Капитали$т. Часть 5. 1991

Матвей растянул губы в деланной улыбке.

— Ни хрена себе, вояки губу раскатали! А больше он ниче не хочет?

— Матвей, — сказал я терпеливо, — я считаю, что пусть Миша забирает эту мелочь.

— Мелочь?! — он удивленно поднял брови.

— Ну да, — подтвердил я. — По мне так пусть вообще все забирает, что от Зимы осталось. Чего тебя так в криминал тянет, я понять не могу! Мы на водочном с сегодняшнего дня половину левой водки забираем! Половину! И сахарный завод на подходе! На всех хватит. Не нужно на «стрелки» со всякими уродами ездить! Мы целый год пахали, чтобы легализоваться. Год! Теперь у нас почти официальные рынки и мы через них любое количество водки загоним! И сахара, и чего угодно! Что я вас уговариваю всех, как в детском саду?!

— Ты не кипятись, — сказал Матвей примирительно. — Ты тоже многого не понимаешь, в кабинете сидя. Я-то на улице, а на улице не так, как в кабинете, там другая жизнь. И правила свои. А водка — это хорошо, это интересно. Это мы все можем провернуть.

— Так делайте! Мне сеть сбыта уже завтра нужна! Пусть твои спортсмены подтягивают, кого смогут из коммерсантов — водкой торговать. Завтра полвагона водки придет. И послезавтра. И через неделю. Эта тема не закончится, пока завод стоит и мы на нем присутствуем! Работы невпроворот.

У Матвея загорелись глаза.

— Тяни свои полвагона! Склады у нас есть, полупустые стоят, туда не то что полвагона водяры, Швейцария какая-нибудь влезет! Грузчиков навалом, транспорт найдем. Пусть Серега завтра приедет, расскажет детали. Мы — всегда готовы!

— Приедет, — пообещал я. — Афганцу что сказать?

Матвей замялся.

— Ну ладно, Зиму они хлопнули, — сказал он. — А с другими что планируют? Тоже мочить? Там же Кузнец сейчас объявится, и прочих хватает.

— Это его проблемы, — отрезал я. — Мне конкретно от тебя ответ нужен.

— Резолюцию подписать — «не возражаю»? — скривился Матвей. — Так я не возражаю. Пусть берет, если сможет. Своим я могу сказать, чтобы не лезли. Что еще?

— Все ясно, — сказал я. — Я передам.

— А мое мнение ты знаешь, — продолжил он. — С вояками связываться — себе дороже.

— Понял, — кивнул я. — Поеду, наверное. Дел еще по горло.

Расстались мы не очень довольные друг другом.

А бизнес вообще мало кому интересен, думал я по дороге домой. И это понятно — десятилетия строили социализм, а тут вдруг какой-то бизнес. Никто ничего не умеет и не знает. Более того, почти никто не представляет, как все должно быть. Включая великих реформаторов, естественно. У реформаторов в головах какие-то абстрактные схемы, почти совсем не имеющие отношения к реальности. Любая цыганка, торгующая на рынке жвачкой и косметикой про реальный бизнес знает больше, чем они.

Одним словом — никто не представляет, что нужно делать. Почи никто, на «почти» нужно всегда делать поправку. Где-то в недрах ЦК и КГБ знающие люди уже перегоняют валюту на личные зарубежные счета. Но их хорошо, если несколько десятков, таких деятелей. Остальные дезориентированы и растеряны. Кроме, пожалуй, криминала. Эти твердо знают, что «куй железо, не отходя от кассы»

Наш городской криминальный мир, впрочем, на некоторое время растерялся. Слишком много лидеров умерло за слишком короткий период. Щербатый, Седой, Гусар, Немец, Зима… Последние два погибли с разницей в несколько недель. И обе эти смерти были связаны с нашей деятельностью… Претендовавший на лидерство Кузнец куда-то пропал. Похоже, что сделал соответствующие выводы — быть первым парнем на деревне в наше время опасно. Смертельно опасно. Других явных претендентов на престол не наблюдалось.

