Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– И что делать будем, а дядя Миша?

Истомин не нашел, ни чего более умного, как задать этот вопрос. И улыбнулся доставая бутылку коньяка.

Кардиограмма

На обратном пути от следователя, он зашел к знакомому терапевту в единственную поселковую больницу. Шел долго, хотя пройти нужно было всего два дома. Несколько раз останавливался и курил. Он ни как не мог привыкнуть к такому количеству народа. Да и новости были не совсем хорошие.

Там среди пропахшего больничной хлоркой и безнадегой, коридора, доктор, как бы мимоходом объяснил, что с таким сердцем, надо ехать в центральную Пермскую больницу и как

можно скорее.

– Вы когда последний раз делали кардиограмму? Дядя Миши и не понял, о чем его спросили.

Молодой врач, даже не оторвал голову, от компьютера и не смотрел на Сверчка. Он его уже похоронил. В любом случае статистику он не испортит, даже если помрет. Всегда можно рассказать, о том, что этот как раз тот случай, когда я предупреждал, а они не слушались. Или во время не прошел диспансеризацию. Для него, люди это галочки в отчете Краевому министерству здравоохранения.

Он лишь улыбнулся в ответ и спросил, чем еще ему может помочь этот молодой доктор.

– Вот рецепт, сходи в нашу аптеку, там, на складе еще остались вот эти капли. Будешь их принимать раз в день, смотри не перепутай.

И протянул ему маленькую бумажку. Сверчок, по детский щурясь, ведь очков он не носил, посмотрел на нее и не смог прочитать, что там написано. Ему казалось, что после вопроса о кардиограмме, врач на клочке бумаги напишет годы его жизни. По крайней мере, все к этому шло. Не нужный человек, ни медицинского полиса, ни проблем.

Уже в аптеке Светлана, провизор, знавший все недуги Дяди Миши, вынесла ярко красный пакет, на нем была нарисована девушка. Она улыбалась, обняв видимо пожилую бабушку и маленькую дочурку.

– Дядя Миша, вот это на один месяц. Как почувствуешь себя плохо, заболит сердце, принимай чайную ложку не меньше.

Она начала что-то отбивать на кассе, но палец замер, на последней цифре.

– Извини дядя Миша, в долг не могу, завтра приедут проверять, хозяева сказали не кому не отбивать в долг. Ты как, деньги то есть?

Сверчок улыбнулся.

– Да есть, есть еще. Куда мне их в лесу девать. У медведя пиво не купишь.

Он полез в карман, там хранились две новенькие, еще пахнущие типографской краской купюры, но отдавать их, ни как не хотелось. Он их только что получил в отделения Сбербанка, и уже договорился, что в магазине купит новый карбюратор для своего оранжевого бурана и литров 100 бензина, хватит еще на один рейс, за пенсией на Большую землю. Затем обязательно шоколадных конфет и пива. Последнее хотелось больше всего и прямо сейчас.

Продавщица положила пухлые ладони на тяжелую, замасленную тетрадку. От важности написанного внутри, она превратилась в тяжеленную амбарную книгу, хотя это была обычная общая тетрадь на 48 листов. Ее видимо роняли, во что-то жирное и открывали регулярно, несколько раз в день, судя по замасленным страницам. В ней хранилась вся "бухгалтерия" последнего в этой глухомани оплота цивилизации. Чьи- то судьбы. Да и жизнь, наверное. С утра две бутылки, через три дня еще две, а там пенсия. И так у кого-то снова, и снова.

Обычно здесь деньги видят один раз в месяц, когда заработную плату привозят на единственное производство во всем Бондюге - это лесопилку. Из центра приходит машина с двумя охранниками. Все уже знали, когда она ездит и сколько денег везет. За тем, они заезжали единственное отделение Сберегательного банка и после обеда отправлялись обратно

районный центр - это больше 100 километров. Уже к вечеру большая часть суммы должна была появиться в магазине у Светы. Что бы уже потом через несколько дней снова оказаться в банке.

Такие поездки, в поселок Бондюг, самый крупный населенный пункт в радиусе 100 километров, за пенсией, уже стали чем-то из разряда невозможного. Нужен был бензин для старенького бурана, а в этот последний рейс, он потратил практически все свои пенсионные накопление, на муку и крупы.

– Света, ты мне напиши все на бумаге, что и как принимать. А то я старый уже, могу и забыть.

Он засмеялся и протянул новенькие купюры, для этого их пришлось достать из левого кармана.

– Вот я все написала.

Она на мгновение замялась и посмотрела на дядю Мишу.

– Ты как там один в лесу живешь?

Спросила продавщица, протягивая листок бумаги.

– Нормальной, недавно друга себе завел. Разговариваем по вечерам, он на одном конце деревни, я на другом. Правда, встретиться ни как не можем.

Засмеявшись еще раз он, спрятал все в карман.

– Смотри, грустно станет, переезжай ко мне, мне такие мужики нужны, с руками, а что работящий, практически не пьющий, это же находка. А то я одна, все одна.

Она сразу же забыла о своем покупателе. Кто-то пришел за товаром и как всегда со своей историей, здесь по-другому не ходили. Люди закупались основательно на несколько недель. Лекарства, крупа, мука, консервы - все в одном месте.

– Я подумаю, спасибо за лекарство.

С этим словами, он засунул яркий пакет себе в рюкзак, и вышел на улицу.

Теперь эта яркая коробка, с обнимающейся семьей лекарством стояла как раз на кухонном столе. Сверчку уж очень нравилось, когда на него постоянно смотрели таким влюбленными глазами. Он иногда представлял, что это за семья, есть ли у них еще дети и как зовут дочурку. Наверное, Ксюшой или Катей, определенно Катей. Она уже ходит в школу и получает пятерки, а раз в месяц они всей семьей уезжают на море.

Уже прошло несколько недель, а он так и не решился, попить из той самой бутылочки. Просто сидел и разглядывал красивую этикетку. А когда сердце начинало болеть, случалось это без всякой системы, спонтанно - утром, днем или вечером, он замирал на стуле и глядел в одну точку. Еще пытался задержать дыхание, но после того, как несколько раз перед глазами начали, плавать круги, решил прекратить и эти попытки, когда боль была совсем не выносимой, он выходил на морозный воздух, закуривал папиросу и старался смотреть в небо. Как правило, после второй или третьей затяжки становилось легче.

Кастрюля пахла не так. И если где то, щука считалась деликатесам, то здесь на берегу Южной Кельтмы в поселке Ольховка - это была обычная пища. Разнообразие в рыбный рацион, вносила перловка или гречневая крупа. Ее Сверчок варил отдельно, и сначала из кастрюли нужно было достать вареную рыбу, с большими глазами и выложить ее здесь же на бумаге, разделать отделить от костей. Затем в большую алюминиевую тарелку насыпать гречневой каши и сверху положить куски щуки. И внимательно смотреть, как постепенно каша пропитывается тягучим и сильным рыбным ароматом. Он поднимается вверх, к небу. Тут все пропахло им, и доски пола, и стена с часами, которые уже давно не идут и потолок. Этот странный пар уходил прямо в небо.

Поделиться с друзьями: