Канцлер
Шрифт:
– Ты весь горишь! Тебе нужно немедленно лечь в постель!
– Я... плохо вижу, - неуверенно сказал мужчина и опёрся о её плечо.
Рогнар, встревоженный неуверенной походкой хозяина, попытался подхватить его, но Камилла только мотнула головой.
– Вызывайте Вартека!
Врач гостил у отца, на мельнице, и должен был прибыть быстро. Ламберт метался на постели, то улыбаясь, то хмурясь, что-то едва внятно бормотал. Камилла сидела рядом с ним, напряжённо прислушиваясь, потом наклонилась и проговорила что-то на том же мелодичном наречии. Рогнар встрепенулся.
– Ты понимаешь, что он говорит?
Она кивнула.
– Это язык фейри. Ритуальный у северных народов. Не знаю, почему он говорит именно на нём...
– Он когда
Они обернулись к растрёпанному врачу, явно очень торопившемуся и теперь пытавшемуся восстановить дыхание и сосредоточенность.
– Что случилось?
– Жаловался на глаза, потом начался жар и бред, - Камилла обернулась, указывая на больного, и остолбенела.
На постели лежал поджарый серый волк. Рогнар с Вартеком также молчали, поражённые.
– Мне кажется, это я виновата, - несмело сказала девушка.
– Он говорил, что ему нравятся лошади, что они добрые, у них красивые глаза и мягкие губы, но что он не хочет быть лошадью, потому что тогда на него наденут седло и будут бить плёткой, и можно ли ему стать волком или вороном? Я ответила, что он может быть, кем пожелает.
Рогнар хмыкнул.
– Теперь понятно.
– Что?
– Не понял Вартек.
– Да много чего, - махнул рукой Рогнар и, кивнув на волка, спросил: - Что делать с ним будем?
– Ты его покарауль, - сказал Вартек, - а мне надо с дамой перемолвиться.
Он вывел Камиллу за дверь и пристально посмотрел ей в глаза.
– Расскажите, что между вами произошло.
Женщина непонимающе уставилась на него. Врач нетерпеливо взмахнул рукой.
– Послушайте, время дорого. Маги особенные пациенты. Они очень зависимы от собственной ауры, и чем искуснее маг, тем сильнее эта зависимость. Ламберт - магистр, а в некоторых областях не уступит архимагу. Он почти невосприимчив к химическим веществам. Его трудно отравить, но и антибиотики на него не действуют. Немногим лучше дело обстоит с растительными компонентами. На одном упрямстве он два дня пробирался через буран, в который и здорового человека валит с ног, а вызвав в Венед войска и меня в поместье, с чувством выполненного долга впал в кому. После таких потрясений от настроения может зависеть его жизнь. Рогнар отчитывается мне о его состоянии дважды в день. Я оставлял его с двусторонним воспалением лёгких, сегодня утром он был почти здоров. Это феноменальный результат. И говорит о том, что вы имеете на него определяющее влияние. Ухудшение зрения, переходящее в лихорадку - для него симптом нервного расстройства. И я должен точно знать, какого. Я, впрочем...
Голос его осёкся, а кулаки непроизвольно сжались. Молодой человек резко отвернулся и глухо произнёс:
– Если... если вы разбили ему сердце, вам лучше немедленно уехать.
– Нет-нет, - поспешно воскликнула Камилла, - дело не во мне.
Она коротко пересказала ему сцену в оранжерее.
– Что ж, это хорошо. Вернее, очень плохо, - тут же поправился Вартек.
– При его уровне подобные переживания могут иметь фатальные последствия. Если б я только мог...- он грустно усмехнулся.
– Вы знаете, что маги ампутируют болезненные воспоминания, как мы вырезаем аппендицит. Чик! И всё, - он сделал стригущее движение пальцами.
– Но Ламберт совершенно не поддаётся гипнозу. Особенность психики. Слишком сильный самоконтроль. Бессознательный. Когда он занялся трансовой магией, я целый месяц пытался. А я лучший гипнотизёр по эту сторону гор. В итоге под его взглядом я сам начал проваливаться в транс. Ламберта это развеселило, но на всей школе магии пришлось поставить жирный крест. А его прошлое навсегда останется с ним. Но теперь у нас есть вы. Это всё меняет.
Тут дверь открылась, и выглянувший Рогнар сообщил:
– Он снова обернулся. Весь в поту.
