Капитали$т. Часть 5. 1991

— И у нас есть кому такими делами заниматься, — сказал я тихо.

— Эти спортсмены, что на рынках с кооператоров бабки трясут? — усмехнулся Миша. — Не, ну смотрите сами. Только мы партнеры теперь, так что… не только ваше дело.

— Думаешь, осилите чеченскую мафию? — умышленно усомнился я в возможностях Афганца.

В его глазах мелькнуло что-то… что-то странное, буквально на секунду. Мелькнуло и исчезло. Миша пренебрежительно махнул рукой.

— Кого там осиливать? Колхозники обыкновенные. Просто возомнили о себе много. Бойцами себя считают, а по факту… — он снова пренебрежительно махнул.

Конечно, обсуждать с Мишей такие категории, как совесть, нравственность и непротивление злу насилием было неуместно. Особенно в контексте сложившейся ситуации. Здесь ничего личного, чистой воды бизнес. Я вспомнил о более приземленном…

— А если менты, следствие, зона? — спросил я тихо.

— А это уже больше твои проблемы, партнер, — хитро улыбнулся Миша. — Ребята сделают чисто. А вообще, по грязи ходить и не испачкаться не получится.

— Если ты ходишь по грязной дороге, то не можешь не выпачкать ног, — вспомнил я всплывшую откуда-то из глубин подсознания строки еще не написанной песни.

— Классно сказано! — одобрил Миша. — Откуда?

— Да так, вспомнилось… Кажется, фараон какой-то говорил.

— Фараон — это хорошо, — сказа он. И тут же жестко и с напором спросил: — Что решаем?

— Не спеши пока со своими военными мерами, — сказал я. — Сначала попробуем иначе решить.

— Тут такое дело… — возразил Миша. — Если я не буду спешить, они подсуетятся. Понимаешь? Тут же не только о вашей безопасности речь. Мы же вместе теперь. А если Славика замочат завтра? Или выкрадут? Или еще кого из ваших? О себе я не говорю уже… Здесь нужно именно быстро.

— Неделя, — сказал я твердо. — Если не получится иначе, делайте по-своему.

— Неделя, — согласился Миша. — Договорились. Жду информацию.

Миша ушел, а я откинулся в кресле. Вот и пришла пора определяться. Я знал, что она придет скорее рано, чем поздно, но все же надеялся — придет не сейчас. До этого как-то проносило. Я знаю, например, что Матвей имеет отношение к исчезновению Седого два года тому назад. Но это он сделал сам, на свое усмотрение. А теперь от меня зависит — убить людей, которые мешают вести дела, или не убить. По сути дела, убить за деньги. В нашем случае, за цену пары подержанных иномарок. Понятно, впрочем, что чеченцы навряд ли удовлетворятся этими деньгами. Как говорится, коготок увяз, всей птичке пропасть… А Миша Афганец в своей стихии, на войне. У него нет никакой хреновой рефлексии и вопрос: «Тварь я дрожащая или право имею?» его не волнует совсем.

Глава 12

Зарабатывание денег — та же азартная игра. Процесс очень увлекательный, адреналиновый. А для советских людей — особенно. Столько лет воздержания, столько лет разговоров о том, что деньги — зло, а стремление к материальным ценностям — мещанство… И вот теперь простые и не очень простые советские люди дорвались! Глаза загорелись, сердца затрепетали, начали зарабатывать дико, безудержно, как на золотых приисках и алмазных копях… Впрочем, СССР и был в каком-то смысле золотым прииском, где немыслимые состояние валяются буквально под ногами, нужно только нагнуться и подобрать. Но в том и проблема, что возможность эту — нагнуться и подобрать — видели далеко не все.

