Калифорнийская славянка
Шрифт:
– Как такое забыть можно, Ваня. Потому ты завтра к отцу Никодиму пойдёшь, поговоришь о нас.
– Вот скоро церковь достроят, тогда и обвенчаемся. С батюшкой уже и Фёдор говорил. Тоже венчаться хочет с невестой из местных индейцев.
– Вот здорово! Сразу две пары под венец. А, может, и больше будет. Дай-то, Господи, чтобы всё так случилось.
Глава десятая
Двухсаженной высоты стены из заострённых брёвен, плотно прижатых друг к другу, башни с пушками, широкие ворота, и тоже с пушками по обе их стороны, дом правителя,
В крепости много народа: русские, алеуты, индейцы. Все они веселы и довольны делом рук своих, и все в ожидании главного события сегодняшнего утра – открытия нового форта, у которого пока даже и названия нет.
А в доме Ивана Александровича Кускова собрались в этот час его ближние люди: Сысой Слободчиков, недавно пришедший с острова Ситхи, Тимофей Тараканов, Иван Лихачёв с Алёной, отец Никодим с матушкой Верой и сам Иван Александрович с супругой своей Екатериной Прохоровной.
– Ну что, други мои, – заговорил Кусков. – Начнём вершить дело наше… Благослови, отец Никодим.
– Господь благословит, – ответил батюшка и крестным знамением осенил Кускова.
Тот взял свой картуз, положил в него свернутые в трубочки бумажки, перемешал их рукой и вытряхнул на небольшой столик перед иконой Спасителя.
– На одной бумажке написано мною «Славянск», – сказал при этом Кусков. – На другой – «Росс»… А теперь – помоги, Господи…
Иван Александрович перекрестился и взял одну из бумажных трубочек. Затем развернул её и громко произнёс:
– Росс! Слава тебе, Господи! Крепость наша отныне называется Росс! Форт Росс!
После сего Кусков вместе с бывшими с ним людьми вышел на крыльцо своего дома и прошествовал к середине крепостной площади, где стояла врытая в землю высокая мачта.
Народ окружил Ивана Александровича, и отца Никодима. Батюшка прочитал молитву, потом окропил святой водой русский флаг, закреплённый на шнуре мачты. Затем Кусков обратился к стоявшим вокруг него людям:
– По воле Спасителя крепость наша отныне зовётся Россом. Крепость Росс! Форт Росс! Наша русская оседлость на калифорнийском берегу. Запомним, други мои, и потомкам нашим передадим, что в тридцатый день августа восемьсот двенадцатого года мы подняли здесь русский флаг как знак того, что Отечество наше – мать Россия, утвердилось на сих американских берегах. И трудиться здесь и жить будем мы для пользы Отечества нашего и всех племён и народов, землю сию населяющих. Так что с Богом, братцы!
Кусков подошёл к мачте, потянул за тонкую, но крепкую бечеву, и флаг с двуглавым орлом стал медленно подниматься вверх по шесту. Тут же ухнули пушки, салютуя флагу, зазвенел колокол на колокольне церкви Святой Троицы. Люди стреляли из ружей, кричали «ура!» и обнимались: всеобщее ликование охватило всех.
Когда флаг утвердился на мачте, Кусков вновь поднял руку, прося тишины.
– А теперь я, коммерции советник Кусков, имею честь по воле его императорского величества наградить друзей и соседей наших, вождей здешних племён коренных жителей Америки медалью «Союзные России»…
Первому я вручаю медаль сию другу нашему вождю мивока Валенилле!Под громкие крики одобрения собравшихся Кусков возложил круглую медаль с лентой на грудь своего старого приятеля.
– Награждаю союзников наших – вождей Чугуана, Амматина, Гемлеле! И вождя макома Шасту!
И опять под громкие возгласы Кусков надел ленты с медалями вождям окрестных племён.
– Отныне вы и ваши племена – союзные России, и да будет дружба вечной между нами!..
…Тут же, за длинным, сколоченным из красноватых сосновых досок обеденным столом, на торжественную трапезу уместились почти все. А кому там показалось тесно, расположились обедать прямо на земле.
Выкатили по такому случаю бочку с вином, которого тоже хватило всем, и веселье за столом было всеобщим.
Русские песни сменялись индейским песнопением и танцами. И летела широко над фортом Росс песня-гимн российских мореходов, которая именно сейчас была здесь уместна, как никогда:
Ум российский промысла затеял,
Людей вольных по морям рассеял,
Места познавати,
Выгоды искати,
Отечеству в пользу,
В монаршую честь.
Бог всесильный нам здесь помогает,
Славу россов всюду подкрепляет,
Только обозрели,
Вскоре обселили
Полосу важну
Земли матёрой.
Допев гимн до конца, хор промышленных подошёл к тому месту, где за столом сидели Иван Александрович Кусков, Сысой Слободчиков, да Иван Лихачёв с Алёной и, явно обращаясь к ним, громко грянул державинского «Заздравного орла». Написанная знаменитым русским поэтом «в память фельдмаршалам Суворову и Румянцеву», эта застольная песнь русских воинов тоже подходила к сегодняшнему празднику:
По северу, по югу
С Москвы орёл парит,
Всему земному кругу
Полёт его звучит.
О! исполать ребяты,
Вам русские солдаты!
Что вы неустрашимы,
Никем не победимы:
За здравье ваше пьём.
Орёл бросает взоры
На льва и на луну,
Стокгольмы и Босфоры
Все бьют челом ему.
О! исполать вам, вои,
Бессмертные герои,
Румянцев и Суворов!
За столько славных боев:
Мы в память вашу пьём
Орёл глядит очами
На солнце с высоты;
Герои под шлемами –
На женски красоты.
О! исполать красотки
Вам, русски амазонки.
Вы в мужестве почтенны,
Вы в нежности любезны:
Здоровье ваше пьём!
Поблагодарив, Кусков вместе с отцом Никодимом встали из-за стола и подошли к певцам.
– Ну что, братцы! Свершили великое дело! – громко сказал Кусков.
– Свершили, Иван Александрович!
– Свершили, ваше благородие!
– С Божьей помощью! Так!
– Теперь обживать сей край будем!
– Будем, братцы, будем! И любопытно мне то, кто будет обживать… Вот ты откуда родом? – обратился Кусков к одному из стоявших мужиков с большой бородой.
– Вологодские мы. Из Устюга Великого.
– Устюжанин? Стало быть земляк мой. А ты знаешь, откуда я? – неожиданно спросил бородача Кусков.
– Знаю, ваш-бродь. Из Тотьмы.
– Точно так, брат-земляк. Ну, а ты? – спросил другого Кусков.
– Из Иркутска…
– Тобольский я.
– Костромской, галичанин.
– Тоже почти земляк мой.