтировать только систему охлаждения. Значит… Аварии не будет? Интересно, как отреагирует на это мир? Неужели она единственная в мире, кто будет знать и помнить про эту аварию? Да уж…
Потом, после «Времени», началась какая-то мутная телепередача «У нас в гостях Академический театр имени Максима Горького». В программе долго и нудно рассказывали о каком-то конфликте между какими-то челами Дорониным и Ефремовым и будущем разделении театра на театр имени Горького и театр имени Чехова, и Арина под эти нудли уснула. День закончился относительно позитивно…
…Проснувшись, Арина сначала не могла сообразить, где она находится. Казалось, у себя в квартире, в своей комнате, но только открыла глаза, тут же поняла, что это не так. В доме стоял специфический запах, присущий деревенским домам, который состоял из смеси запахов старого постельного белья, покрывал, ковров, мышиного помёта, кошек, подвальной плесени, сырости и овощей из подполья.
«Блин, я же в деревне у бабушки», — с унынием подумала Арина. Как назло, опять захотелось в туалет, и идти в него пришлось уже в полутьме: на часах было 6 утра. Накинув какую-то домашнюю дерюгу, Арина вышла на веранду и зажгла на улице свет. На удивление, бабушка уже не спала, что-то делала на веранде. И ладно не спала, она была полностью одета, так, как будто прямо сейчас хотела идти на работу. Бабушка была в любимом брючном костюме с орденскими планками, лёгкой куртке и туфлях на сплошной подошве.
— С добрым утром, внученька, — весело поздоровалась Антонина Никифоровна. — Не спится?
— Не спится, в туалет захотелось, — смущенно согласилась Арина. — А вы куда собрались?
— Как куда… На работу, — радостно ответила бабушка. — Моё дело такое, директорское: за всем догляд нужен.
— Ну ещё же рано, — с недоумением напомнила Арина.
— Рано не рано, а животинка сейчас на первую дойку пойдёт, — решительно возразила Антонина Никифоровна. — На первую дойку я всегда приезжаю, да и следующие тоже по возможности не пропускаю. Это наш хлеб. Если хочешь, поехали со мной, посмотришь наконец-то на моё хозяйство.