Камень Страданий

Сейчас главным для огненной колдуньи было, как в данный момент напомнила ей Симза, «сосредоточиться на миссии своей, прокладывать себе тот путь, что избран, и пусть ничто, никто не остановит». И магесса решительно выпрямилась и повернулась лицом к вратам. Она была готова продолжать идти. И ее спутники тоже. Общими усилиями они навалились на тяжелые створы. Скриииип — створы под давлением четырех искателей приключений медленно отворились… Надо сказать, обстановка сменилась резко и кардинально: на смену относительно летней погоде (по крайней мере, в домене Равенлофта лето именно такое было — теплый, липкий и влажный воздух, небо, затянутое черными тучами, и мягкая, продавливающаяся под весом ног земля) пришла суровая зима. Снежная вьюга мела так, словно хотела помешать путникам достичь своей цели, смести их с дороги. Дриада и Симза, как по команде, съежились и поплотнее закутались в плащи. Лекси же не очень мерз, так как его одежды были достаточно утепляющими, ибо он подготовился к морозам еще перед походом в Долину Ледяного Ветра. А на Каре поверх ее короткого платьица на белую сорочку была надета та красная мантия, подаренная ей Джиннисом, маленьким гномом-торговцем из Невервинтера, ныне выполняющим роль странствующего торговца, ищущего различные безделушки.

Кроме того, в заснеженных горах находились твари, которые побуждали Кару разогревать обстановку. Колдунья всегда была готова бросить огненный шар или парочку головешек в выбегающих из-за елей волков. Спутники тоже не оставались в стороне: Лекси исполнял мелодию, которую всегда использовал против своих врагов в бою; Симза иногда метала снаряды из пращи; а дриада иной раз запутывала враждебных животных в поднимающихся по ее воле из-под земли тонких стеблях, прежде чем волков настигало карающее пламя Кары. Все выше и выше поднималась четверка друзей на заснеженную вершину. Пурга мела все сильнее и сильнее, но отважную Кару ничто не останавливало. Вистани и лесная дева все плотнее кутались в свои плащи, но тоже продолжали неумолимо идти вслед за своей огневолосой подругой. Впрочем, как и Лекси.

Вот она, вершина горы. А вот, наконец, и замок Ферглор, самое логово Темного Лорда… Но что-то являло собой преграду на пути ко входу в ферглорский дворец. То был огромный, практически втрое больше путников, гуманоид, облаченный в доспехи с меховым воротом. Его кожа была прозрачно-белой, будто лед, а борода — совсем белой, как свежевыпавший снег, и заплетенной в косички. Голову украшал рогатый шлем, а в руках была сжата смертоносная секира. Морозный великан. При виде него Симза невольно закусила губу, стараясь не выказывать своего страха — уж устрашающим был на вид этот гигант, и очень большую угрозу представляло собой его оружие. Но было у морозного великана одно уязвимое место… Он боялся огня. И это, бесспорно, было на руку единственной обладательнице огненной силы в отряде. И звали эту счастливицу — Кара Амелл. Она в очередной раз позволила своей магии целиком и полностью выйти из-под контроля, при этом сосредоточившись на цели, чтобы нещадный огонь захватывал только ее, точнее, его, а друзей — Лекси, Симзу и дриаду — не трогал. Под натиском Кариного пламени боевой настрой морозного великана не только поколебался, он даже растопился, подобно ледяной глыбе. Силы гиганта уже были на исходе, когда Кара начала уже уставать из-за того, что использовала очень много силы. С последними усилиями Амелл собрала всю оставшуюся волю и настолько сильно, насколько могла, ударила по морозному великану очередной пламенной струей. Обгорающий гигант пошатнулся и с грохотом упал в снег.

* * *

Одного факела оказалось мало, чтобы отогнать кромешную, непроницаемую тьму, накрывшую коридоры замка Ферглор. Это место когда-то давным-давно блистало, а ныне являло собой мрачное, темное, практически опустошенное помещение, населенное лишь неприкаянно блуждающими призраками, чьи потусторонние голоса иногда раздавались в полной темноте и таким образом развевали царившую в замке гробовую тишину. Мускул на Кариной щеке слегка дрогнул, и девушка нервно сглотнула. Знакомое чувство страха, какое она ощущала тогда, когда только оказалась в домене Равенлофта, снова начало овладевать Карой изнутри и извне. Но рыжеволосая чародейка со свойственным ей упрямством продолжала свой путь. Факел она передала Симзе; сама же пошептала себе на руки, чтобы в них засветился маленький сияющий огненный шарик. Путники осторожно, почти неслышно шагали друг за другом по узкому коридору.