Я читал в «Огоньке» интервью с великим Германом Стерлиговым, владельцем и устроителем первой советской биржи. Читать было интересно даже непосвященным… а мне так и вдвойне интереснее — я-то, в отличие от непосвященных, знаю, что произойдет с господином Стерлиговым через каких-нибудь несчастных двадцать лет… «Не скучно ли вам работать только ради денег?» — недоумевает корреспондент «Огонька». И Герман Стерлигов пафосно отвечает: «Мы с вами по-разному понимаем деньги. Вы понимаете их как возможность лучше жить. А я как возможность придумывать новые проекты и делать новые дела». Но зато он честен. На вопрос — что собой представляет биржа, честно отвечает, что понятия не имеет. Правда, с оговоркой — он понятия не имеет, что такое настоящая биржа, свою «Алису» же оценивает вполне адекватно — как пародию на настоящую биржу. Что интересно — уже тогда он собирался купить землю в двухстах пятидесяти километрах от Москвы и… построить там «маленькую западную страну». Я читал и думал о том, насколько странная штука — судьба. И как это странно, когда человек становится собственным антагонистом… как бы сам опровергает собственное существование. Есть в этом что-то… очень неправильное и даже страшное. Страшно, когда внутреннее наполнение человека полностью меняется, сам человек словно исчезает, растворяется в себе новом…

Заставил усмехнуться меня и корреспондент «Огонька», который, оценивая возможности Стерлигова, пишет о том, что дневной оборот «Алисы» аж двенадцать миллионов рублей! Целых триста тысяч долларов по черному курсу. Обнять и плакать, как говорится. Можно вычислить и примерную маржу Германа Львовича — около пяти процентов оборота. Плюс торговля «брокерскими местами» по полмиллиона за штуку. Минус накладные расходы, крыша, доля соучредителям, взносы чиновникам. Так что, да, тысяч десять-пятнадцать «вечнозеленых» в день Герман Львович имеет. Молодые Сережа Мавроди и Миша Ходорковский снисходительно улыбаются. Но вообще, неплохие деньги для Москвы периода конца Советского Союза и для парня двадцати четырех лет отроду. На два года старше меня.

— Люся, а ты почему в нашей фирме работаешь? — с улыбкой спросил я секретаршу, которая принесла чай. — Только из-за денег?

Люся удивленно посмотрела на меня.

— Деньги — это, конечно, хорошо, — сказала она. — Но не только это. В прошлом году у меня сын заболел… и Сергей помог… в общем, сына положили в номенклатурную больницу. В хорошую! Но и зарплата, конечно. И коллектив у нас… У меня подруги в разных местах работают, такие гадости о работе рассказывают! У нас такого нет!

— Большая дружная семья, — кивнул я.

— Напрасно иронизируете, — строго сказала Люся. — Это большая редкость, чтобы хороший коллектив! Ну и деньги, конечно…

— Зарплаты хоть хватает? — спросил я. Если уж разыгрывать роль доброго босса, так разыгрывать до конца!

— Хватает, — улыбнулась Люся. — Вы посоветовали деньги на книжке не держать, спасибо! И с тем обменом, будь он не ладен! — помогли… А у людей столько пропало!

— Да ладно, — смутился я. — Пустяки какие. Спасибо за чай! А бабки наличные вообще не держи. Покупай, что есть возможность.

Люся лучезарно улыбнулась и покинула кабинет. А я вновь задумался. Я очень мало чем могу помочь своим сотрудникам. Той же Люсе. Что я могу ей посоветовать, как сохранить ее скудные капиталы? Купить доллары? Это все еще статья. Купить золото? Золото под ювелирной мафией. Да и не так велики ее сбережения… Все устроено так, что, не нарушая закон, наша Люся может только медленно нищать, честно сберечь свое она не имеет возможности.

Мы с Матвеем и Серегой сидели в недавно открывшемся баре под названием «Барсук». Бар открыл бывший ответственный работник, который по долгу службы часто бывал за границей, где и посещал подобные места, так что все было сделано цивильно, а ассортимент напитков и вовсе поражал воображение. Но и цены, конечно, соответствовали.

Матвей сосредоточенно пил «Кока-колу», а Серега рассказывал.

— Короче, появились они где-то полгода назад. Давид Абхазец их пригласил. Слышали про Давида?

— Не только слышал, но и дело имел, — сказал Матвей.

Лично про этого великого деятеля слышал впервые и вопросительно посмотрел на Матвея.

— Какой-то деловой из Абхазии, — сказал он. — В восемьдесят девятом оттуда уехал. Прикиньте, интуиция у человека?! Работал на автобазе вроде бы снабженцем. Через полгода — замдиректора! Еще через полгода — директор!