Каменный век деревянных людей

Но трудности подстерегали и с других сторон.

– Не мало ли бойцов? – тревожно спрашивали у Вурча. – Вдруг гусениц будет больше?

– Я и сам понимаю, что мало! – с досадой отвечал он. – Туда бы отправить не десять, а сто лодок! Но я надеюсь, что гусеницы никогда не действуют согласованно. Значит, у нас есть шанс.

– Это так, – подтвердил Гач. – Помнится, наткнулся я как-то на двух гусениц. Ну, думаю, каюк! Если враз на меня набросятся – хана.

– И что же? – нетерпеливо влез Люц.

– Да ничего! – махнул ветверукой Гач. – Сцепился я с одной, а вторая проползла мимо, будто меня и вовсе нет.

– Голодная не была, наверное, – усмехнулся Чер.

– Может быть, – согласился Гач. – И, тем не менее, я ухлопал обеих!

– Вот именно, – заметил Вурч, внимательно слушающий Гача. – Поэтому я и хочу убивать их поодиночке. Это будет лучше всего. Давайте посчитаем: за сезон к нашим берегам приплывает триста-четыреста штук.

– Больше, – послышался чей-то голос.

– Ну, пятьсот, – согласился Вурч. – Пусть не все пускаются в путешествие, пусть половина. Я полагаю, что им… – он скрипнул зубами, – не хватает пищи у себя на родине, поэтому гусеницы и плывут к нам. У нас тоже происходит нечто подобное: если земля не может прокормить двоих, один отправляется искать лучшей доли. Я не понимаю, почему у гусениц должно быть иначе.

– Верно, верно, – зашумели солдаты.

– Вот, – продолжил вдохновлённый Вурч. – Так что же мы будем за бойцы, если по двадцать гусениц не уничтожим?

Воины одобрительно закричали и затрясли копьями.

Виш задумался. Двадцать гусениц… За один день – тяжеловато, если не невозможно. За двадцать дней… Неужели им придётся пробыть там двадцать дней? А пусть и больше! Зато больше никогда – никогда в жизни! – гусеницы не нападут на их землю… Виш почувствовал, как у него от восторга холодеет внутри.

Но, хорошенько поразмыслив, Вурч решил отправить двадцать лодок. Выручили змеиные шкуры. И частично помогли местные жители. Их лодки хоть и не делались большими и прочными, но могли послужить хорошим подспорьем в предстоящей кампании – после небольших переделок и усиления. Всё же деревенские лодки предназначались для прибрежного плавания и ловли рыбы. Никто и никогда не плавал в них через море.

Когда клеили бурдюки, Гач ворчал, рассматривая содранную с гусеницы оболочку:

– Надо поаккуратнее колоть! Поиздырявили всю шкуру! Заплатка на заплатке будет!

– А ты отложи эту в сторону, – посоветовал Чер. – Пустим её на заплатки. Клей ту, где меньше дырок.

– И то верно! – согласился Гач. И тут же опечалился: – Стар я стал! До такой простой вещи не додумался!

– Ничего, – утешил его Чер. – Иные и молодые, а ничего не соображают.

И кивнул на Буза, который, сопя, намазывал шкуру клеем со стороны оставшихся щетинок, в то время как все знали, что это правильнее делать с внутренней стороны, вывернув шкуру наизнанку.

– В ваше время, поди, не делали таких лодок? – участливо спросил Виш Гача.

– Не делали, – кивнул Гач. – Мы никогда не думали о том, чтобы плавать по морю. Так, бродили по колено в воде, реже по пояс. Били рыбу острогами, ловили всякую мелкую живность. Как сейчас деревенские жители.

– С лодок рыбачить опасно, – подхватил Бач. – Не всякий на это отважится.

– Вот ведь удивительно, – сказал Чер. – Каждый знает, что не утонет, а в воду лезть боится.

– Холодно, – поёжился кто-то.

– То-то, – согласился Чер. – А пуще то, что в воде тяжелее двигаться. Вяжет движения.

Готовые бурдюки связывали между собой смотанной с коконов паутиной.

– Смотрите, не протрите бурдюки вёслами! – предупредил Вурч.

– Знаем! – усмехнулся Чер. – Помнится, при переходе из Аста в Шигр возчики плохо укрепили бурдюки, и они тёрлись друг о друга. Сколько мы тогда селитры потеряли! Но тут бурдюки будут в воде, а это меняет дело. Вода смягчает трение.

Один плот соорудили из опорожнённых коконов-куколок, привязав их вместо бурдюков к ящеричным костям.

– Как они будут держаться на воде? – озабоченно произнёс Вурч. – Никто и никогда не делал подобных.

– Что с ними станется? – пожал плечами Берз. – Три дырки в каждой куколке мы заткнули. А больше вроде и не было. Мы замачивали их в море, – пояснил он. – Если бы дырки нашлись, вода наверняка налилась бы.

– Не раскиснут в воде?

– Под дождями не раскисли – в море не должны.

Кто-то спросил Вурча, как поступить с осоками.

– В экспедицию осок не возьмём, – распорядился Вурч.

– Почему? – удивился Виш.

– Они очень бурно реагируют на гусениц. А если нам понадобится скрытное передвижение?

– Что же их – нести в плетёнках? – поддержал командира Чер. – Или в клетках из лягушачьих костей? Они пригодятся здесь больше. Особенно теперь, когда мы уезжаем.

– И пока не прибыло пополнение, – кивнул Вурч.

Для дальнего плавания Вурч отбирал одних добровольцев. В таковых недостатка не было, хотя не все горели желанием посетить неведомые земли, залезть в самое логово гусениц.

Гач попросился поехать.

– Может, останешься? – серьёзно спросил Вурч Гача. – Дорога неведомая… Может быть очень тяжело.

– Я поеду! – твёрдо сказал Гач. – Пусть это будет последнее путешествие в жизни. Я многое повидал, но, наверное, не всё…

Гач был уже очень стар – у него пожелтела голова.

– Скоро листопад, – грустно кивал он, когда ему указывали на это.

– Ничего, – успокаивал его Чер. – Некоторые Неподвижные Собратья каждый год листву теряют – и ничего!

Наступил день отплытия.

Отплывали на рассвете. Зеркальная гладь воды едва дышала, чуть приподнимаясь и опускаясь, шевеля мелкие песчинки по кромке воды.

Распугивая мальков, воины опустили лодки на воду и заняли в каждой заранее определённые места.

В лодки грузились с шутками и прибаутками. Блестела связывающая бурдюки паутина, лодки колыхались у берега.

– Эй, Вурч, гляди, не продырявь лодку своим сучком! – выкрикнул Чер, и Вурч слегка усмехнулся: