Калигула

— Иногда попадаются и пустые орехи. Приск ввел меня в заблуждение и умер напрасно. Остались другие.

Среди других был и Корнелий Кальвий, дядя Сабина. Не все, чьи имена значились в черном списке, приходили в суд. К некоторым просто посылали домой преторианцев, чтобы угрозами принудить покончить жизнь самоубийством. Это давало им право сохранить часть состояния для семьи, и еще они должны были благодарить императора за предоставленную милость.

В эти дни префект преторианцев Клеменс вызвал Кассия Херею.

— У меня есть для тебя поручение, трибун, довольно простое и очень выгодное. Ты должен завтра утром навестить бывшего сенатора Корнелия Кальвия. Выяснилось, что он был осужден во времена Тиберия, но тогда дело закрыли. Старик безумно богат, одинок — поэтому сделай все, чтобы яд пришелся ему по вкусу.

С трудом удалось Херее скрыть свое замешательство. Он должен заставить совершить самоубийство дядю Сабина, своего лучшего друга! Херея никогда не видел Корнелия Кальвия, но знал его по рассказам друга, знал и о том, что Сабин должен был стать его наследником. До сих пор Херея выполнял похожие приказы, убеждая себя в том, что император понимает, что делает, и сам за это несет ответственность. Богатое вознаграждение помогало, в свою очередь, задавить подобные мысли в зародыше. Но теперь… Херея многим был обязан Сабину и знал, что не сможет смотреть тому в глаза, если согласится выполнить приказ. Но что было делать? Во всяком случае, ему следовало сначала согласиться.

— Я выполню приказ императора. Все сделаю и доложу о результатах.

Клеменс кивнул:

— Вот видишь, Херея, как ценит тебя принцепс и как мало значат его безобидные шутки.

Херея пытался собраться с мыслями. Отказ исключался, это бы все усложнило и могло навредить Марсии и детям. Может быть, ему удастся уговорить другого трибуна, подкрепив просьбу деньгами? Но тот наверняка поинтересуется причиной и позже использует то, что узнает против него. Рискованно. Оставалась только болезнь. Но просто так лечь в постель и заявить, что болен, он не мог. К нему пришлют врача, и обман раскроется. Болезнь должна быть настоящей, неоспоримой. Например, травма, которая вынудит его оставаться дома.

Херея, который как раз шел к казармам, резко остановился. Он нашел решение! Да, так все и должно быть — только так! В казарме трибун нашел знакомого центуриона:

— Завтра мы навестим одного господина и объясним, что горячая ванна и вскрытые вены будут для него самым приятным способом избежать застенков и палача. У этого богатого человека нет ни жены, ни детей, а значит…

Глаза центуриона блеснули.

— Спасибо, трибун! Для меня большая честь выполнять твои приказы. Могу я выбрать солдат или ты сделаешь это сам?

Херея на минуту задумался.

— Возьми надежных людей, будьте готовы с утра.

Дома Херея сказал Марсии:

— В ближайшие дни я редко буду дома, поэтому сейчас хочу залатать крышу. Ты ведь говорила, что она протекает?

Жена покачала головой.

— Авл уже давно все починил, разве ты не знал?

Херея сделал удивленное лицо.

— Нет. Возможно, я забыл. Мне, кстати, надо все-таки самому проверить.

В глубине сада стоял дом Авла, ветерана, которого Херея знал со времен службы в Германии. Он был хорошим солдатом, но не смог продвинуться по службе из-за своей несообразительности. Херея взял Авла к себе, и теперь он был кем-то вроде сторожа, присматривал за немногочисленными рабами и заботился о саде. Несмотря на отсутствие острого ума, он обладал очень важным качеством: непоколебимой верностью семье Хереи. За них он готов был отдать жизнь.

— Авл, старина, как жизнь?

— Приветствую тебя, трибун! Ничего нового нет! — доложил ветеран и вытянулся по стойке смирно.

Херея улыбнулся:

— Авл, ты уже давно не солдат. Радуйся, что у тебя все позади. Мы старые друзья. Какой я тебе трибун.

— Так точно, трибун! — не сдавался Авл.

Херея вздохнул.

— У меня беда, Авл. Я не могу тебе все рассказать, но ты должен сломать мне ногу, причем прямо сейчас!

Авл опешил.

— Не понимаю шутки, трибун.

— К сожалению, это не шутка! Слушай внимательно. Ты возьмешь лестницу и приставишь ее сзади дома к стене, потом сходишь за тяжелым молотком и принесешь его сюда. Договорились?

— Так точно, трибун.

Херея тем временем подобрал во дворе две деревянные планки, которыми Авл ровнял грядки, и занес их в дом.

Скоро появился Авл с молотком в руках.

— Марсия тебя не видела?

Авл помотал головой и со страхом посмотрел на своего господина. Для него трибун был высшим существом, пусть и называющим его своим другом.

Херея уселся на пол и подложил под ногу лежащие рядом планки.

— Теперь оберни молоток платком, чтобы не повредить кожу.

Ветеран так и сделал.

— Бей по ноге вот в этом месте, между досками!

Авл не шевелился.

— Что такое? — нетерпеливо спросил Херея.

— Я… я не могу…

— Не можешь?! — заорал Херея. — Тогда я приказываю тебе как трибун. Давай, но не очень сильно, слышишь?

— Так точно, трибун.

Приказ подействовал. Послышался глухой треск, и Херея до крови прикусил губу, чтобы не закричать от боли. Но он решил довести дело до конца.

— Теперь отнеси меня во двор, к лестнице. Если нам повстречается Марсия, помалкивай. Говорить буду я.

Авл с трудом поднял своего рослого господина и потащил к дому. Чтобы подавить стон, Херее пришлось собрать все свои силы, потому что нога волочилась по земле, причиняя адскую боль. Авл осторожно положил его у лестницы.

— А теперь беги к Марсии и кричи изо всех сил: «Херея упал с крыши!» И говори всем, кто бы тебя ни спросил, именно это, понял?

Авл кивнул. Точный приказ не требовал рассуждений, тут все было ясно.

Прибежала встревоженная Марсия, а за ней дети.

— Херея, что случилось?

— Я… я упал с лестницы. Ох, моя нога… Похоже, сломал. Пошли раба в легион, пусть пришлют врача, и побыстрее.

Херею осторожно занесли в дом и уложили. Через два часа появился врач и осмотрел больную ногу. Херея сжал зубы.

— Простой перелом, трибун! Тебе повезло. При открытом переломе мне пришлось бы забрать тебя в лазарет, а так будешь лежать дома.

Врач наложил шину и распорядился:

— В ближайшие три дня никаких движений! Если боль усилится, сразу посылай за мной.

— Как это могло случиться? — спросила Марсия, когда врач ушел, с упреком глядя на Авла.

Тот виновато опустил голову.

— Так получилось, госпожа, что я… я взял молоток и…

Херея тут же вмешался:

— Ты рассказываешь неправильно, Авл. Я уже стоял на крыше. Нагнувшись к тебе, я потерял равновесие и рухнул. Ведь так все было?

Авл облегченно вздохнул: