Капитали$т: Часть 4. 1990

Капитан остановился у неприметной двери и сказал:

— Сюда.

Я вошел. Еще один казенный кабинет. Какой-то необжитый и пыльный. За пустым столом сидел и курил мужчина. Я видел его один раз — во время моего ареста он приходил и предлагал дать показания на Матвея и Николая Николаевича. Предложение, от которого нельзя было отказаться, но я отказался. Только тогда он был в штатском, а сейчас в форме.

— И снова здравствуйте, товарищ Кузьмин, — поздоровался я не без некоторой внутренней дрожи. — Или, может быть, гражданин? Как там у вас полагается?

Он молча махнул рукой и указал на стул.

— Садись. В ногах правды нет.

Я сел на убогий расшатанный стул, отозвавшийся жалобным скрипом. Хозяин кабинета молча курил. Что за театральные эффекты, подумал я раздраженно. А вслух сказал:

— Мне сказали, вы о чем-то поговорить хотите? Я внимательно слушаю.

Он стряхнул пепел и усмехнулся.

— Это хорошо, что внимательно. Тогда слушай. В общем, ничего не было. Понял?

— Это как же? — невинно поинтересовался я.

— А вот так. Как у попов. «Считать яко не бывшим». Я здесь работаю до конца года, потом перевожусь. Мне здесь скандалы и всякие интриги не нужны. Понятно?

— Чего ж непонятного? — пожал я плечами.

— Все эти статьи в прессе, — продолжил он, — и прочие движения… Нужно прекратить. Мы вас не трогаем, вы нас не трогаете.

— Мы никого и не трогали, — сказал я. — Мы свое защищали. От преступных посягательств, между прочим. Что ж делать, если вы с преступностью плохо боретесь? В меня самого стреляли.

Он побарабанил пальцами по столу.

— Тебе сколько лет?

— Двадцать один, — сказал я с вызовом. — Вы же прекрасно знаете, сколько мне лет, не правда ли?

— Учился бы себе в институте, — сказал Кузьмин, и в голосе его послышались пренебрежительные нотки. — Танцы, девочки, вздохи на скамейке… А? Куда вы все лезете, на тот свет торопитесь…

— А что? — сказал я. — Давайте. Я на пары в институт, политэкономию изучать. А вы бандитов ловить. За двести пятьдесят рублей в месяц. Вы, я гляжу, «Мальборо» курите, так даже на сигареты не хватит. На «Ватру» переходить придется. Сколько ее там по талонам в месяц дают, не припомните?

— Наглый, — улыбнулся он. — Это пройдет со временем. Короче, договорились. Работаем, в дела друг друга не лезем. Так?

Я молчал. На душе было мерзко, потому что любое решение сейчас — неправильное и плохое. Мы можем договориться о чем угодно. Поклясться, побожиться и расписаться кровью, но… Если появиться у него такая возможность, этот дяденька милиционер упечет меня туда, куда Макар телят не гонял… А также и моих компаньонов.

— Договорились, — сказал я.

Он кивнул.

— Это хорошо, — а потом добавил: — Ты, парень, думаешь, наверное, что Коля с Леней тебя от всех бед и напастей спасут? Ни хрена. Коля с Леней тебя используют, а потом выбросят.

— Как вы использовали и выбросили Витю Гусара? — безмятежно спросил я.

Кузьмин показал мне большой палец в знак одобрения.

— Во! Сечешь, студент. Да, именно так. Вообще, хочешь хороший совет?

— От вас? — усмехнулся я.

— От меня. А ты что думаешь, я главный злодей? Мафиози? Всех хотел убить и все отнять? Глубоко ошибаешься. В том-то и дело… — он замолчал, долго выковыривая из пачки и прикуривая очередную сигарету. — В том-то и дело, что нет никакого главного злодея. А есть просто люди на своих местах. Я на своем, ты на своем… Ведь моя задача какая, как ты считаешь?

— Тоже мне, бином Ньютона, — пожал плечами я. — Бороться с преступностью, конечно.

— Верно, — согласился он. — Только, видишь ли, какая штука… С преступностью бороться можно. Побороть нельзя. А вот как-никак контролировать — это другой вопрос. Я это умею, а вот твой старший товарищ и мой заклятый друг Коля — не умеет. Когда я уйду и останется Коля, в городе людоедство начнется.

— Оно начнется в любом случае, — сказал я. — Вы о каком-то совете говорили… Внимательно слушаю.

— По моим прикидкам, — сказал он задумчиво, — вы, ребята, тысяч триста в карман положили. Может даже больше, с полмиллиона. Долларов, само собой.

— Допустим, — кивнул я. — И?

— Спрыгивайте, — сказал он серьезно. — Нормальные деньги для молодых парней. Хоть здесь, хоть за границей. Лучше даже за границей, сейчас выехать несложно… Ведь убьют. Или посадят.

Я искренне рассмеялся.

— Уехать? Сейчас?! Вы очень сильно ошибаетесь в оценке ситуации. Все только начинается! По сути дела, еще не начинается даже.

Он выпустил облако дыма.

— Мало денег? Думаешь, получится заработать больше?

— Уверен, — сказал я. — А что такого предосудительного в желании заработать больше? Насколько я знаю, вам тоже это желание не чуждо… Авторынок, наперстки, угоны и прочее. Ведь все на вас замыкалось.

— Ничто человеческое… — согласился он. — Но здесь ты не прав, я решал в первую очередь оперативные вопросы. А финансовые уже побочно. Например, с вашей… — он слегка запнулся, пытаясь подобрать нужное слово, но не стал подбирать, — с вашей бандой как вышло? Вы усиливаться начали. Бесконтрольно усиливаться, а такого допустить нельзя было. Так что, сам понимаешь, ничего личного…

— Просто бизнес, — кивнул я. — Мы друг друга поняли. Благодарю за содержательную беседу, но вынужден попрощаться, много дел…

— Давай, — махнул он рукой.

Я вышел из кабинета и «герр гауптман» снова повел меня по милицейским лабиринтам, на этот раз в обратном направлении. На душе было мерзко. Вспоминался фильм «Крестный отец», в котором Майкл Корлеоне ухлопал-таки капитана полиции, который врезал ему по зубам. Всадил пулю в башку в тихом ресторанчике. А заодно ухлопал и мафиози, которого капитан полиции крышевал. После этого, конечно, за ним гонялась вся полиция Нью-Йорка, но… Оно того стоило! Я дико завидовал Майклу Корлеоне в этот момент.

— Как прошло? — спросил меня Серега, беспокойно глядя на мою мрачную физиономию. — Че, не выгорело ничего?

— Нормально, — ухмыльнулся я. — Гражданин начальник предлагает считать, как будто всего произошедшего не было.

— Ну тогда все зашибись! — Мои партнеры довольно заулыбались. — Тогда можно со спокойной душой ехать отмечать!

— Можно, — согласился я.

— А че так мрачно? — удивился Валерик. — Дело сделано, все живы-здоровы, завод за нами остается… Все ништяк, Леха!