Камень королей

— Паршивая забегаловка, паршивая кличка, паршивая удача… — пробормотал Дьерд. — Как бы с таким помощничком она не перескочила на нас.

— Да все будет нормально, — махнул рукой Сони, не особенно веря в собственные слова. На лицах друзей отразилось сомнение. Он стер язык, пока обосновывал необходимость этой встречи, но, похоже, этого было мало. — Чего вы прицепились к его кличке? Когда я был помоложе, был у нас южанин с по-настоящему безумным именем. До сих пор помню — Дзайяр… Нет, не то, — он размял губы. — Дзайянтарыык Угрубур… Углубулгай.

— Черные Небеса! — заржал Дьерд. Улыбка появилась и на лице Калена. — Ты наизусть заучивал, что ли?

— А то. Между собой мы его звали Гай, но он бесился до кошмариков, когда слышал. На его наречии это что-то похабное. Плевать бы все хотели на его мнение, но вором он был первоклассным и забрался высоко, не проигнорируешь.

— И как, долго он прожил с таким имечком? — спросил Виньес.

— Бездна его знает. Однажды взял и пропал. То ли наворовал столько, чтобы начать новую жизнь где-нибудь подальше от Могареда, где его каждая шелупонь знает как вора, то ли его попросту втихаря пристукнули.

— А может, — романтическим тоном протянул Дьерд, — он встретил прекрасных королевских гвардейцев, которые оценили его непревзойденные умения. Теперь он под новым именем служит королю, возлежит на бархатных подушках, потягивает вино в обществе прекрасных леди и понятия не имеет, какой легендой он стал.

Мужчины захохотали.

— Иди ты в Бездну, — беззлобно ругнулся Сони и кинул в него вялый стебелек, упавший с чьей-то тарелки. Хоть он и попал, проклятый Дьерд только еще громче загоготал.

— Оп-па! — раздался позади знакомый голос.

К их столу покачивающейся походкой приближался высокий мужчина со сквернейшей рожей, которую только можно вообразить.

Даки Уродец.

— Кажись, вы те самые мужики, которые жаждут услышать о моих приключениях, — сказал он, без приглашения плюхнувшись на свободное место возле Сони.

— О конкретном приключении, — поправил Виньес.

Даки прищурился, оценивая сидящую перед ним компанию, и почесал беспалой рукой заросшую щетиной шею.

— Не люблю трепаться на пустое пузо. Есть у вас че?

Кален подтолкнул ему блюдо с мясом неизвестного происхождения и кружку с нетронутым пивом. Даки засунул пальцы в блюдо, выуживая самый аппетитный кусок. Гвардейцы молча смотрели на гостя и ждали, пока тот обсасывал капающий с кости жир. Кто-нибудь другой под пристальными взглядами четверых мужчин подавился бы или вообще не стал есть. Даки, бывалый бродяга, не знал, что такое стыд. Как любое дитя улиц, он первым делом утолял свой голод, потому что в следующее мгновение еду могли отобрать.

Маги наблюдали за ним, чтобы понять, какой он человек и можно ли на него надеяться. Сони изучал его по иной причине. Лет десять-пятнадцать — и он тоже мог стать потертым и жалким. Швалью, у которой ничего нет, кроме бесконечных баек, да и те — сплошные враки. Такими становились многие воры, которым не удавалось скопить золотишка к старости. Сони, наверное, стоило благодарить гвардейцев, что они встретились на его пути. Впрочем, до этих десяти-пятнадцати лет спустя еще надо было дожить.

— Ну, че вам надо от старины Даки? — спросил бывший вор, доев и вытерев ладони о штаны. — Какое такое контректное приключение вас интересует?

Прежде чем ответить, Кален огляделся. Они сели в угол, чтобы вокруг них таскалось поменьше людей, но те и сами обходили этот стол стороной, чураясь чужаков и заодно Даки. Увидев это лицо, любой здравомыслящий человек предпочел бы оказаться от его обладателя подальше.

Удостоверившись, что их никто не подслушивает, Кален наклонился вперед, ближе к Даки.

— Говорят, ты пробирался в дом Эрестьена Бертреда.

Он присвистнул.

— А вы не промах. Эта сволочь народу уйму перевешала. Некоторые, кто подохлее, трясутся, стоит его помянуть, а уж грабить ваще никто не осмеливается. Мне за него палец оттяпали, и то потому, что не успел ничего стянуть. Так что я за базар отвечаю, — Даки хрипло рассмеялся. — Не боитесь на таком крепком орешке зубки-то пообломать?

— Что мы будем себе ломать, не твое дело. Ты рассказываешь, как к нему попасть через «черный» вход, мы тебе платим, и расходимся. Никто никого не видел, никто ничего не знает.

Даки усмехнулся. Его лицо перекосилось, превратившись в шутовскую гримасу с праздника Ночи.

— Врешь-то ты гладко, а на деле каков? Как к заду раскаленный прут приложить, так языки у всех распускаются. С Эрестьеном шутки плохи. Знал бы, у кого вы поскрестись хотите, не тащился бы сюда зазря.

— Мы заплатим золотом, — сказал Кален.

— Сколько? — оживился Даки.

— Тебе на жизнь хватит.

— Покажи деньги.

— Предлагаешь светить здесь такими суммами? — командир вскинул светлую бровь. — Мы же отсюда не выйдем.

Тем не менее Дьерд протянул Даки кругляшок, зажатый в кулаке, чтобы никто не заметил соблазнительного блеска. Так же осторожно забрав монету, он надкусил ее на единственный целый зуб. Удостоверившись, что это не подделка, вор заколебался и еще раз обвел гвардейцев внимательным взглядом.

Скорее всего, он видел перед собой четырех идиотов, которым взбрендило опровергнуть легенду о неприступности сокровищниц Эрестьена или просто поквитаться за что-нибудь с лордом. Калена и его людей никто в Могареде не знал, и никто за них не мог поручиться. У Даки не было причин подставляться ради них, и переубедить его могли лишь деньги.

— Нет, — он, уважая скрытность нанимателей, так же незаметно передал монету обратно. Сделал Даки это нехотя — было заметно, с какой жадностью он потирает блестящий металл. — Предложение у вас щедрое, но моя задница мне дороже. Эрестьен вас еще на подступах загребет, и че вы ему скажете? Кто вас к потайному ходу отвел? Праильна, старина Даки. Че с ним надо сделать после этого? Угробить, чтобы другие по той дороге не шарились, — вор развел руками. — И на кой хрен мне ваше золото на погребальном костре?

— Нас не загребут, — спокойно ответил Кален, не показывая, что он разочарован отказом. — У нас есть веские причины, чтобы не попасться Эрестьену, и достаточно умения, чтобы проделать все чисто.

— Э, мужик, — Даки фыркнул. — Сколькие так говорили на моем веку и у скольких потом были о-очень удивленные глаза. Правда, теми глазками они уже больше ничего не видели, кроме трупной ямы за погостом, — он изобразил висельника, засмеявшись собственной шутке.

— Как хочешь, — Кален пожал плечом.