Камни тоже плавают

Ладно, чем бы дитя не тешилось… Украшательства и отломать потом ненароком можно. Главное — в последний момент.

Глава 7 «Северное сияние»

Тест-драйв или стритпоинт по-русски

Третью ночь подряд учу трассу. Беккель опять ушатал свой лакированый ландо. По слухам, хотел мой заезд перед царевичем Михаилом повторить. Покрасоваться, видимо. Само собой движок перегрел. В итоге и сам облажался, и движок мне спалил. Теперь тарантайка дымит и вообще не тянет. А тренироваться мне нужно — как Фридрихович вертелся ужом, какими путями, но то ли он взял в аренду, то ли у кого-то экспроприировал еще один самобеглый пепелац. «Как», — сия тайна покрыта мраком и молчанием бледнеющего Беккеля, но машина для тренировок есть.

Штучка, конечно, та еще. Круче прежней, высокая, слабосильная — движок всего пять лошадок, вдобавок без тормозов нормальных и глушителя. Тарантас, короче.

Тормоза пришлось ставить в срочном порядке. На глушитель я забил — уши и заткнуть можно. Бегает, да и ладно, а тарантайка или тарантас — какая разница…

Спидстер не светим, пусть будет всем сюрпризом. Днем и ночью нарезаем круги по маршруту. Днем — медленно и аккуратно, чинно, не пугая прохожих, запоминая нюансы, ямы-кочки, повороты, ночью — сплошной стритпоинт. От точки до точки. На пределе возможностей.

Пара друзей Беккеля выступают нам оппонентами. Немец и финн. Вот и носимся с ними по полночи, ревём моторами, царю спать не даем, ночных прохожих пугаем.

Фары на машинах, чистая профанация. Я когда первый раз увидел — в осадок выпал. Собрались ехать, а Беккель за карбидом отправил. Спрашиваю: «Зачем?». Думал переиграли, варить глушитель, например, планируют. Как же! Оказалось для фар. В бачок горсть карбида сыпанул, воды плеснул, бачок закрутил. А вот теперь в фарах горелки зажег. И минут двадцать у тебя фары светят. Потом по новой.

Короче, по моему, ночью ездить невозможно, не то, что гонять. Фон Вале пошел на встречу и выделил пару рот жандармов. Жгут костры на поворотах, да и посторонних на трассу не пускают. По крайней мере, стараются. Учения у них.

Фридрихович с секундомером Петра Первого охраняет. Шучу: «чтобы курсанты морских училищ неприличные места пастой Петру и коню не натирали». Ну и между делом время кругов нам засекает.

Деда попробовал за штурмана посадить. Пришлось списать после первого же круга. У гонщика должны быть яйца. И отнюдь не из хрусталя, а он на поворотах глаза жмурит, и молиться начинает.

Зато юная пассия шефа, княжна Танечка Николаевна Долгорукова, теперь со мной гоняет. Напарницей. Штурманом боевого русского болида. Только так: Танечка Николаевна и никак иначе!

Когда ссаживал Деда, она и предложила:

— А можно мне попробовать? Я Танечка Николаевна, — и, подумав, добавила, — Долгорукова!

Я — против, не женское это дело. И тяжело, и риск большой, и ставки высоки, струсит, испугается — тормозить и высаживать некогда будет. Так и говорю. Но кто здесь во что-либо ставит мое мнение, получаю в ответ высокомерно-пафосное:

— Я Долгорукова! Мы Руси служим четыре века!

Хмыкнув, беру в экипаж. Беккель тоже против, но подсаживает, и остается, закусив губу, в клубах выхлопа.

На первом же повороте, порыв ветра, игнорируя короткую моднячую шубейку, доказывает, что Танечка Николаевна не только Долгорукова, но и обалденно длинноногова. О чем, не подумав, сообщаю пассажирке.

