Канал имени Москвы
Шрифт:
Фёдор поднял руки, показывая им пустые ладони. В какой-то момент он даже хотел закричать: «Я не вооружён! Смотрите. Я не гид! Не вооружён».
— Вот он! Стреляйте! — В сильном голосе Трофима сквозила паника, с которой тот, однако, неплохо справлялся. — Он напал на полицейских. Приказываю — огонь!
Фёдор посмотрел на него. «А ты неплохо информирован, — прозвучал внутри юноши этот холодный новый голос, вытесняя прежнюю нерешительность. — Получше остальных».
Но нерешительность осталась на другой стороне. Они всё медлили. Им мешала толпа, и они находились в поле обстрела друг друга. Они медлили. Всё, кроме одного. Полицейского-альбиноса. Тот стоял от Фёдора подальше других, но в металлическом
— Стреляй! — заорал Трофим.
Взгляд Фёдора застыл. Какая-то тёплая волна прошлась по мышцам, расслабляя их. И что-то новое пробудилось в теле. Фёдор чуть пошевелился, и тело ответило ему спокойной силой.
«Сукин сын, — подумал он. — Опасное дурачьё! Они собираются стрелять в зале, переполненном людьми».
Фёдор видел, как палец альбиноса лёг на спусковой крючок и сейчас надавит на него. Только мир вокруг словно на миг остановился. И Фёдор увидел всё, что ему надо делать.
Он видел будущую траекторию пули, вовсе не представляя, откуда ему это известно. Видел, как в тягуче-медленном, вязком времени палец альбиноса вдавил спусковой крючок. И потом как ствол выплюнул из своей черной бездны заряд свинца, сопровождаемый струйками тёмного дыма. Фёдор плавно отклонился назад, будто падая или танцуя,
(как недавно с Евой)
и пуля, так же тягуче-медленно разрезая неподвижный воздух, прошла мимо, раздробив деревянную стойку бара, и застряла в ней, вызвав облачко опилок.
Фёдор больше не думал о Еве. Он был уже на полу у брошенного им оружия.
«Полуавтоматический „люгер“, — успела мелькнуть холодная мысль. — Вещь старая, но неплохая».
Альбинос среагировал на его движение и готовился к следующему выстрелу. Но Фёдор видел, что у него ещё уйма времени.
Крючок… Изогнутый металлический крючок под куполом бального зала, и на нём крепится эта роскошная люстра. Крючок показался сейчас близким, как будто Фёдор смотрел на него через окуляр, и необычайно ярким. И осталось только это. Фёдор словно стал одним целым с оружием в его руках, с пулей, которая будто подчинялась приказам его сердца, и крючком на другой стороне. Осталось лишь чуть изменить мир. Тем самым способом, которым на протяжении веков его меняли мужчины…
Две выпущенные дуплетом из «люгера» пули легли ровно в цель. И огромная роскошная люстра, полная переливчатого хрусталя, будто выдохнув, понеслась вниз, навстречу собственной гибели, мгновенно вызвав в бальном зале полумрак. Остались лишь освещённый верх парадной лестницы и несколько тусклых фонариков за стойкой бара.
Но ещё прежде чем главная люстра «Лас-Вегаса», а может, и всего канала, взорвалась на полу, альбинос почувствовал, как по его руке, сжимающей превосходный, оснащённый полимерной рамкой пистолет «CZ-100», словно бы ударили кувалдой. И услышал звук выстрела. Альбиносу повезло: оружие не взорвалось в его руке, выстрел Фёдора лишь раздробил ему ладонь, хоть и разворотил «CZ»; иначе его увечья могли бы оказаться значительно серьёзней.
Теперь люди кричали в голос. Толпа валила на Трофима, грозя снести его с ног. В бальном зале «Лас-Вегаса» началась самая настоящая паника.
Пришедшая мысль оказалась совершенно простой и чёткой. Есть два выхода: добраться с толпой до Трофима и вызволить Еву. Но это не годится — они станут преследовать. Значит, вариант другой: остаться здесь и убить их всех. «Нет, — тут же поправил себя Фёдор. — Только обезвредить. Нейтрализовать».
