Канцлер
Шрифт:
– Она ведь влюблена в тебя.
– В самом деле? Не замечал за ней.
– О!
– ехидно усмехнулась Камилла.
– Великий Канцлер был так занят собственными переживаниями, что не замечал очевидного.
– М-м-м... я надеялся, что уже слишком стар для них. Она же годится мне в дочери!
– Маги всегда выглядят моложе своих лет. А ты особенно.
– Может, мне перестать бриться?
– усмехнулся он.
– Не поможет, - весело заверила его Камилла.
– Щетина придаёт тебе исключительно романтический вид.
– Да точно ли она?..
– Можешь не сомневаться. Кого, по-твоему, она собралась защищать при помощи боевой магии?
–
– А вот этого можешь не опасаться. Я уверена, что между Наиной и тобой Кайл выберет тебя, не колебаясь ни секунды.
– Хм-м.. но мы отвлеклись от Маркуса.
Камилла опустила глаза.
– Помнишь, как ты приехал ко мне?..
Он кивнул.
– Твой секретарь назвал меня посланцем богов, ты бросилась мне на шею и, вытирая злые слёзы, стала жаловаться на «этого наглеца, что-он-о-себе-возомнил», в целом, надо признать, довольно бессвязно. Но я почувствовал себя так, как будто с моих плеч упала вся Срединная горная цепь.
– А потом вошёл Джеральд и объявил, что этот... что Маркус рвётся внутрь.
– И ты закричала, что сейчас собственноручно спустишь его с лестницы.
– Ты сказал, что сам всё уладишь, отправил Джеральда заваривать мятный чай, а меня - в кабинет, развернул кресло напротив двери и уселся в него.
– Вот видишь, ты тоже подглядывала.
– И когда ворвался Маркус...
Вернец, 31 г. э. Леам-беат-Шааса
Ворвавшись в комнату, Маркус замер как громом поражённый. Камиллы не было, а вместо неё в кресле, спинкой подпиравшей дверь будуара, в свободной позе расположился Канцлер.
– Где... где она?
– ещё не отдышавшись, с запинкой произнёс вошедший.
– Она не хочет тебя видеть, - последовал флегматичный ответ.
– Я должен с ней поговорить.
Канцлер чуть склонил голову набок.
– Я ей передам.
Маркус двинулся вперёд с явным намерением отшвырнуть препятствие в виде кресла и сидящего в нём человека в сторону. Канцлер поднялся. Он был ниже ростом и отнюдь не так широк в плечах, но Маркус натолкнулся на его взгляд, как на стену.
– А ты что здесь делаешь?
– сквозь зубы процедил он.
– В своё время именно я рекомендовал тебя Камилле как любителя древностей и спутника для экспедиции. Если ты доставляешь ей неудобства, я чувствую себя обязанным это пресечь.
– Что ж, тогда давай поговорим с тобой, - с нажимом произнёс взбешённый поэт.
– Непременно. Только не здесь.
– В таком случае выйдем.
Канцлер сделал приглашающий жест в сторону двери.
– Только после вас.
«Дом на холме», 32 г. э. Леам-беат-Шааса
– Кстати, - задумчиво произнесла девушка, - я так и не знаю, что тогда между вами произошло. Вы?..
– Мы вместе пообедали, - с лёгкой улыбкой ответил Ламберт.
– И всё?
– она была явно удивлена.
– Ну не драться же нам было, верно?
– Конечно, нет, просто мы дважды ещё виделись с Маркусом после этого, и ты себе не представляешь, какие гадости он про тебя говорил...
– Отчего же, - равнодушно отозвался Канцлер, - вполне представляю. Например, что я ублюдок, прижитый моей шлюхой-матерью от её любовника-авантюриста, с которым она сбежала после смерти мужа-солдафона, слюнтяй, не способный к военной службе, никудышный маг, мужеложец и кастрат, трус и неудачник, об которого весь двор кесаря вытирает ноги, не способный даже...
Она зажала ему рот рукой.
– Ты в парке за кустами прятался? Или жучок на меня
повесил?Он осторожно развернул её руку и поцеловал в чашечку ладони.
– В этом не было необходимости. Стандартный набор обвинений.
– Так вот он говорил, и с каждой секундой я презирала и ненавидела его всё больше. И невольно сравнивала с тобой...- её быстрые пальцы запутались в сложном узле его шейного платка.
– Ты бы никогда не опустился до подобной мерзости... ты самый благородный, самый умный, самый мужественный человек, которого я когда-либо знала...
– справившись с платком, пальцы принялись за пуговицу воротника, спускаясь вниз и расстёгивая вторую, третью... Камилла с удовлетворением отметила, что всегда бледные тонкие губы Канцлера ярко заалели.
– И ты всегда был рядом, не пытаясь подчинить меня себе или заполучить в свою собственность. Ты не приписывал мне достоинств, которыми я не обладала, ты знал меня лучше меня самой... и никогда ничего не требовал. И я, наконец, осознала, что...
Её рука скользнула за отворот рубашки. Грудь у Канцлера оказалась гладкой, без единого волоска, и очень твёрдой. Камилла почувствовала, как бешено заколотилось сердце у неё под ладонью.
На одно короткое мгновение барону отчаянно захотелось подхватить её на руки и отнести в спальню. Но часть сознания Ламберта, всегда остававшаяся глухой к сентиментальным переживаниям, услужливо нарисовала перед его внутренним взором звено боевых магов, вскидывающих руки в синхронном заученном движении. Канцлер издал звук, больше всего похожий на глухое рычание, и с видимым усилием отстранился, сделав несколько неверных шагов к окну, прижался к витражному стеклу лбом и крепко сжатыми кулаками. Дышал он тяжело и неровно.
Камилла непонимающе уставилась на так странно ведущего себя мужчину.
– Канцлер, изволь объясниться.
– Мне не следовало позволять тебе приезжать сюда.
– Но ты нуждался во мне.
– Да, - ответил он, всё ещё прижимаясь к стеклу.
– В чём дело?
Он повернул к ней лицо - мертвенно бледное, но уже спокойное.
– Годами я мечтал сделать тебя хозяйкой не только моего сердца, но и моего дома, видеть тебя матерью моих детей и исполнять любую твою прихоть. По иронии судьбы, - он криво усмехнулся, - дождаться взаимности мне пришлось как раз тогда, когда я перестал быть подходящей партией.
Она вопросительно подняла бровь.
– Что ты несёшь?
– Тебе лучше держаться от меня подальше, - глухо произнёс он.
Великолепная акустика музыкальной залы весело разнесла звонкий звук пощёчины.
Барон фон Штосс удивлённо прикоснулся к своей щеке.
– Больно!
– Очень на это надеюсь!
– с хищной улыбкой ответила ведьма со сверкающими от ярости изумрудами вместо глаз, в которую неожиданно превратилась его гостья.
– То есть ты потратил годы на то, чтобы меня соблазнить, а теперь предлагаешь держаться от тебя подальше?
– Я тебя соблазнять ещё не начинал...
Вторая пощёчина оказалась сильнее предыдущей, и Канцлер несколько секунд так и простоял с закрытыми глазами, заново восстанавливая дыхание вместе с самообладанием, предоставив Камилле любоваться его профилем, на котором проступил след её ладони.
– У тебя есть основания сердиться на меня, - медленно произнёс он.
– И прекрати, наконец, меня бить!
– на этот раз он поймал её руку, сначала одну, а потом и другую, в воздухе.
Девушка молча пыталась вырваться, прекрасно понимая тщетность своих попыток, но не в состоянии от них отказаться.