Вартек отправил Камиллу за Мартой, наказав прихватить свежее бельё, полотенца и уксус. Затем оставил покрытого испариной больного
с ней и Рогнаром, а сам продолжил инструктаж Камиллы, закончившийся словами:– Я или Рогнар будем в соседней комнате. Если вдруг что-нибудь понадобится - постучите в стену.
Девушка осталась наедине с Канцлером. Некоторое время она смотрела на лежащего на постели мужчину. Исхудавший, с запавшими глазами и в белой сорочке он был похож на привидение. Присев рядом с ним, она хотела заговорить, но в горле будто застрял сухой комок, и голос не слушался. Тогда Камилла приняла полулежачее положение и пристроила голову Канцлера на своём плече. Сделав глубокий вдох, он тихо произнёс её имя. Женщина обхватила страдальца руками, крепко прижав к себе. Вскоре бившая больного крупная дрожь начала стихать, дыхание становилось ровнее. Ламберт уже не пребывал в забытьи, а просто спал. Камилла прислушивалась к мерному биению его сердца и не заметила, как уснула сама.
Его разбудило бьющее в глаза солнце. Заслонившись рукой, Канцлер повернул голову набок и приоткрыл веки.
– Камилла?
– он окинул её удивлённым взглядом.
– Что ты делаешь в моей спальне? И в таком виде, - он обрисовал рукой её смятое платье и растрёпанные волосы.
– Да я, в общем, хотела пойти к себе, пока ты спал, но...
Она демонстративно подняла руку, и он только сейчас заметил, что крепко сжимает её запястье, и делает это, видимо, давно, потому что там опять проступили следы от его пальцев.
– Прости, - он поспешно отдёрнул руку.
– Ничего страшного, не в первый раз, - ответила она, продолжая глядеть на него испытующе.
– Скажи лучше, как твоё самочувствие?
С минуту он молчал, прислушиваясь к себе, в результате чего уверенно заявил:
– Я бы что-нибудь съел.
Камилла улыбнулась.
– Думаю, это хороший знак. Нам обоим следует привести себя в порядок. Встретимся внизу.
– Вартек, - Канцлер обнял врача и слегка нахмурился.
– Я был очень плох?
– Ты бредил, - осторожно ответил тот, снова усаживаясь за стол.
– И превращался в волка, - немедленно дополнил Рогнар, пристально глядя на хозяина.
– Надолго?
– голос Канцлера прозвучал спокойно, но поза стала более напряжённой.
– Минут на двадцать.
Ламберт кивнул и потянулся к тарелке.
– Овсянка? Ну что ж...
– С тобой раньше такое случалось?
– осведомился Вартек.
– Да, я иногда охочусь с местной стаей, - ответил Канцлер так невозмутимо, как будто сообщал, что иногда играет на бильярде.
– Правда, в бессознательном состоянии это впервые. Требуется волевое усилие. Вероятно, в бреду что-то привиделось.
Вартек наблюдал, как его пациент с завидным аппетитом уничтожает кашу.
– Но твоя физиология... хоть и не вполне обычна, но совершенно не характерна для оборотня.
– Вероятно, потому что я не оборотень.
Покончив с завтраком, Канцлер пояснил:
– Оборотень представляет собой единение двух сущностей: человека и волка, человека и лисы, человека и змеи, дракона, павлина. Встречал я и такого однажды. Удивительно тупое создание, в обеих ипостасях. У меня сущность одна. Я просто иногда изменяю её форму. Разумеется, этот процесс имеет и обратную связь, другое тело имеет свои инстинкты, гормоны и рефлексы, так что слишком долгое пребывание в изменённой форме может иметь неприятные последствия для сознания. Но я стараюсь не злоупотреблять.
– Это... какая-то магия?
– Н-не думаю. По крайней мере, я о такой школе не слышал. И мана на переход не требуется.
– Где же ты этому научился?
– спросила Камилла.
Канцлер пожал плечами.
– Не знаю. Не помню. Мне кажется, я всегда это умел.
– А я всё голову ломал, - задумчиво сказал Рогнар, - как ты мальчишкой в лесу прятался. Даже я найти не мог. А ты, оказывается, в волчьем логове тихорился.
– Нет, - мотнул головой Ламберт, - тогда я предпочитал воронов. На волков в нашем лесу, если помнишь, слишком часто устраивали облавы.