Каникулы в Простофилино

– Пожалуйста, зайдите к майору Селезневу. Я ничего не понимаю… Антоша, посиди со мной!

Не стесняясь Капстынь, Эльза обняла Каркина, и тут лишь до Лиды дошло: перед ней несчастные, наверное, любящие друг друга люди, которые по неким причинам вынуждены жить врозь. Все сплетни, летавшие некогда по НИИ, – правда, Вадим – родной сын Антона Петровича.

Следователь обрадовался, увидав Лидию.

– Вы вроде похожи на нормальную, – сказал он, – а то Эльза Генриховна совсем… того. Конечно, случилась беда, но нельзя же так растекаться.

Капстынь приготовилась слушать.

– Вадим арестован, – заявил майор.

– Так он не убит? – закричала, вскакивая, Лидия. – Извините, побегу родителей обрадую.

– Сядьте, – строго велел Селезнев. – Повторяю: он арестован!

– За что? – похолодела Капстынь.

– Парень наркоман.

– Ой…

– Влез в окно квартиры на первом этаже.

– Ай…

– Хотел украсть, что под руку попадет.

– Не может быть!

– А попалась дочь хозяйки, – монотонно объяснял милиционер, – шестнадцатилетняя Полина Рюриковна Феоктистова.

– Господи…

– Она закричала, но кроме нее в доме никого не было.

– О, нет!

– Да, – сурово оборвал Капстынь майор. – Но это еще не самое плохое. Полина инвалид с детства – церебральный паралич, передвигалась только на коляске. Так подонок ее пятнадцать раз ножом колол, небось, хотел выведать, где родители деньги прячут. Он, мерзавец, ничего дельного не обнаружил – Феоктистовы живут бедно, у них еще одна дочка имеется, на пару лет старше Полины, хорошая девочка, пока учится, зарплаты в дом не приносит. Да и откуда бы сбережения взялись? Мать медсестра, в обществе Красного Креста служит, отец ремонты людям делает. Еще бабка с ними жила, померла год назад.

– Ужасно, – лепетала Лидия. – Я Вадима не знаю, но он не мог…

– Почему? – искренно поразился следователь.

– Он сын Антона Петровича, порядочного человека!

– Эх, девушка… – с невероятной грустью заговорил Селезнев, – кабы вы знали, дети каких людей за наркоту все готовы отдать…

– Это ошибка! – закричала Лидия. – Вы перепутали!

– Вадима взяли на месте преступления.

– Он убил девочку? – ужаснулась Капстынь.

– Бабка Феоктистовых от рака скончалась, а несколько ампул с наркотиком, который ей кололи как обезболивающее, в семье осталось, – понуро пояснил Селезнев. – Вадим их нашел и вкатил себе дозу. Вылезти во двор уже не сумел, его Кира, старшая дочь Феоктистовых, обнаружила. Она в больнице сейчас, бедняга. Такой шок пережила! Вернулась девушка домой, а там труп сестры и убийца в отключке!

– Что же теперь будет? – прошептала Лидия.

– Суд и справедливое наказание.

– У него отец ученый.

– Ну и? – нахмурился майор. – Для сынков даже больших начальников особых законов еще пока не придумали, хотя все к тому катит.

– У Антона Петровича жена есть, – начала вводить Селезнева в курс событий Лидия, – Анна Семеновна позора не выдержит. Нельзя ли без огласки обойтись? Ну сделайте что-нибудь!

Глава 23

Вадим не прожил после преступления и двух дней. Его доставили в невменяемом состоянии в больницу, где парень и умер, так и не придя в сознание.

Утром Антон Петрович ни свет ни заря помчался в отделение милиции вместе с адвокатом и Лидой, которая ночевала у Каркиных.

– Мой сын не мог убить девушку! – закричал отец, вбегая в кабинет следователя. – Да, он принимал наркотики… Но вы же не знаете!

