Капитан Виноградов
Шрифт:
А недавний нарушитель девичьего покоя тем временем уже миновал ряженую прислугу Гранд-отеля. Седой суворовский хохолок и щуплую фигурку шефа он приметил издали, но махать руками и голосить не стал.
Он вообще не любил суетиться.
— Добрый день!
— Здравствуй…
Пустых скамеек было несколько, но шеф выбрал ту, что справа:
— Садись.
— Я не опоздал? — мужчина и так знал, что прибыл вовремя, но этикет требовалось соблюсти.
— Все в порядке.
Костюмчик на старике был министерский, пошитый на совесть. Галстук, рубашечка… все как у людей. Привычный
— Слушаю? Зачем звонил?
— Есть некоторые обстоятельства…
— Докладывай!
Мужчина заговорил — четко, заранее обдуманными фразами. Коротко, но так, чтобы профессионалу не пришлось переспрашивать.
— Предложения?
— Возможны, по-моему, следующие варианты…
Они побеседовали еще минут десять. Старик в основном кивал, бережливо расходуя реплики, и со стороны это напоминало экзамен, принимаемый академиком у любимого аспиранта.
— Хорошо. Попробуй… Это все?
— Нужны деньги. В пределах сметы.
— Хм-м… — Старик отвел глаза от толпы скандинавов, рванувших из музейных ворот к родным автобусам. Чувствовалось, что все они безумно рады окончанию обязательной программы и готовы теперь к вольным упражнениям в магазинах и валютных барах.
— Какая все-таки бездуховность! А у нас, смотри — цветы… Идут люди к Пушкину.
Действительно, у бронзовых ног поэта алели тюльпаны.
— Ты-то сам стихи любишь?
— Да, в общем-то… — пожал плечами мужчина. — Так что насчет денег?
С возрастом шеф становился скуповат. Он и раньше был очень аккуратен в тратах, получить с него лишнюю сотню на оперрасходы и в лучшие времена считалось исключительной удачей, но теперь… Впрочем, что за великий человек без маленьких слабостей?
— Что ж поделаешь… Возьми там, сколько нужно. Потом отчитаешься.
— Есть!
— Только не усердствуй. Знаю я вас… Все! Пошел. — Старик неожиданно легко поднялся, придержав за плечо готового тоже встать мужчину:
— Сиди! Посмотри на Александра Сергеевича, о вечном поразмысли…
Размеренной походкой не слишком занятого человека шеф направился к припаркованной в тени Малого оперного «волге». Внимательный водитель уже поворачивал ключ зажигания, косясь на хлопнувшую дверь машины сопровождения.
«Старичок… Старичок-боровичок! — подумал, глядя вслед, мужчина. — Старикашечка… Страшненький такой старикашечка, опасненький».
На фоне Пушкина, как водится, снималось очередное не обремененное избыточным знанием семейство.
По идее, беляши следовало бы разогреть. Покупая их неподалеку от дома, Виноградов так и собирался поступить, но вода для бульона все не закипала — и в процессе метаний между ванной, балконом и холодильником Владимир Александрович как-то незаметно съел их.
Второе блюдо теперь на обед не планировалось…
Зато имели место: морщинистый помидор, немного лука, половина батона. В перспективе можно было заварить чаю, и даже с сахаром, но это потом, по обстановке.
Виноградов еще раз посмотрел в кастрюльку, вздохнул и поставил крышку на место. Сбегал в ванную, завернул кран и убедился, что свежая пресса находится там, где положено — рядом с раковиной.
Зазвонил
телефон.— Слушаю, Виноградов.
— Это ты, Саныч?
— Нет. Это не я…
— А кто же? — искренне удивился собеседник. С чувством юмора у него всегда было не очень.
— Это мой автоответчик. Говорите медленнее, я записываю!
— Серьезно? — На другом конце линии замолчали, переваривая услышанное и собираясь с мыслями. — Да нет, это ты!
Владимир Александрович чуть-чуть послушал облегченный и радостный смех и решил, что грешно измываться над немощным:
— Рад слышать, Болик! Давно не звонил…
— Уезжали, Саныч. В командировку.
— Точно! — вспомнил Виноградов. — Вернулись, что ли, уже? Чего тогда так рано? Должны же были на месяц, нет?
— Ага! А пробыли — со среды до субботы…
Собеседника Владимира Александровича звали вовсе не Болик. Это кличка такая была у него на «Динамо» — Летающий Анаболик, за увлечение культуризмом и его химическими составляющими. Буквально за год-полтора, благодаря нечеловеческому упрямству, белковому питанию и всяческим импортным мерзостям, этот парень, отзывавшийся в зале на уменьшительно-ласкательное прозвище Болик, «накачал» себе такую мускулатуру, что анфас напоминал теперь фигу — с крошечной головой, теряющейся в развороте плеч.
Болик был милицейским прапорщиком, носил простреленный под Аргуном черный берет, и начальство обожало демонстрировать его иностранным гостям и проверяющим из министерства.
— И что случилось?
— Да ну, бардак!
Насколько понял Виноградов, дело обстояло следующим образом. Сводный отряд Главка и транспортников Северо-Запада прибыл на границу с некогда братской прибалтийской республикой. Для усиления и оказания профилактической помощи сотрудникам местной таможни… У мафии тоже, очевидно, бывают организационные срывы, поэтому толком к приезду такого количества «помощников» заинтересованные лица подготовиться не успели. А может, просто последствий недооценили — а зря!
В первые же сутки спецназ поставил на уши грузовую станцию. Потом — контрольно-пропускные пункты на автомагистрали. Перекрыли лесной массив и единственный мост через реку… В сводках для прессы замелькали данные о десятках задержанных с «липовыми» документами вагонов и цистерн — из России, и о целых арсеналах, изъятых при попытке ввезти их к нам. Одних таможенных пошлин за день поступало в казну столько же, сколько за последний квартал минувшего года!
А когда опергруппа с поличным поймала на взятке второе лицо в местной администрации, кто-то властный и потерявший терпение сдвинул брови: хватит! в конце-то концов…
И незадачливых «помощников» снова быстренько распихали по плацкартным вагонам, отправив в места постоянной боевой дислокации. В связи с изменением оперативной обстановки, как авторитетно разъяснялось в приказе.
— С оркестром провожали, Саныч! Поверишь? Сухой паек даже выделили…
— Здо-орово! — Болик был сильным, глупым и честным, Владимир Александрович любил его и не хотел обижать:
— Поздравляю. Премию обещали?
— Уже списки поданы… А ты чего не восстанавливаешься? Сейчас должности появились, платят неплохо!