Калгари 88. Том 7

— И вы тоже молодцы! Зажгли! — согласился Николаев. — Всё хорошо вы сделали. Верил в вас. Свердловск всех сделал! Вы… Вы куда сейчас?

— А мы в общагу, — за всех ответила Соколовская. — Больше некуда. И ты можешь помочь нам донести мешки до машины. Да, Серёжа?

Когда уселись в машину, Арина вдруг вспомнила свою задумку насчёт показательного с переодеванием. Сначала она относилась к ней как к шалости и думала, стоит ли это делать или нет, но сейчас, когда Войцеховский высказал на виду у всех, что он будет на музыку Боба Марли, Арина вдруг решила точно переделать номер. И основную роль в нём предстояло сыграть Малининой!

— Танюша, а какой у тебя показательный? — невинным тонким голоском пропищала Арина.

— Обычный показательный… — осторожно ответила Малинина, с подозрением посмотрев на Арину и уже чувствуя какую-то пакость. — Буду классику катать! Бал цветов из «Щелкунчика» или «Ромео и Джульетту», а может, «Лунную сонату». А что?

— А не желаешь с нами номер откатать? С юмором? С драйвом? С вайбом на позитиве? — коварно спросила Арина.

— Что за вайб и драйв? — с удивлением спросила Таня. — Что вообще ты хочешь от меня?

— Я хочу откатать номер под латину, под музыку Боба Марли, — объяснила Арина. — Тот, что мы с Маринкой катали. Только ты бы ещё к нам присоединилась. Переоделась в мужика, а посреди проката сняла бы эту одежду и стала собой. Там шок у всех был бы!

— Хм… — иронично хмыкнула Соколовская.

По её заблестевшим глазам Арина увидела, что Марина зажглась. Что ей тоже захотелось удивить искушённую московскую публику. И Малинина, неожиданно, оказалась не против. Приколы всяко-разно лучше, чем классическая муть, когда делаешь мордочку ижицей и катаешься в позе умирающего лебедя. В конце концов, для академической классики есть и соревновательные программы, а показательные выступления — это искусство в чистом виде! Полёт фантазии в бездну креатива!

— И когда разучивать начнём? — увлечённо спросила Малинина.

— Можно костяк программы сегодня набросать и реквизит приготовить, — сказала Арина и неуверенно добавила: — Правда, с реквизитом беда. Придётся что-то колхозить. Нужны накладные усы, шляпа и нечто вроде чёрного плаща. К шляпе можно дреды присобачить. Это такие… Типа косичек. Типа как на Ямайке. Вот это-то проблема… Где бы это всё взять?

— Ну ты, Люська, молодец! — рассмеялась Соколовская. — И где мы это все будем брать? Осталось всего сутки до показалок.

— У меня есть… — неожиданно вошёл в разговор капитан Федотов. — Если вам нужно, я могу подарить. У меня… сын в театральном училище. Есть и усы накладные, и шляпа, и плащ. Прямо здесь, в машине лежат.

— Правда? — обрадованно захлопала в ладоши Арина. — Ой, дядя Саша, вы нас выручите прям сильно-сильно!

Федотов усмехнулся и поехал к общежитию ЦСКА. Естественно, у рыцаря плаща и кинжала были в машине и накладные усы, и две шляпы: гангстерская канотье и номенклатурная федора. И даже чёрный плащ имелся. И конечно, Федотов с большим удовольствием отдал вещи, которые могут стать реквизитом в постановке показательно номера. Рад был капитан ГРУ, что тоже может внести вклад в что-то весомое.

