Канцтовары Цубаки

Перед нами распахнулся совсем небольшой зальчик. У входа — забытая всеми конторка с кассовым аппаратом, деньги из которого, похоже, давно унесли куда нужно. Высокие потолки. В целом весьма уютно.

Мы с Бароном устроились на диване неподалеку от входа. За барной стойкой сидели несколько посетителей и мирно потягивали свои напитки.

— Ты что будешь? — спросил он меня, с наслаждением освежая лицо и руки тут же предложенными влажными полотенцами. — Обычно я коктейли пью.

Я в нерешительности заглянула в меню.

— Решай скорей, официант уже заждался!

Вот же непоседа, только и вздохнула я.

— Ну, тогда какой-нибудь коктейль с сезонными фруктами… Он ведь не очень крепкий?

Кивнув, Барон крикнул вслед официанту:

— И шоколад!

— Вот уж не знала, что в Камакуре есть такие чудные бары, — заметила я, освежая полотенцем руки.

— На то она и Камакура! — заметил Барон. — Почему бы им здесь не быть?!

И снова он угадал. В мегаполисах вроде Токио или Кобе такой камерной атмосферы не создать ни за что… Утопать в черном кожаном диване было чистым блаженством, а линялые стены с облупившейся штукатуркой придавали заведению особый шик.

— Сперва здесь и правда был банк. Потом детская поликлиника. А теперь вот бар. Хотя я здесь еще ребенком бывал на осмотрах.

— Да что вы?

— В общем, доброе здание. Хорошо, что сохранилось до сих пор.

В ответ на заказ Барона — «как всегда» — бармен выставил перед нами нечто мною невиданное.

— Что это?! — поразилась я.

— «Самбука с мухами»! В обычную самбуку бросают кофейные зерна. Затем алкоголь поджигают и подают уже горящим.

Так вот что это за голубоватое пламя над бокалом…

— Господин Барон всегда заказывает именно это.

От сочетания «господин Барон» я едва удержалась от смеха. Но тут перед моим носом поставили фруктовый коктейль. Совершенно неописуемой расцветки.

Барон позволил мне погасить его самбуку. И я, задув голубоватое пламя, чокнулась с ним за этот вечер уже в третий раз.

Мой коктейль благоухал мягким цитрусовым ароматом.

— Мандарин и грейпфрут выдавили в шампанское? — догадалась я.

Мы закусили шоколадом ручного приготовления. Не слишком сладким, для взрослых в самый раз.

— Что? Хорошо иногда расправить крылышки и полетать? — ухмыльнулся Барон.

Я лишь молча кивнула. Вообще-то, я собиралась просто посмотреть ракуго и потому надела скромное платье. Но в итоге уже сменила три ресторана!

Барон разговорился с барменом, я вышла в уборную помыть руки. И в дверях вдруг услышала:

— Поппо-тян?

Я обернулась и увидела Панти. Камакура — городок небольшой. Все знакомые то и дело где-нибудь пересекаются.

— А я услышала твой голос, хотела позвать, да смотрю — ты не одна! Ну, думаю, раз такое дело — мешать не буду… Но я тебя сразу узнала.

Кажется, Панти восприняла наши отношения с Бароном как-то совсем неправильно. Однако объяснять ничего не хотелось. Я оставила все как есть и сменила тему:

— Сегодня тоже работала в школе?

— Да, но только с утра. А к вечеру пошла прогуляться и добралась досюда. Я-то сама алкоголя не пью. Но здесь просто хмелею от самой атмосферы…

Теперь, за стойкой в баре, Панти выглядела еще соблазнительнее, чем обычно. Ее длинные точеные ножки постоянно пританцовывали, будто стрелки компаса, не способные замереть ни на секунду.

— Слушай… А давай как-нибудь вместе хлеб испечем?

Судя по голосу, Панти и правда уже захмелела. Чтобы не терять с ней контакта, отвечаю так же расслабленно:

— Конечно, давай! Только я хлеба никогда не пекла. Но тот, что ты приносила, — просто необыкновенный!

И это была чистая правда. Хлеб Панти я тогда смела в один присест и даже забыла поблагодарить ее за угощение.

Заметив, что Барон начал заматывать шею шарфом, я наскоро попрощалась с Панти.

Мы вышли из бара, перешли улицу на светофоре.

— Поздно уже, — сказал Барон. — Давай-ка отвезу тебя на такси.

Не дожидаясь моего ответа, он тут же остановил такси и полез в салон первым.

Такси понесло нас в сторону храма Хатимана. Я сказала водителю, что могу выйти и на Камакура-гу, но он любезно довез меня, петляя по закоулкам, до самых дверей «Канцтоваров Цубаки».

— Большое вам спасибо! — сказала я Барону, выходя из машины. — Спокойной ночи!

— Снов! — только и буркнул он. Дверь захлопнулась, и такси унеслось в темноту.

Вернувшись домой, я сложила ладони перед алтарем.

Я думала, что в детстве останусь одна, но все было не так просто. Родила меня мама, это понятно. А другая женщина спасла меня от голодной смерти, выкормив своим молоком. И этого бы не случилось, когда бы меня не оберегала моя Наставница.

Я безмерно, до глубины души благодарна всем, кто меня родил, оберегал и воспитывал. Но в их ряду Наставница занимает особую роль. Насколько я помню, она была первым человеком, который улыбнулся, глядя мне прямо в глаза.

В своем строгом кимоно она держалась неизменно подтянуто, а взгляд ее из-за роговой оправы очков оставался всегда суров. Единственным местом, где она позволяла себе расслабиться, была веранда. Там она иногда курила. Но в такие минуты я не смела к ней даже приблизиться.

И хотя до тех пор на ее лице я привыкла видеть лишь строгость и напряжение, почему-то именно в тот вечер она улыбалась радостно и светло.

* * *

А на следующей неделе случилось вот что.

В «Канцтовары Цубаки» вдруг заявилась странная женщина.

Сначала я приняла ее за киноактрису. Высокая, элегантная, от лица просто глаз не отвести. Осанка, мимика, манера держаться — буквально все в этой женщине дышало поразительной красотой и ухоженностью высочайшей пробы.

«Может, на соседней улице снимают кино? — подумала я. — И звезда экрана в свободное время решила прогуляться по окрестностям и заглянула в „Канцтовары Цубаки“?»

Когда же я поняла, что все это мне просто снится, женщина посмотрела мне прямо в глаза и сказала: