Капитали$т: Часть 4. 1990
Шрифт:
— Я-то понял, — ответил я. — А как теперь с Матвеем, товарищем нашим?
Немец наморщил лоб.
— Это здоровый такой? Штангист?
— Штангист, — подтвердил я.
— Короче, — сказал Немец, понижая голос, — с кого получал, с того пусть и получает. А в бывшие гусаровские дела лезть ему не в масть. Понял? Нашим тоже кормиться чем-то нужно. Пусть лучше
— Резонно, — согласился я.
— Ну вот и лады… — кивнул Немец. — А вообще, пацан, смотрю я на все это, смотрю… и думаю — а ведь в зоне спокойнее было! Веселое время начинается, а?!
— Веселое, — согласился я.
На улице было хорошо. Стоял один из тех дней, которых в году бывает пять-десять, не больше — не жарко, не холодно, не пыльно, не ветрено, в такие дни природа как бы дает понять, что жизнь может быть не только страданием и бесконечной борьбой, но и удовольствием. Не часто балует природа людей, чтобы не привыкли к удовольствию, не забыли о том, что терпеть и приспосабливаться — это их, людей, прямая обязанность…
Машину я отпустил и пошел домой пешком — такой день терять не хотелось, это было бы просто кощунственно. Проходя мимо городского парка, я поравнялся с двумя пенсионерами, которые прогуливались неспешно и спорили о происходящем вокруг.
— Это все ерунда, Иваныч! — уверенно говорил один. — Балуется народец! Ты вспомни, мы ведь войну пережили, ведь тяжелее же было! В сто раз тяжелее, в тыщу!
— Так то война! — степенно отвечал второй. — В войну не обидно, в войну все горя одинаково хлебают полной ложкой! А здесь — посмотри, безо всякой войны, без революции — разруха, очереди, масло подсолнечное по талонам — уж дальше ехать некуда! Мы ведь работали всю жизнь! Я тридцать лет на механическом — день в день!
— Нет, не говори, Иваныч, — возражал первый. — Мы-то еще ладно, а вот нашим родителям каково пришлось? Мой отец империалистическую прошел, газы нюхал, в госпитале валялся. Потом всю гражданскую с Буденным. Потом работа, так там не то что
подсолнечного масла, хлеба вдоволь не видали. Шахтеры килограмм хлеба в день отоварить по карточкам могли! И хорошо, если комнату дадут в коммуналке, а то ведь койка в казарме! А сейчас у всех худо-бедно отдельные квартиры, хлеб, картоха есть… Колбаса?! Да черта ли в ней? Все стонут, что колбасы нет, а сами телевизоры да холодильники покупают!— А водка? — задал сакраментальный вопрос второй.
— Да черта ли мне в этой водке, Иваныч?! — возмутился первый. — Все как с ума посходили с этой водкой. Нет, чтобы книжку из библиотеки взять, или тихонечко телевизор смотреть, просвещаться, так они жрут эту водку, как шальные! Нет, Иваныч, шалит народец, шатается!
А Иваныч снова начал что-то недовольно объяснять. Я уже не расслышал, что именно. Ощущение странного снова вернулось. Чувствовалось будущее, которое вот-вот должно было прорваться через истончившуюся ткань настоящего, оно уже прорывалось, словно проникало сквозь образующиеся прорехи… Еще немного, и оно хлынет потоком, который кого-то смоет, а кого-то вознесет, заполнит собою все, уничтожит настоящее и прошлое… И было в этом что-то ужасное. Но в то же время — величественное. Перемены приближались, они готовы были стать реальностью в любой момент…
'The world is closing in
Did you ever think
That we could be so close, like brothers
The future’s in the air
I can feel it everywhere
Blowing with the wind of change' — вспомнилось мне.
Будущее летает в воздухе. Я чувствую его со всех сторон. И я готов.
От автора.
Всех читателей благодарю за терпение и поддержку. И еще раз приношу извинения за такую серьезную задержку выхода книги. К сожалению, на это были объективные причины, этот том дался с очень большим трудом. Очень надеюсь, что теперь вошло все в обычную колею.
Следующий том по ссылке: https://author.today/reader/376294/3476953