После того как довёз всех до общежития и поехал обратно, задумался, стоя на светофоре. Хмельницкая сегодня говорила удивительные вещи. Она упоминала такие слова, которые ему были неизвестны, несмотря на то, что Федотов знал все диалекты русского языка — от красноярских таёжных староверов до закарпатских русинов. И мог бы поклясться чем угодно, что таких слов, как «вайб», «драйв», нет ни в одном диалекте. А ещё рассказ Хмельницкой про дреды и Ямайку… Навряд ли она была на Ямайке — это довольно труднодоступная страна. Но про дреды Люда знала, хотя во всём Советском Союзе дай бог едва нашлась бы пара человек, которые видели растаманов с дредами вживую…

…То, что привезли в общагу мешки с подарками, медали и ценные призы, это, конечно, хорошо. И очень хорошо, что дядя Саша выручил с реквизитом для будущего показательного номера — дал пару накладных театральных усов, чёрную фетровую шляпу — канотье, в которых ходили итальянские гангстеры в 1930-е годы, и чёрный плащ-накидку. А вот то, что пропустили обед, это плохо. Когда подошли к буфету, он встретил закрытой дверью — на часах 16:00. И до ужина ещё времени ого-го: ужин только в 19 часов. А есть, как назло, захотелось сейчас, да так, что желудок скрутило. Повышенная энергоотдача организма вызвала сильный голод.

— А давайте сходим в пельменную на Ленинградке, 44, — радостно предложил Серёга. — Кормят там прилично. Вообще хорошо там кормят! Мировая пельменная! Всегда туда ходим, когда не успеваем в буфет. Тут надо-то всего дорогу перебежать…

…Дом на Ленинградском проспекте, 44, был построен в 1937 году в стиле «сталинский ампир». Имел 7 полноразмерных этажей. Громадные арочные окна на просторных площадках. Поверху дома шла анфилада полуколонн, опирающихся на массивные карнизы с барельефами. Первый этаж полностью занимали магазины, чередовавшиеся в странном порядке: «Вино и водка», «Спорткульттовары», «Магазин 'Филателия», «Пельменная номер 11», «Соки-воды». Для Арины это было так странно и необычно! Водка, а рядом спорт! И она вдруг ощутила, что в последнее время полностью погрузилась в фигурное катание. Неплохо бы развеяться. Чемпионат закончен! Пора насладиться жизнью! Она же в Москве!

— А давайте пойдём по магазинам, походим? — предложила Арина. Но её предложение не нашло отклика у компании.

— Потом, сначала жрать! — возразила Соколовская, мрачно посмотрев на невзрачный магазинчик «Соки-воды». — Я сейчас упаду.

А в пельменной кормили неплохо! И даже очень хорошо. Самая старая и легендарная в районе пельменная, открытая ещё при Хрущёве, для питания трудящихся масс, славилась высоким качеством блюд. Кроме пельменей русских и пельменей сибирских стоимостью 44 и 46 копеек порция, продавались ещё громадные жареные беляши по 16 копеек и чебуреки по 18 копеек. В целом, на рубль можно был наесться от пуза.

Арина купила порцию пельменей русских, чебурек и гранёный стакан тёплого чая. Праздник живота и самое вредное для спортсмена, что можно предположить! Остальные взяли то же самое в разных вариациях. Поставив тарелки на подносы, пошли искать свободное место, что было задачей нелёгкой. Народу, похоже, здесь всегда было много, потому места достались лишь на стоячих круглых столиках у окон.

Арина осторожно попробовала дымящийся пельмень и очень удивилась. Вкусно! Прямо так вкусно, как получалось у мамы! Пока Арина с удовольствием поглощала еду, обратила внимание на четырёх молодых людей, сидящих за столиком в углу. Выглядели они как неформалы — с длинными волосами, и одеты в джинсовые и кожаные куртки. У одного были рваные джинсы, что для Арины показалось настоящим модерном. В Екатинске таких хиппарей она ещё не видела, разве что в Свердловске, в здании рок-клуба, куда водила Малинина.

Хиппари ели, но перед этим втихаря разливали под столом из какой-то бутылки. Похоже, в затишке пили спиртное, а потом закусывали пельменями и беляшами.

— Кто это? — с удивлением спросила Арина.

— Ты что! — прошептала Малинина, бывшая завзятой меломанкой и рокершей. — Это же Кипелов, Дубинин, Холстинин и Грановский! Группа «Ария»! Они хэви-метал играют! Никогда бы не подумала, что вживую увижу. В Москве кого только не увидишь. Класс!

— А у меня вон чё есть! — Соколовская, стоявшая у окна, показала маленький перочинный ножик.