Каждый из них смотрел вперед, словно ожидая, что из-за стены покажется кто-нибудь враждебный им с явным намерением напасть. Но никто не нападал. Только чей-то полуприглушенный голос послышался из глубокой темноты.

— Дитя мое… Остановись… Прекрати это безумие.

Лекси, Симза и дриада не ведали, что это был за голос, но самой Каре он отчего-то показался таким знакомым… и в то же время каким-то чужим, будто бы потусторонним. Как будто это говорил ее отец… и в то же время это был не он. Похоже, мистера Амелла все-таки тоже постигла печальная участь пленника равенлофтских Туманов… Но как он жив остался? Или… судя по голосу, он хоть и жив, но на самом деле… Теряясь в страшных догадках, огневолосая магесса медленно, словно отрешенная, продолжила шагать по коридору, не обращая внимания на предупреждения своего внутреннего голоса, чтобы девушка не ходила дальше. То, что она увидела потом, когда узкий коридор закончился, открывая взору слабо освещенные свечками коридоры с тремя дверьми — направо, налево и прямо — отложилось в памяти ее, Кары Амелл, на всю жизнь. Перед ней стоял зрелый мужчина в белой элегантной мантии, отличающей его, директора невервинтерской Академии, от остальных наставников. Его бледное — если не сказать «бело-серое» — лицо, освещенное огоньком Кары и факелом, который держала подошедшая следом Симза, было малость искажено, а вместо карих глаз в глазницах были пустые глаза, без зрачков, словно выколотые. Его короткие волосы, при жизни бывшие каштановыми с элементами седины, теперь были полностью белого цвета. Сам волшебник выглядел, как живой труп, воскрешенный при помощи некромантии. Его обескровили, как и остальных наставников и студентов школы магов Невервинтера, но при этом он не распластался безжизненно на полу, а стоял на ногах, как живой.

— Отец… — еле слышно, разрывая наступившую тишину на части, проговорила Кара, отказываясь верить своим глазам, чуть ближе подходя к магу. — Что же он с тобой сделал?

Она была бы рада, если бы это был очередной кошмар, из тех, что Темный Лорд подкидывал огненной колдунье во снах, пока она путешествовала по Острову Кошмаров в поисках пережитков ферглорского прошлого. Но нет. То, что она сейчас перед собой лицезрела, было страшной, суровой и жестокой, не замутненной ни единым осколком лжи реальностью. Перед ней стоял не кто иной, как ее отец Рэймонд Амелл. Точнее, то, что от него осталось. Он и так при жизни не очень ладил с непокорной дочерью, а теперь, как было по нему видно, над ним еще поработала черная магия Темного Лорда.

Сердце Кары забилось в бешеном темпе; она с трудом сдерживала рвущуюся наружу ярость. Она снова, как тогда, в Шепчущем лесу, над обескровленной подругой-сокурсницей, мысленно клялась себе, что отомстит повелителю тьмы. И за Хельгу, и за то, что она, Кара, пережила, и за то, что он сделал с ее отцом… Плевать на разногласия, которые были между ним и юной Амелл, — главное, что мастер Рэймонд был для нее единственным родным человеком после смерти матери.

Между тем мистер Амелл продолжал говорить, заставляя Лекси и Кару отступить на шаг назад, дриаду — удержаться за плечо Симзы, чтобы не упасть от давящего страха, а саму вистани — прислониться к стене, кусая губу.

— Остановись, дочь моя, — произносил он неестественным, потусторонним голосом. — Ты идешь по неверному пути. Посмотри, сколько трупов оставила ты после себя… Мастер Сэнд, лучший алхимик Невервинтера… Мастер Джокрис, отец твоей сокурсницы Глины… Эти несчастные студенты и студентки… Сколько невинных погибло из-за тебя…

Этой откровенной лжи в свой адрес Кара стерпеть не могла. Да, она сама по себе была не такой уж и доброй девушкой, чуткой к проблемам других… Но когда ее обвиняли в том, что она не совершала, — это было уже слишком! Хотя, если задуматься, то того же Сэнда, например, Кара с радостью прижгла бы, если бы Темный Лорд с его обескровливающим заклинанием не опередил ее…

«Так, сейчас не время об этом думать. Забудь. Все это — прошлое».