Ближний к нему полицейский
оказался крупным, похожим на борова мужчиной, и его оружием был старый мощный дробовик. Фёдор прицелился борову в коленную чашечку и нажал на спусковой крючок.Рыжая Анна быстро шла по верхнему коридору в сторону охранников. Она видела, что успевает. Вдоль коридора стояли тяжёлые, с человеческий рост подсвечники изумительной работы. Их было одиннадцать, по числу шлюзов, каждый украшен в соответствии с тематикой. Рыжая Анна выбрала подсвечник, символизирующий шлюз № 5, увенчанный статуэткой девушки с корабликом в ладони.
Когда дверь комнаты охранников открылась и появился первый человек полицейского резерва, удар корабликом пришёлся ему прямо в челюсть. Он отключился раньше, чем понял, что произошло. Рыжая Анна оттолкнула его, орудуя подсвечником как шестом, и ударом ноги захлопнула дверь. Тут же просунула подсвечник между массивной ручкой и запором. Полицейский резерв оказался запертым в комнатке охраны. «Пару минут продержится», — подумала Рыжая Анна. Не мешкая больше, она развернулась и направилась к бальному залу.
Трофим хорошо считал.
И он насчитал ровно девять выстрелов.
Первым открыл огонь альбинос, Трофим видел это — альбинос был прекрасным стрелком. Но этот выродок-Гид («Хороша сказочка», — на лице Трофима застыла шальная улыбка) каким-то непостижимым образом сумел уклониться от пули. Потом двумя выстрелами сшиб люстру. И ещё одним сделал альбиноса инвалидом на правую руку до конца его дней. Затем последовал ещё один выстрел и короткая очередь из четырёх.
И всё. В перестрелке наступила зловещая пауза.
— Вы взяли его?! — заорал Трофим, перекрывая визг обезумевшей толпы.
Ему не ответили. Трофим держал перед собой оружие на случай, если выродок окажется в валящей на него толпе, но ещё как-то требовалось удерживать Еву…
— Эй, кто-нибудь! Взяли его?!
Но ответа вновь не последовало.
Трофим очень хорошо считал. За выродком-Гидом он отправил шестерых. Стрелял альбинос, затем люстра, и… Трофим сглотнул. Зловещее молчание его людей означало не только то, что у них возникли проблемы с ответом, но и кое-что похуже. Никто из них не успел сделать ни одного выстрела. Всё произошло так быстро…
К горлу подкатил ещё один ком. Трофим посмотрел на Еву. И вдруг совершенно чётко осознал, что, вполне вероятно, выродок уложил всех его людей. Вот так всё случилось… И ещё, глядя на Еву, он прикинул, что уж лучше синица в руке. Нет, Трофим не был трусом и вовсе не собирался покидать поле боя. Просто надо где-то спрятать девчонку и дождаться подхода резерва. Против автоматического оружия, старого доброго 7.62, никакой выродок не устоит.
И Трофим принял единственное, на его взгляд, разумное решение. Резко развернувшись, толкая перед собой Еву, Трофим побежал вместе с толпой прочь от бального зала.
Рыжая Анна видела, как улепётывал Трофим. Губы её даже не успели отметить слегка презрительную усмешку, когда Анна раскрыла сумочку и достала небольшой никелированный револьвер. Раздумья заняли не больше секунды. Она не собиралась стрелять. Здесь, в переполненном коридоре… И она не собиралась стрелять в спину. Рыжая Анна перехватила оружие за ствол, и на мгновение зрачки её зелёных, но порой серых глаз наполнились холодом.
Блеснув серебряной молнией, со свистящим звуком рассекая воздух, револьвер полетел, словно снаряд, выпущенный из пращи. Рука Рыжей Анны была тверда, и револьвер угодил Трофиму прямо в затылок. Тот пошатнулся, на бегу вскинул руки, выпуская Еву, и, сделав по инерции ещё несколько слабеющих шагов, повалился навзничь.