Капитаны

Катрина вновь пытается сказать, но получается лишь кивнуть сквозь дрожь. Ловит ртом воздух, сбито вдыхая: после интенсивного и поверхностного дыхания получаются только саккодированные урывки. Кaта жмурится, разочарованно выстанывая, откидывается на подушку.

– Попробуй ещё раз, любимая. Давай, ты справишься, – тихо подбадривает Леви, скользя свободной рукой в её волосах. Кaта снова вдавливает плечи в спальник, распрямляясь. На этот раз у неё получается вдохнуть поглубже. Аккерман целует её в лоб, ощущая солоноватый привкус пота и слёз на языке. – Молодец, ты такая умница. Задержи дыхание… А теперь – выдох… Да, вот так, очень хорошо…

Она сбито смеётся на похвалу, улыбается. Так уязвимо, что у Леви снова сжимается сердце. Её открытость, беззащитность с ним никак не сочетается с тем, какой он привык видеть Кaту в рядах солдат. Все капитаны носят маски, все капитаны несут ответственность за подчинённых. Но сейчас есть только он и она – муж и жена.

Если бы Леви мог взять всю её боль себе, то сделал это не раздумывая ни секунды – Аккерман с детства с болью на «ты». Но такая роскошь им не доступна, и всё, что он может сейчас: повторять мягкие команды и считать секунды, надавливая ладонью на живот.

По брезенту начинают барабанить мелкие капли. Дождь застилает лагерь, методично отделяя палатки друг от друга. Где-то вдалеке раздаётся бархатный раскат грома. Касания, взгляды, голос – всё становится интимнее и трепетнее.

Через пару минут Кaта наконец-то перестаёт дрожать, когда сердце замедляется, а вдохи становятся глубже, хоть слёзы всё также скользят по щекам. Леви с нежностью оглядывает её:

– Я рядом, любовь моя, всё хорошо, всё позади, – шепчет он, повторяя снова и снова. Катрина приподнимается и ластится в его объятья, потерянно скользя ладошками по его коже. Они перекатываются: Леви притягивает её к себе, вынуждая лечь на грудь. Кaта ерзает, задевая носом цепочку с кольцом. Аккерман с улыбкой целует в кудрявую макушку. – Плохой сон, да? – короткий кивок. – Хочешь поговорить об этом?..

Кaта отрицательно мотает головой. Вязкие, дегтевые картинки уже отступили на периферию сознания, но горечь и боль всё ещё чувствуются в каждом ударе сердца.

Во сне она снова была в Шиганшине. Когда стена пала, а люди оказались слишком беспомощны перед лицом опасности. Когда Гарнизон запоздало вспомнил о своих обязанностях. Когда Разведчики были слишком ослаблены, чтобы помочь.

Сухой ветер хлещет по щекам. Кaта смотрит на обломки некогда известного дома – раньше здесь висела вывеска с завитками – «Пекарня Бишопа». Аромат выпечки разливался на добрый квартал, колокольчик на выходной двери практически не умолкал. Следуя на экспедицию, к воротам последней Стены, Катрина всегда забегала к брату – Виктор собирал ей с собой пакет свежих булочек с корицей, на правах старшего журил и наставлял быть осторожнее, брал обещание вернуться и заглянуть к нему снова. Иногда на первый этаж спускалась и Эдда, его жена. Милая девушка, чьи нежные руки сплетали изысканные кружева.

– Принесёшь Мoрану ветку из-за Стены? – улыбается Эдда, заворачивая другому покупателю парочку багетов. Кaта кивает, украдкой машет трехлетнему Мoру, что исподволь наблюдает за своей тетей с лестницы – мальчишка ещё слишком робок, чтобы попросить о традиционном ”подарке” самостоятельно. Но и также слишком одержим миром вне Стен, куда могут выходить лишь самые смелые – Разведчики, носящие на спине ”Крылья свободы”.

