Капитаны

Хоть сама работа предполагает счастливый конец, но в реалиях “Атаки титанов” счастье собирается крупицами, особенно если персонажи заняты в Разведкорпусе.

Мне было бы радостно услышать пару слов, какие эмоции вызывает эта глава)

Спасибо за прочтение! Буду рада узнать Ваше мнение – пара слов, а уже приятно.

Всех люблю,

Цирцея ?

========== Звёздное небо ==========

Комментарий к Звёздное небо

Глава содержит спойлеры к финалу 3 сезона, будьте осторожны)

Софт, комфорт и немного философии смерти и отношений – всё, что мы все так любим

Леви заваривает чай. Это занятие ему по душе: успокаивает своей методичностью и на пару минут позволяет не задумываться о работе. Поначалу кипятит чайник на горелке, промывает заварник кипятком, прогревая стенки. Фарфоровый сервиз неизменно путешествует вместе с ним, даже если это экспедиция за Стены, на которую разведчики решаются спустя восемь месяцев после открытия подвала семейства Йегер.

Капитан привычно промывает кипятком листья, сливает и только после этого заливает заварник целиком. Накрывает полотенцем, давая настояться. Обычно он предпочитает чистый качественный чёрный крупнолистовой: терпкий вкус и аромат которого не сравниться ни с одним напитком. Однако порой Бишоп подкидывает в сотейник немного засушенных ягод, добавляя сладко-кислые нотки. Это повелось так давно, что Леви уже привык и не возражает – на самом деле ему так даже больше нравится. Упомнив про ягоды, капитан украдкой сует под крышку парочку, и удовлетворённо откидывается на спинку стула, прикрывая глаза. Теперь, когда Кaта наконец вернётся, они разопьют свежий прекрасный чай.

На походном столе заискивающе лежат бумаги, что уже дописаны ровным аккуратным почерком – наследие Подземного города. Чтобы хорошо подделывать документы, требуется старательно и умело владеть пером. Для Леви эти дела обернулись из благословления проклятьем: чуть ли не с первого дня в Разведке ему повадились давать документы с ухмылкой, мол, вы у нас каллиграфист, получите-распишитесь. Леви на них уже смотреть не может – надеялся, что хоть Ханджи, став Главнокомандующей, отменит бумажную волокиту. Однако Закклай требовал с разведки отчётности в прежнем размере, и Аккерман всё также заполнял документы даже за Стенами. Утомительно.

Заварка настаивается до идеального тёмного коньячного оттенка, когда Кaта входит в палатку. Отдёрнув полог, она вяло переступает порог, салютуя Леви лёгкой вымученной улыбкой. По правде говоря, всё, о чём Катрина готова думать – это как побыстрее свалиться и уснуть без лишних движений. Всё тело ломит, а мышцы болят, словно их огнём подпалили.

Леви оглядывает жену.

– Ну и видок у тебя, конечно, – вкрадчиво констатирует он. Бишоп фыркает, неопределённо кривя губы. Волосы мокрыми прядками прилипли к щекам, на плечах – полотенце, а сама капитан переодета в свежую рабочую форму, небрежно застёгнутую. Ремни УПМ и дневная одежда скомканы клубком в руках.

– На тебя посмотрю, когда с новенькими будешь упражняться до вечера, – беззлобно парирует Катрина. – Что ж ты своих только час продержал?

Разведкорпус уже третий лень идёт к берегу острова, где по записям Гриши Йегера должно быть море и очередное подтверждение вмешательства извне. После разбития Разведкорпуса в битве за стену Мария, когда в живых их осталось лишь двенадцать солдат, разведка была переукомплектована заново. Из-за угрозы чего-то большего, чем титаны – возможно, целого мира – Хистория благосклонным королевским указом выделила под начала Главнокомандующей Ханджи несколько корпусов из Военной полиции и Гарнизона, а также лично уговорила большую часть выпускных кадетов вступить именно в Разведку. И сейчас капитаны притирались к новым людям. Вновь.

Леви понимающе сводит брови, хмурясь. Он видел днём, как Кaта пыталась научить свой новый отряд основному, что требуется на поле боя: доверию. Полное доверие состава своему начальству, полное доверие капитана своим людям. Без этого навыка немыслимо выйти за стены. Без этого навыка невозможно достичь моря.

И хоть за день Аккерманы пересекаются всего пару раз, всё же Леви выцепляет дымчатый блеск, что таиться в родных зелёных глазах. Это то же, что он видит в зеркальной глади воды: потаённый страх снова привязаться и снова потерять. Как было с предыдущими отрядами, как, может статься, будет и с этими. Однако ни ему, ни Кaте это не служит освобождением от обязанностей командующих, ведь без должной привязанности не будет ни взаимоуважения, ни взаимной преданности, ни взаимного доверия. Кaта начинает всё по старинке, как тренируют все ветераны Разведкорпуса: сначала задаёт задание на бег и следует вместе с составом, затем – чертит круг, вызывает разведчиков поодиночке бороться в рукопашном бою, пытаясь вытеснить друг друга за черту. Либо солдаты проигрывают, либо выходит ничья. После капитан ставит их упражняться в пары, ориентируясь на полученные знания. Завершают день несколько манёвренных заданий на УПМ, и, выполнив всё, отряд во главе с капитаном идёт к реке смыть с себя пыль и пот. И так несколько дней к ряду. Лишь после этого Катрина решает тренировать состав на пространственное маневрирование, вырабатывая скоординированность действий.

