Каникулы бога Рандома 2

Был это невероятно древний камень абсолютно чёрного цвета. Я бы сказал, что это метеорит, в незапамятные времена залетевший в этот мир. Вот только в нём чётко прослеживалась магия. Сильная, чуждая, подавляющая. Я бы предположил, что камешек залетел вообще не из нашей ветки миров и сильно заинтересовал бы Дзена.

Сам камень громоздился на ритуальной повозке, всё свободное пространство которой было заполнено черепами. Орков, людей, демонов, других существ, которые в теории могли обладать разумом. Черепа эти служили и подушкой для камня, и подставкой, и даже украшением. Так как некоторые из них буквально вплавились в чёрную материю.

Не знаю уж, как такое было возможно, но выглядело довольно жутко.

Но я сделал вид, что абсолютно не замечаю этого. Мол, Кровавый Алтарь, и ладно. Мне вполне подходит для заключения союза.

Кроме меня и Громорыга в пещеру вошли двадцать орков. По их недовольным физиономиям я понял, что это никто иной, как главы родов, составляющих орду. Именно они были больше всего недовольны проигрышем своего вождя. И особенно, что придётся обойтись теперь без богатой добычи, которую обещал внезапно появившийся разлом.

Также внутрь пригласили Гагарина и двух сопровождающих.

Он огляделся по сторонам и, как я понял, остался недоволен. Это можно было понять: путей отступления отсюда не было. Лишь один вход, плотно забитый зелёными телами.

Молодая орчанка, которая прислуживала вчера Громорыгу, поднесла ему поднос, на котором лежал ритуальный нож с белым клинком.

— Клык Улуда, — похвастался передо мной зачем-то орк. — Очень редкая тварь, попавшая в наш мир через похожий разлом и убитая одним их первых вождей орков! Редчайший артефакт! Такой же редкий, как мир между людьми и орками!

Он оскалился. Ага, значит, я только что стал свидетелем шутки от орка. Чудесно!

— Расскажешь, как проходит ритуал? — поинтересовался я, так как вообще уважал всякие подобные проявления. Больше, конечно, мне нравились ритуалы поклонения богам, особенно мне, но и обычное дремучее мракобесие меня тоже интересовало. — А то вдруг что-то несовместимое с жизнью. Вроде того, что ножу надо пожертвовать чьё-то сердце…

— Нет-нет, ничего подобного, — заверил меня Громорыг и взял в руку нож. — Мы просто режем себе ладони, затем скрепляем наш мир крепким рукопожатием так, чтобы несколько капель смешавшейся крови упали на Кровавый Алтарь. Во время чего клянёмся в вечном мире между твоей родиной и ордой орков.

— И всё это без справки о вирусах, как я понимаю, — со скепсисом в голосе проговорил Гагарин.

— Да какие справки у орков? — я блеснул глазами в его направлении. — Считай, что на машине времени прокатился.

— Если ты заболеешь какой-нибудь местной заразой…

— То максимум позеленею, — перебил его я, а затем сделал умоляющий жест. — Пожалуйста, не мешай мне. Последний штрих остался.

— Ладно-ладно, — ответил тот и продолжил наблюдать.

Орк взял нож и легко рассёк им свою ладонь, после чего передал остриё мне.

«Прости Игорь, — сказал я, отключил некоторые нервные окончания тела и провёл лезвием по ладони. И вроде бы едва прикоснулся, а рана оказалась глубокой. — Дважды прости!»

Но тот лишь как-то вяло пошевелился, но ничего не ответил.

Мы пожали друг другу руки с Громким Рыком. И я почувствовал, как под нашими ладонями набухает капля смешавшейся уже в рукопожатии крови. Мы перенесли руки так, чтобы они оказались над камнем.

Тяжёлая красная капля упала на чёрную гладкую поверхность и моментально впиталась. Как и следующая, и та, что упала третьей.

— Клянусь в том, что моя орда никогда не нападёт на Российскую империю! — громко провозгласил Громорыг. — Клянусь в вечном мире!

— Клянусь в том, что Российская империя никогда не нападёт на орду орков под предводительством Громорыга, — мне почему-то понадобилось сказать именно так. А затем я повторил всё то же самое, что и предводитель орков, только со стороны империи.

— Да будет так! — сказал на это Грозный Рык, и главы родов зарычали, выражая поддержку его решению, хотели они того, или нет.

— Ура! — вдруг закричал Гагарин, и его поддержали сопровождающие.

Я решил, что это было весьма гармонично.

В следующий же момент раздался сухой гром, и из потолка пещеры ударила молния прямо в камень. Из-за этого он тут же засиял изнутри багрово-красным цветом.

Орк разжал свою ладонь, и я последовал его примеру.

— И что это значит? — спросил я, глядя, как полыхает неведомая мне энергия внутри камня.

— Это означает, что высшие силы приняли нашу клятву, и теперь между нашими государствами будет вечный мир! — ответил мне орк широко улыбаясь. — Ну и ещё это лишнее подтверждение того, что ты имеешь право говорить от имени своей страны.

Боковым зрением я увидел, как дёрнулся Гагарин, а затем глубоко задумался.

— А если бы не принял? — спросил я, начиная подозревать нехорошее.

— Тогда Кровавый Алтарь остался бы чёрным, — пожав плечами, просто ответил орк. — Это означало бы, что ты не имеешь права говорить от имени своей страны. И тогда твой череп пополнил бы эту коллекцию, — и он указал рукой на множество черепов, которые казались частью Кровавого Алтаря.

Я сглотнул и вымученно улыбнулся. Предупреждать же надо!

Глава 4

Перед самым отбытием мне передали обещанную орчанку. Как ни странно, у неё в глазах было больше радости, чем каких-либо других эмоций. Более того, она едва меня не задушила в своих объятиях.

И вот уже тогда я понял, что где-то тут имеется подвох.

Когда мы залезли в вертолёт, она уселась мне на колени под удивлённые взгляды всех остальных и вцепилась в меня так, словно не отцепится уже никогда.

И только Дезик сдавленно хрюкал, что вообще не пристало Церберам.

— Женщина, — сказал я, смутно припоминая её имя. — Гладкогузка, или как вас там? Я понимаю, что выиграл вас в поединке, но это не повод давить меня на виду у моих спутников.

Тут произошло невероятное. Орчанка не выдержала и расплакалась. А Дезик от хохота сполз куда-то под сиденье.

— Ранди, ты что, совсем не узнаёшь меня? А я тебя сразу узнала! Хорошо, что Лаки рассказала, в кого тебя в ссылку отправили, иначе даже не знаю, что было бы! — сквозь слёзы ментально обратилась она ко мне. И голос её мне показался очень знакомым. — Это же я — Силикона.