Каменный убийца

– Поначалу у меня было какое-то чувство к Веронике, но это же смешно. Нет, вы посмотрите на нее. Почти в два раза старше меня. Нет, она просто зачаровала меня, вот и все.

Произнеся всего несколько слов, он предал свои чувства и солгал шефу.

Гамаш глубоко вздохнул, продолжая смотреть на Бовуара. Потом прикоснулся к его руке:

– Тебе нечего стыдиться, но есть много чего опасаться. Будь осторожен. Вероника Ланглуа входит в число подозреваемых, и я боюсь, что твои чувства к ней ослепляют тебя.

Гамаш опустил руку, и Бовуару в это же мгновение захотелось, чтобы шеф обнял, успокоил его, как ребенка. Он был крайне удивлен и пристыжен, испытав это почти непреодолимое желание. Словно какая-то рука подталкивала его сзади к этому сильному, властному человеку.

– Я ничего к ней не чувствую, – сказал он упрямо.

– Лгать мне – это одно, Жан Ги, но я надеюсь, ты не лжешь самому себе. – Гамаш пристально посмотрел на него.

– Привет, – послышался веселый голос от подъездной дорожки.

Они повернулись и увидели Клару и Питера, которые шли к ним. Клара остановилась, заметив выражение их лиц.

– Мы вам помешали?

– Вовсе нет. Я уже собирался уходить. – Бовуар повернулся и быстро зашагал в сторону дома.

– Вы уверены, что мы не помешали? – спросила Клара, когда они, усевшись в «вольво» Гамаша, направились в Три Сосны.

– Нет, мы закончили разговор, merci. Не терпится скорее домой?

В течение всей этой приятной поездки они говорили о погоде, о деревне, о ее жителях. О чем угодно, только не о деле и не о тех Морроу, которые остались в «Усадьбе». Наконец машина въехала на холм, и они увидели внизу Три Сосны и деревенский луг в центре с небольшими дорогами, отходящими от него, словно лучи от солнца.

Они медленно, осторожно съехали вниз, поглядывая на жителей, которые выходили из домов, и на загорелых детишек в купальных костюмах, без присмотра перебегавших через дорогу со своими собаками. С одной стороны деревенского луга была воздвигнута сцена, а из ямы для барбекю шел дымок.

– Высадите нас здесь, – попросила Клара, когда Гамаш проезжал мимо выходящей на луг гостиницы Габри и Оливье. – Дальше мы пешком.

Она показала на свой дом, хотя в этом не было нужды: Гамаш прекрасно знал этот маленький кирпичный коттедж по другую сторону луга. Над невысоким каменным забором нависали розовые кусты, а яблони вдоль тропинки в саду были готовы плодоносить. Со стороны дома виднелась решетка для вьюнковых, увитая душистым горошком. Он еще не вышел из машины, как уже увидел Рейн-Мари, которая вышла из гостиницы. Она помахала Питеру и Кларе, а потом поспешила по ступенькам крылечка в его объятия.

Они были дома. Гамаш всегда чувствовал себя немного улиткой, но свой дом нес не на спине, а на руках.

– Поздравляю с юбилеем, – сказала Рейн-Мари.

– Joyeux anniversaire, – сказал он и сунул открытку ей в руку.

Она повела его к качелям на широкой открытой веранде и села. Гамаш оглядел качели, потом кинул взгляд на крюк в дощатом потолке, на котором были закреплены веревки.

– Габри и Оливье все время сидят здесь, смотрят, что происходит в деревне. Откуда, ты думаешь, они столько всего знают? – Она похлопала по соседнему сиденью. – Тебя выдержат.

«Ну, если они выдерживают толстого и экспрессивного хозяина гостиницы, – подумал Гамаш, – то выдержит и меня». И качели выдержали.

Рейн-Мари подержала в руках лист плотной сложенной бумаги, потом открыла его.

«Я тебя люблю», – прочла она. Рядом было нарисовано счастливое лицо.

– Сам рисовал? – спросила она.

– Да.

Он не сказал ей, что трудился почти всю ночь. Писал четверостишие за четверостишием, а потом отверг их все. И решил выразить свои чувства в этих трех словах. И в этом глупом рисунке.

На лучшее он был не способен.

– Спасибо, Арман.

Она поцеловала его и сунула открытку в карман. (Когда она вернется домой, эта открытка присоединится к тридцати четырем другим с точно такими же словами. Ее сокровище.)

Вскоре они рука в руке вышли на луг и приветственно помахали тем, кто присматривал за углями вокруг фаршированного ягненка au jus, [89] завернутого в траву и фольгу и закопанного еще до рассвета. Meshoui, традиционная квебекская еда к празднику. На День Канады.

89

В подливке (фр.).

– Bonjour, Patron. – Габри похлопал Гамаша по спине и поцеловал в обе щеки. – Говорят, сегодня двойной праздник – День Канады и ваш юбилей.

К ним присоединился Оливье, партнер Габри и владелец местного бистро.

– Felicitations, – улыбнулся Оливье.

Если Габри был крупным, эмоциональным, неухоженным, то Оливье – безукоризненным и сдержанным. Обоим было лет по тридцать пять, они переехали в Три Сосны в поисках спокойной жизни.

– Не может быть! – прозвучал пронзительный старческий голос, перекрывая шум праздника. – Неужели это сам Клузо? [90]

90

Старший инспектор Жак Клузо – кинематографический комедийный персонаж, герой серии «Розовая пантера».

– К вашим услюгам, мадам. – Гамаш поклонился Рут, произнося слова с самым густым своим парижским акцентом. – У вас есть лисенси на содержание этой дичь? – Он показал на утку, которая вразвалочку шла за старой поэтессой.

Рут смерила его испепеляющим взглядом, но подергивание уголков губ выдало ее.

– Идем, Роза, – сказала она покрякивающей утке. – Ты же знаешь, он выпивает.

– Хорошо возвращаться? – Оливье передал Гамашу и Рейн-Мари охлажденный чай.

Гамаш улыбнулся:

– Всегда.

Они прошлись по деревне и наконец сели за один из выставленных на тротуар столиков бистро, чтобы посмотреть детские гонки. К ним присоединились Питер и Клара, заказали выпивку.

– Поздравляем с юбилеем, – сказала Клара, поднимая стакан с имбирным пивом.

Они чокнулись.

– Давно хочу попросить вас кое о чем, – сказала Рейн-Мари, наклоняясь над столом и кладя теплую ладонь на руку Клары. – Можно увидеть вашу последнюю работу? Я имею в виду портрет Рут.

– С удовольствием вам покажу. Когда?

– А почему бы не сейчас, ma belle? [91]

Две женщины допили пиво и удалились, провожаемые взглядом своих мужчин. Они открыли калитку и прошли по петляющей тропинке к дверям коттеджа.

– У меня к вам вопрос, Питер, – сказал Гамаш. – Прогуляемся?

Питер кивнул; у него вдруг возникло такое чувство, будто его вызвали в кабинет начальника. Они вместе пересекли деревенский луг, потом по молчаливому согласию поднялись по рю Дю-Мулен и зашагали по тихой грунтовой дороге под шатром зеленых листьев.

91

Моя милая (фр.).