Похороны Зимы откладывались, преступный мир ждал прибытия его московских покровителей. Покровители, почему-то, задерживались. Зима лежал в морге. Парни Миши Афганца захватывали «кормовую базу» покойного положенца, почти не встречая сопротивления. Никто не хотел связываться с людьми, которые сначала стреляют, а потом разбираются… Соратники покойного потихоньку пропивали общак по кабакам, ждали московских воров, которые должны приехать и навести порядок. Начитанный Валерик по этому поводу съязвил: «Вот приедет барин, барин нас рассудит». Барин, впрочем, не торопился приезжать и рассуживать.

Мы открыли первый в городе магазин импортной электроники в арендованном нами же универмаге «Родина». Славик, директор сахарного завода, выменял на сахар партию электронного ширпотреба. Как по мне, довольно сомнительная сделка — электроника была тем товаром, который непонятно по какой цене продавать. Если в стране пять параллельных курсов валют, которые отличаются в разы, то как в таких условиях торговать импортом? У нас есть государственный курс доллара. Есть биржевой курс Внешэкономбанка. Есть курсы валютных аукционов, которые вроде бы существуют где-то. Еще есть курсы частных банков и черного рынка. По какой цене в таких условиях продавать видеоплеер «Фунай» — не ответят даже молодые Гайдар с Чубайсом.

Но магазин наш вполне успешен. Народ приходит массово — как в музей, посмотреть на невиданную технику, и даже довольно активно покупает… Электроника — средство сберечь обесценивающиеся на глазах деньги для тех, у кого они есть.

Водка идет с завода потоком. Груженные ящиками с водкой машины разъезжаются по рынкам, через которые идет нелегальная торговля. Процветает и бартер — водка легко меняется на совершенно любые товары, в том числе и самые востребованные, которые свободно можно продать совершенно легально. В сущности, с восемьдесят восьмого года очень мало что изменилось. Товар все еще является существенным ресурсом, а возможность его распределять дает огромные бонусы. Деньги же представляют собой постоянную головную боль. Их нужно сохранить и куда-то пристроить, пока не обесценились полностью. Наиболее близкая аналогия — огромная гора мороженного в жаркий день под палящим солнцем.

С Николаем Николаевичем у меня, кажется, испортились отношения. На свои посиделки «силовики» меня больше не зовут. А причитающуюся силовикам долю я отдаю помощнику Николая Николаевича — невзрачному и неприметному мужчине. В каком-то смысле, я даже рад, что получилось именно так.

Но в целом, все обстоит неплохо, а по некоторым темам — даже очень хорошо… Как поет культовая группа «Наутилус»:

'На верхней палубе играет оркестр,

И пары танцуют фокстрот,

Стюард разливает огонь по бокалам

И смотрит, как плавится лёд'.

Глава 17

Через неделю после того, как директором фирмы «Галактика» стал наш человек, мы столкнулись с новой проблемой. Деньги. Они прибывали в каких-то неимоверных количествах. Водочный завод выпускал шесть тысяч ящиков водки в день. Половина из них шла в государственную торговлю и ее покупали простые советские люди. Конечно, по талонам и наверняка, какая-то часть терялась на базах и в магазинах. А вот вторая половина уходила с завода по хозрасчетным схемам. И из этой половины пятьдесят процентов забирали мы. Конечно, еще год назад про такой финт и подумать было страшно, но сейчас… Сейчас все неслось под откос. Можно было все. Особенно, если знать как.

Торговля шла двадцать четыре часа в сутки, без остановки, на легальных и нелегальных рынках, барахолках, через таксистов, цыган, азербайджанцев и частные кафе-рестораны. В первый же день работы по новым правилам мы получили за водку почти полмиллиона. Во второй день — шестьсот тысяч. На третий — почти семьсот…

В нашу бухгалтерию стояла очередь из курьеров, у каждого из которых — пакет с деньгами. Курьеры были все, как на подбор — молодые и здоровые спортсмены. Реализацией в основном занимался Матвей, который тоже слегка обалдел от объемов товара и денег.