В ответ получаю яростный взгляд и… никаких действий. Руки заняты у обоих — работаем. Мои — на руле и рычаге скоростей, её — на скобе и секундомере. Машина в заносе, не до платья. Не улететь бы. Поэтому рулю и просто краем глаза любуюсь обтягивающими шикарные ножки шерстяными чулочками.

Выходя с поворота, кричит остановиться, что с сожалением выполняю. Дурень, что тестостерон думать мешает? И девочку смутил, и проблем, похоже, себе капитально нажил.

Девочка же, покраснев, просит помочь подоткнуть платье… под то место, где её, говорит, длинные ноги начинаются… чтоб не мешать заезду!..

Однако!.. В заезд уезжаю, семафоря её красоте — брюки капитально жмут. Она смеётся:

— Пауль увидит — отстрелит! Или папенька… отрубит!

Приехав к Медному, с машины, однако, не слезла. Загнав в аут папаню и моего шефа, заявила, что гонки — это её вклад в защиту Отчизны!

Чтоб не простыла, забираю у Пауля шерстяной плед, укутываю. Простудится ещё, защитница… кто детей потом Отчизне рожать будет?

Визжит на поворотах — уши закладывает! Визг, по-моему, в ультразвук, уходит. Случайные лошади приседают, собак как ветром сдувает! Но с работой справляется на ять! Сначала время, угол, потом визг. Причем единственная чистокровная русская из всех трех экипажей. Теперь мы с ней «Русская сирена».

Когда проносимся мимо, Беккель и папаша, князь так и не понял то ли Долгоруков, то ли Долгорукий, молятся и крестятся. Беккель путается, то по-лютерански, то по-православному. Волнуется, видимо. С князя на «автомате» копирует. Приезжаем — мне голову оторвать обещают втихаря. Оба. Но не мешают.

Следующий заезд проходим куда уверенней и спокойней, трассу я более-менее запомнил, и можно сосредоточиться на правильной траектории. Да и штурман работает как часы. Ну и визг помогает, в отличие от оппонентов к нам под колёса никто не бросается. Звуковой волной сдувает!

Как итог, лучшее время — 16 минут и 34 секунды. Мы, естественно, лучшие. И я тайком от всех удостаиваюсь дружеского поглаживания… По коленке передач.

Почти пятьдесят километров в час, на тарантасе с пятисильным моторчиком-то! У мопеда в юности и то мощнее вроде был! Но выше нас только звезды, а круче — только яйца! Во!..

Последний день перед гонкой посвятили обкатке спидстера. Понимаю, что неправильно. Наоборот надо было, но сроки, сроки…

Обкатываем в Шушарах. Это деревенька такая, тут у Беккеля дача. Конечно, не шесть соток. Усадьба. И деревенька оказывается не простая — с историей. В Шушарах в России первая железнодорожная катастрофа произошла. Англичане поспособствовали. Точнее машинист-англичанин. Набухался и уснул за «штурвалом» паровоза…

Ночью мужики по тихому укатили машину прицепом за телегой. Накрытую тентом от сглаза… и любопытного глаза. Что-то этих «глаз» больно много последнее время вокруг клуба крутится… Особенно англоговорящих и взяткосующих…

Утром поехали и мы на тарантасе. Белая кость мы или как? Правда, любопытных с хвоста «рубить» тоже пришлось. Ну, так брички не машина, лошадки устают, на поворотах скользят, дым нюхать не хотят…

Беккель за рулем прогрессирует, хотя в гонке ему однозначно не участвовать — императорскую фамилию кто будет развлекать, да и организационные моменты решать. Ну и гонщик, если честно, он хреновый…

Приехали и устроили кольцевые гонки вокруг деревни. Это в городе тепло и сыро, а за городом снежок местами лежит. Дороги подморожены, грязи нет. Машина идет хорошо, только боюсь тоже перегреть мотор. Ни датчиков, ни тахометра. Всё на слух, да на ощупь. Нужно перед гонкой хотя бы вентилятор на вал поставить — пусть принудительно обдувается.