– Чего? – мрачно осведомился Селезнев.

Антон Петрович рухнул на стул.

– Вадик по глупости сделал себе один укол, поддался на провокацию. Он мне честно все рассказал, только не назвал имени того, кто принес дозу. Понимаете, у мальчика было тяжелое детство.

– Да ну? – хмыкнул следователь.

Антон Петрович оперся о письменный стол локтями.

– Да, ребенку пришлось нелегко. Попытайтесь понять. Мы с Эльзой не можем жить вместе. Моя жена, Анна Семеновна, очень больна, у нее много лет назад диагностировали рак, сделали операцию, и с тех пор моя супруга существует под дамокловым мечом. Я не хотел, чтобы Эльза рожала, но она самостоятельно приняла решение, и младенец появился на свет. Господи, такой узел запутался! Я люблю Анну, у нас дочь Людмила. Оставить супругу не могу, Анна Семеновна тут же умрет. Но есть ведь и Эльза, у нас сын Вадим. Я люблю Эльзу тоже и не могу оставить ее. Она не открывала мальчику правду, он считает меня родственником мамы и общается откровенно. Именно мне Вадик и поведал тайну: некий человек предложил попробовать ему наркотики, просто так, из интереса. Вадика взяли на «слабо». Дескать, куча народа колется, а ты боишься. Поймите, он глупый ребенок, с тяжелым детством, считает себя безотцовщиной, вот и поддался на уговоры. С одного раза у него зависимость возникла!

Селезнев скривился.

– Эка невидаль! Я тут таких часто вижу, и все одинаковые истории твердят: схватились за иглу вследствие тяжелых испытаний. Только брехня это. Какие такие тяготы имелись у Вадима? Мать хорошо зарабатывает, отец помогает, дом – полная чаша, не голодал, собой не торговал, босиком в мороз не ходил, побоев не получал. Да не видел он горя!

– Вам не понять, – прошептал Антон Петрович, – вы не испытывали боли от отсутствия отца.

Следователь хмыкнул.

– Верно, я его не знал и не думал никогда о нем. Мать умерла, когда мне двенадцати не исполнилось, а тетка с племянником возиться не пожелала, в детдом сдала.

– Не о вас речь! – взвизгнул всегда корректный Антон Петрович. – О Вадике! Он не мог убить Полину! Конечно, вам хочется на мальчика все свалить, дело закрыть, руки умыть! Но он бросил героин!

Селезнев засмеялся.

– Ваш адвокат наметил неправильную линию поведения. Вадима взяли на месте совершения преступления, в наркотическом опьянении, в спальне Феоктистовой полно отпечатков его пальцев. Скажите, ваш сын лечился в больнице?

Антон Петрович замахал руками.

– Нет, конечно, частным образом.

– Назовите фамилию доктора, – потребовал следователь.

– Это неэтично, – уперся Каркин, – нарколог оказывал помощь приватно.

Селезнев кивнул.

– Хорошо, подождите в коридоре, а вы, девушка, останьтесь.

– Я? – удивилась Лида, до сих пор тише мышки сидевшая в углу.

– Да, – подтвердил милиционер.

Антон Петрович и адвокат вышли, следователь глянул на Капстынь.

– Вы ему кто?

– Коллега по работе, – ответила Лидия.

– Просто сослуживица или еще чего? – хмыкнул Селезнев.

– Да как вы смеете! – возмутилась Лида. – Кто дал вам право в чужих делах ковыряться? Мы просто давно работаем вместе, Антон Петрович начальник, я подчиненная.

– Работа у меня такая – в чужих делах ковыряться, – серьезно ответил следователь. – И я знаю: у хозяина со служащей иногда случается любовь. А ваш Антон Петрович еще тот тип – жена, любовница, дети от разных баб…

– Каркин ученый, – торжественно произнесла Лида.

– И что, они все ангелы с крыльями? – вздохнул Селезнев.