Ей ещё много предстоит о них узнать: что Гайда не любит рыбу, а Шон цепенеет, завидя, титана, Улль не умеет плавать, а Беннет едва держится в седле. Но это будет потом. А пока Кaта развешивает на стуле простиранную форму и устало бредёт к спальнику.

Леви откидывается на спинку стула:

– Поужинать, я так понимаю, ты не планируешь? – она сипло мычит что-то неопределённое и падает на одеяла, раскидывает руки, и прикрывает глаза. Её голос звучит тихо, в нём почти что скользит физическая и моральная усталость:

– Не хочу вставать… Я плотно пообедала, потерплю до завтра. – Кaта зарывается носом в спальник. – Это выше моих сил, не хочу идти на кухню…

– Никуда не надо идти, Кaта, я уже это сделал. Тебе нужно лишь ложку в руки взять. – Бишоп моргает, чуть приподнимается на локтях и щурится на него.

– И где же ужин?

Аккерман усмехается на такую преходящую игривость. Разминает плечи и встаёт со стула.

– Ждёт на улице. – Леви подходит к Катрине и, наклонившись, быстро подхватывает её под колени и спину. Бишоп, смеётся, когда муж прижимает её к себе, поднимая, будто невесту. – Сегодня тёплая погода, посидим и посмотрим на звёзды…

Кaта ластиться, обмякает и нежно касается его шеи, скользит ладонью к плечу. Ей совершенно не хочется возражать на столь заманчивое предложение. И она закрывает веки – во-первых, чтобы впервые за этот день не принимать каких-либо решений и просто полностью довериться Аккерману, а во-вторых, чтобы не видеть его несносной улыбки, что чуть ли не кричит: “я знал, что ты сдашься”.

Вечерний сумрак поляны действительно тёпл. Изредка ласковый ветер оглаживает траву, чертя по ней волны и беспокоя редких светлячков. Здесь, поодаль от костров палаточного лагеря, царят тени. Они оплетают раскинутый плед, керосинку и корзину с ужином плотными извилистыми барьерами сокровенности, клубятся у подножья кромки леса, что возвышается на Восточной стороне, но не закрывает высокого ясного неба. Леви слышит, как Кaта восторженно выдыхает какое-то междометье – действительно сложно поверить, что им доступна такая красота природы с минимальной опасностью, ведь за эти восемь месяцев корпусу удалось очистить остров практически от всех оставшихся титанов. Капитан опускает жену на плед и коротко целует в лоб.

– Я за заварником и горелкой. Не скучай. – Кaта нехотя отпускает лацканы капитанского кителя и разморено ложиться, смотря ему вслед. Руки и ноги раскинуты, но даже так не касаются края ткани постеленной ткани. Она устало улыбается, разглядывая далёкий свет лагеря, высокую траву, что кажется ещё выше с такого низкого ракурса, и мелких светящихся насекомых, что стайками украдкой мигрируют рядом.

Керосинка мерцает пульсирующим огоньком, привлекая одинокую заблудшую бабочку-полуночницу биться о стекло. Катрина теряется во времени: сегодняшний день полнился слишком большим количеством тренировок. Спустя пару минут позади раздаются тихие, неприметные шаги. Бишоп запрокидывает голову, встречаясь взглядом с Леви, и заискивающе улыбается: Аккерман действительно или сильнейший воин человечества или волшебник, ведь перенеся такую же нагрузку, остаётся в состоянии устраивать маленькое бытовое чудо.

– Тц,– напыщенно цокает мужчина, устраиваясь на клочке пледа, пытаясь не зацепить её руку или ногу. Он размеренно выучено зажигает керосиновую горелку, ставит на огонь чайник, открывает створки корзины и принимается доставать всё упрятонное в её недрах. Кaта с тенью ленивого безделья касается ладонью его плеча – в следующий миг твёрдая рука сжимается на запястье, и Аккерман чуть тянет, принуждая подняться. – Садись, Кaта, теперь будет обещанный ужин.

Походная еда никогда не отличалась большими изысками или каким-то разнообразием: похлёбка, сваренная на добытом дежурными мясе то ли уток, то ли зайцев, консервированная тушёнка и овощи. На десерт – пастила из личных запасов с терпким чёрным чаем. Они едят неторопливо, усевшись лицом к лицу. Согнутые колени ненавязчиво соприкасаются, когда Катрина подаётся ближе, чтобы Леви вычерпал из её тарелки все оставшиеся помидоры: спустя столько лет это уже стало привычным ритуалом, Аккерман даже не ворчит. Капитаны изредка отвлекаются, обсуждая события минувшего дня: Леви немногословно рассказывает о тренировках, характеризует парой прилагательных свой новый отряд из десяти человек; Кaта, напротив, жестикулирует ложкой, будто выписывая в воздухе все описываемые кульбиты, перечисляет новобранцев, исчисляя по одной сильной и одной слабой стороне. Делиться прошедшим и их осмыслением с любимым человеком – необычайно приятно. Аккерман упоминает первую короткую остановку, которую совершили для корма лошадей, а рядовая Браус попыталась ограбить повозку с припасами. Бишоп заговаривает о прошедшем вечере.