Теперь же под обломками и кирпичами виднеется кровь. Брата придавило осколком ворот, что выбил колоссальный титан, его жену и трехлетнего сына погрёб дом. Всё выглядит неправильно: огромный валун, Виктор, раскинувший руки – всё не так. Кaта смотрит в пустые зелёные глаза, едва понимая хоть что-либо. Позади слышится дрожь земли – поступь титанов. Киа Видaль – молодой солдат, только-только вступившая в Разведку – тормошит своего капитана за плечо, призывая отходить или сражаться, но не медлить. Катрина механически кивает, так и не двигаясь с места. Хоть им и дали крупицы времени, чтобы выйти в Шиганшину, но уходить прямо сейчас ощущается преступлением. Виктор смотрит в голубое небо. Бесконечно долго. И на его губы, кажется, вот-вот ляжет привычная улыбка. Сейчас он поднимется. Сейчас, надо просто ещё немного подождать…

– Тогда мы не будем об этом говорить, – тем временем заключает Леви, снова целуя её в лоб. Кaта всхлипывает, прижимаясь к крепкой груди. В его руках, в его объятьях, в мерном биении сердца, в хрипловатом голосе – в этих неприметных свидетельствах жизни есть особое успокоение. – Ш-ш, любовь моя, всё позади…

Катрина едва приподнимается, мягко мажет губами по его щеке, подбородку. Леви сбито усмехается, подстраивается, целуя её. Бишоп тихо выдыхает, мешая отчаянные касания со словами:

– Спасибо… Спасибо тебе… – Аккерман расслабленно скользит ладонями по её плечам. – Извини, что разбудила и…

– Тц, не говори глупостей, – сипло шепчет он. Дождь усиливается, барабаня по крыше. Ветер треплет ветки деревьев, ворчливо шумя. Леви коротко целует её в лоб, притягивая ближе. – Мне не в тягость, Кaта. Слышишь?

За её кивком следует короткая вспышка молнии, что голубо-серо отсвечивает на мгновение, озаряя палатку: спокойные глаза Леви, заплаканное лицо Катрины, сбитое одеяло спальника…

– Помнишь наши клятвы? – тихо спрашивает он, играя пальцами в кудрявых влажных волосах. Бишоп еле слышно отвечает согласием. – Помнишь, что мы обещали друг другу?

– Любить даже если Смерть разлучит нас? – Катрина вытирает щёки краем одеяла и, приподнявшись, заглядывает в его глаза. Леви на мгновение замирает, осторожно касается подушечками пальцев нежной кожи. Словно пытается удостовериться, что всё это происходит взаправду. Новая вспышка снова подсвечивает их быт. Зарница коротко очерчивает абрисы, но не проходит сквозь них, будто через призрак. Значит, живые и настоящие. А большего и не надо.

– А ещё… – медленно проговаривает Леви через шорох леса и дождя. – Ещё, что мы всегда будем возвращаться друг к другу. Из-за Стен, после выполненных поручений, после долгих одиночных миссий отрядов – я всегда буду возвращаться к тебе. А ты – ко мне. И я слишком многое потерял, чтобы иметь глупость нарушать это слово. Знаю, это не прогонит твой ночной кошмар, но я обещаю, что никогда от тебя не уйду, любовь моя. Зубами титана убью – но не уйду. Веришь?

Катрина робко кладёт ладонь на его грудь. Пальцы задевают цепочку с кольцом. Леви всматривается в её мимику, а в голове отчего-то навязчиво плещется лишь одна мысль: ”пусть она пошутит и улыбнётся”. Раз за разом, как речные волны о причал. ”Пусть-пусть-пусть…”

– Охотно, – наконец отвечает Бишоп, приподнимаясь и коротко целуя мужа. Её руки касаются его лица, когда отстранившись, девушка добавляет. – В последнее верю весьма и очень…

И Леви смеётся, видя улыбку. Смех тихий, но искренне разлитый. Он сгребает её в объятья, заваливая на спальник. Осыпает поцелуями лоб, щёки и трепещущие веки.

Люди не умеют читать мыслей, но любящим сердцам открыто большее. И в эту ночь ночной кошмар дал вновь им в этом убедиться.

Комментарий к Ночной кошмар

Упомянутая в воспоминаниях о Шиганшине Киа Видaль является героиней другого драббла (Киа/Жан) –, во второй главе которого Вас также ждёт Леви и Кaта 12 лет спустя после битвы Неба и Земли

Спасибо за прочтение! Буду рада узнать Ваше мнение – пара слов, а уже приятно. Любые пожелания и комментарии лишь приветствуются))

P.S. Касаемо действенности дыхательных техник при панике/страхе/тревоге и других расшатывающих состояниях: такое имеет место быть и завязано это на нашей физиологии. В игру вступает рефлекс Геринга — рефлекторное снижение частоты сердечных сокращений при задержке дыхания на высоте глубокого вдоха, большая роль в этой цепочке отведена блуждающему нерву.