— Мой отец, как бы строг он ни был, никогда не обвинил бы свою дочь в том, что она не делала, — сурово заметила Кара, смотря мертвому волшебнику прямо в его глаза без зрачков. — Черная магия осквернила тебя. Ты сейчас такой же Рэймонд Амелл, как я — Героиня Уотердипа из моей любимой книги!

— Тебя он не послушает, колдунья. Навеки он проклятьем заклеймен, и в том повинно Лорда колдовство, — сумрачно констатировала Симза. — И эта магия сильна настолько, что не развеять тебе эти злые чары, какой бы силой ты ни обладала.

Прежняя Кара в корне не согласилась бы с этим утверждением Симзы и сказала бы, что вистани говорит, как один из преподавателей в Академии. Но Амелл, как бы ни была уверена в своих силах, сейчас, глядя на то, чем стал единственный родной ей человек, понимала, что в словах смуглой поэтессы была горькая правда. Отца у Кары Амелл больше не было. А тот, кто говорил с ней таким знакомым и в то же время таким чужим голосом, — то был обескровленный и оскверненный темной магией труп.

— Если это так… — огонек в руках Кары, служивший своеобразным фонариком, начал потихоньку увеличиваться. — То ты не оставил мне выбора. Ты — не мой отец. Ты — лишь подобие того, что от него осталось, — сфера огня увеличилась до средних размеров и все еще продолжала расти, превращаясь в большой огненный шар. — Я очищу этим пламенем твою душу от скверны и кремирую твое тело. Только так я могу избавить тебя от проклятья.

Волшебник не успел даже защититься магическим барьером, как карающее пламя стало его охватывать — от подола мантии до широкого ворота… Однако он еще держался на ногах и даже смог-таки наложить на себя волшебный щит, похожий на пузырь, защищаясь от последующего за огненной сферой дезинтегрирующего луча колдуньи. Затем несколько волшебных стрел из облаченных в темно-коричневые перчатки рук мистера Амелла поочередно полетели в сторону Лекси, когда тот пытался сыграть свою фирменную мелодию для врагов; пришлось дриаде тут же прошептать исцеляющее заклинание. Огонь на мантии мага между тем ослабевал. Снаряды из пращи Симзы не смогли пробить магическую защиту. Лишь несколько из множества ледяных осколков, ниспосланных дриадой, пролетели сквозь круглый щит и попали в живой труп мастера Рэймонда. Разъяренная Кара стала усиленно концентрироваться на особом огненном заклинании, которое она использовала уже не один раз — и в камере лечебницы против иллитида, и в главном зале лечебницы против лича, и в руинах Шалисвара против Тени-Пожирателя… Теперь это же заклятие она применяла против своего отца, чья душа была развращена некромантией Темного Лорда. Снова собирала чародейка в одно целое всю свою волю и всю накопившуюся ярость, уничтожающую любые намеки на сдержанность и спокойствие. И кокон пламени вновь обхватывал Кару; вновь карающий огонь юной Амелл овладевал своей целью. Даже щит, который до того поглотил дезинтегрирующий луч и большинство ледяных осколков, не смог защитить магистра Амелла от той участи, что уготовила ему собственная дочь своей магией. Пламя трещало от удовольствия, пожирая свою жертву, а Кара лишь сильнее сосредотачивалась. Магический пузырь, окружавший Амелла-старшего, наконец, не выдержал огненного натиска и исчез. Проклятие, наложенное Лордом, более не терзало Рэймонда Амелла, ибо пал он второй раз, на этот раз побежденный дочерью. Шансы образумить его были весьма небольшие, и ничего другого не оставалось, кроме как кремировать покойного мага, как это сейчас сделала Кара. Теперь он был окончательно мертв, но вместе с тем его душа была очищена от той скверны, что впустил в эту душу повелитель тьмы.