Камень Апокалипсиса

— Положим, она об этом еще ничего не знает. Вот когда я выступлю с заявлением, тогда — да. А пока что просто рассматривается убийство.

— Да хватит ли у нее квалификации?

— Послушай, у нее опыта побольше, чем ты думаешь. В Балтиморе она уже вела апелляцию по смертному приговору.

— Балтимор — это тебе не Виргиния. Кстати, она в списках? — спросил Спенсер, имея в виду перечень адвокатов, чья квалификация удовлетворяла процессуальным нормам штата, чтобы представлять клиентов, кого ожидал как минимум пожизненный приговор.

— Честно говоря, ее в списках нет, — ответил Колдуэлл. — Но и это не проблема. Я уверен, что ей дадут кого-нибудь в помощь из резерва госзащиты. В конце концов, закон требует, чтобы такие дела вели два адвоката.

— У меня на заседании она села в такую лужу… — задумчиво произнес Спенсер.

— Да что ты? — усмехнулся Колдуэлл. — Бедный, несчастненький Лестер Амиль.

— А если кто-то станет возражать против нее?

— Кто, например? — удивился Колдуэлл. — Да хотя бы и так. Законы Виргинии дают тебе полное право объявить ее компетентной. Ты же председательствующий судья! И давай-ка будем реалистами. Никто из адвокатов вашего округа на пушечный выстрел не захочет подойти к этому делу.

Спенсер знал, что это чистая правда. За разбирательствами по категории высшей меры водилась недобрая слава. На них уходила масса времени, сил и денег. При неудачном повороте событий частнопрактикующий адвокат мог запросто потерять репутацию. Тем более в нынешнем деле. Ни один уважающий себя житель Шарлоттсвиля уже никогда не обратится к Патти Делани за защитой своих интересов — или даже за примитивным оформлением завещания, — как только станет известно, что она представляет негра, душегубца и насильника детей.

— Что побудило тебя выбрать именно Делани? Если оставить в стороне ее некомпетентность? — спросил Спенсер.

— Есть причины, не волнуйся.

Колдуэлл вновь усмехнулся и затем сказал (достаточно громко, чтобы мог слышать медперсонал в коридоре):

— Ну что ж, господин судья, разрешите пожелать вам скорейшего выздоровления и возвращения к работе. Виргинское Содружество не может себе позволить, чтобы такой важный и нужный человек, как вы, лежал в больнице, флиртуя с симпатичными сестричками!

С этими словами он легкой походкой покинул палату и за руку попрощался с каждой из медсестер.

Лишь после ухода Колдуэлла Спенсер начал понимать колоссальность своего обещания. За все те годы, что он провел в судебной системе, ему ни разу не довелось заслушивать дело о тяжком убийстве, влекущем высшую меру. Ему не приходилось смотреть в глаза осужденного, зачитывая смертный приговор и зная, что того теперь ждет летальная инъекция или электрический стул. Согласившись помочь своему старинному другу — и, возможно, тем самым добиться для себя места в Верховном суде Виргинии, — Спенсер оказался в сомнительном положении как с профессионально-этической, так и с моральной точек зрения.

Какой смысл в повязке на глазах Фемиды, когда Колдуэлл может одним пальцем придавить чашу весов?

Лежа в кровати и размышляя о том, что только что сделал, Спенсер вдруг почувствовал резкую боль в левой ладони. Словно кто-то ножом полоснул. Он поднял руку и увидел, как в середине ладони начинает проявляться тоненькая красная линия.

— Что за ерунда? — изумился Спенсер и осторожно коснулся алой полоски. Влажная еще, будто от свежего пореза. В ту же секунду ранка начала пульсировать болью в такт биению сердца.

5

БОСТОН, ШТАТ МАССАЧУСЕТС

Приземлившись в международном аэропорту Логан, преподобный Дино Анджело Грассо и его спутник по имени Кайл Данем взяли такси до Бикон-Хилла, одного из самых шикарных районов Бостона. До того как покончить с собой в пирамиде «Луксора», Патрик Макферсон проживал здесь со своей супругой. Кэрол Макферсон встретила посетителей в холле собственного особняка, выполненного в стиле так называемого греческого возрождения, и сведущий в архитектуре гость мог сразу заключить, что дому не меньше полутора сотен лет. Внутреннее убранство, впрочем, оказалось вполне современным: бледно-зеленые стены, светлый неброский паркет из твердой древесины, напольные ковры с раскраской под зебру… Хозяйка провела их в соседнюю гостиную, где стены были уже персикового цвета, оконные переплеты и портьеры отливали ярко-алым, а напротив камина с сиреневой облицовкой стояли два пышных белоснежных дивана. Карликовое тельце Грассо немедленно провалилось между мягкими подушками.

— Чай? Кофе? Лимонад? — спросила она.

— Нет-нет, спасибо, — тут же ответил Грассо, чье монастырское воспитание не позволяло без нужды беспокоить людей.

— А я бы с удовольствием выпил пива, — сказал его спутник. Данем учился на третьем курсе Католического университета, отличался светлой головой и любознательностью, а потому Грассо предложил студенту слетать с ним в Бостон. Тем более что возраст и физическая ущербность профессора делали поездку в одиночку затруднительной.

— Разумеется, — кивнула миссис Макферсон.

Хозяйка дома, вызвавшая прислугу, смотрелась гораздо старше своих сорока с небольшим лет. Худощавая фигурка, неброская внешность. Простенькое черное платье, строгие черные туфли и абсолютно никаких украшений, за исключением золотого обручального кольца с небольшим бриллиантом. Когда Грассо позвонил, чтобы договориться о встрече, она с большой неохотой согласилась поговорить о муже. Точнее, поначалу она просто отказала, но Грассо умел уговаривать. Вот и сейчас, к примеру, в ожидании прохладительных напитков, он начал с комплиментов в адрес красочной внутренней отделки дома, надеясь, что женщину это отвлечет и успокоит.

— Весь интерьер я подбирала сама, — оживилась миссис Макферсон. — Точнее, наняла рабочих и объяснила им, что и как делать. От дома осталась буквально одна скорлупа, все сломали. Потом я установила стальную винтовую лестницу, чтобы сэкономить пространство и придать интерьеру современный вид. Я знаю, что цветовая гамма… м-м… как бы это выразиться… несколько экзотична, но когда я была в Тоскане, на меня снизошло вдохновение.

Разница между ее собственным минималистским внешним обликом и ярким декором дома выглядела довольно парадоксально. Она зажгла сигарету, и в эту минуту в комнату вошла горничная, неся серебряный поднос с кружкой пива для Данема, а также серебряный кофейник, две чашки и тарелочку бутербродов-канапе. Миссис Макферсон налила для Грассо кофе, но он, глубоко зарывшись в диванные подушки, никак не мог приподняться и дотянуться до столика здоровой правой рукой. Данем пришел к нему на помощь и, передав блюдце с кружкой, устремил взгляд на бутерброды.

— Мой муж незадолго до смерти стал проявлять симптомы серьезного душевного заболевания, — приступила к рассказу миссис Макферсон, — хотя я не представляю, какой диагноз подходит в этом случае. Когда он впервые повел себя странно, я заподозрила у него биполярность. Видите ли, я по профессии психиатр, однако с пациентами практически не работаю. Моя специализация — научные исследования. Всю свою карьеру я посвятила изучению шизофрении, причем наиболее крайним ее проявлениям, когда люди бегут от действительности в мир навязчивых идей и фантазий. Какая, впрочем, ирония, вы не находите? Психиатр замужем за адвокатом, который кончает с собой по причине маниакального бреда…