Капкан для оборотня

— Нет, нет, — Барсентьев извиняюще улыбнулся, — мне непременно нужно побывать в гостинице. Как-нибудь в следующий раз с удовольствием. Должна звонить жена, а мой мобильник остался в номере.

Что ж, — прокурор развел руками, — тогда прошу в машину, я выйду у ресторана, а вас подбросят к гостинице. Как расположились, кстати? Может, что требуется? — он открыл дверь, пропуская Барсентьева вперед, — культурную программу вечером, например, можно организовать. Кажется, у нас МХАТ сейчас на гастролях…

Барсентьев не любил театр, считая это искусство излишне притворным и ненатуральным. Впрочем, современный театр привел его в ужас и своим натурализмом, когда однажды он случайно попал на спектакль, где актеры вполне натурально изобразили групповое совокупление. Предложение Севидова застало его врасплох, однако все время отказываться было как-то неудобно. Не пойдешь — сочтут букой нелюдимым. Или, еще хуже, высокомерным столичным выскочкой. И то, и другое может привести к потере наладившихся уже контактов.

И он с деланной радостью воскликнул, — С удовольствием, но, если можно, через парочку дней. Хочу немного освоиться, мысли в порядок привести, информацию по полочкам разложить. С корабля на бал, знаете ли…

— Принято, — понимающе согласился Севидов, — через пару дней как раз суббота, так я распоряжусь?

Барсентьев обреченно кивнул головой.

* * *

Ранним утром к большому современному офису в центральной части города подъехал джип. Из него вышли четверо громил, этаких быков, и прошагали к офису. У каждого из них в руках был длинный черный пластиковый пакет.

Навстречу им выскочил охранник, — вы к кому, — всполошенно закричал он.

Первый из громил, старший среди приехавших, с фигурой отставного тяжелоатлета, раскормленный, с заплывшими глазками, молча ударил его со всего маху по лбу громадным кулачищем. Охранник упал навзничь, потеряв сознание.

Пришедшие поднялись на второй этаж и пошли по коридору, читая таблички на дверях. Дойдя до той двери, где было написано «Генеральный директор», тяжелоатлет толкнул ее и все зашли внутрь.

Из-за столика вскочила секретарша и молча уставилась на вошедших испуганными глазами.

— У себя? — прорычал старший.

— К-кирилл Сергеевич? — пролепетала секретарша.

— Ну!?!

— Да, но он занят и…

— Заткнись, шалава! — громила схватил с бокового столика красивую вазу, вытащил из нее цветы и швырнул их на пол.

Девушка с испугом попятилась.

— Садись, цыпа, и держи, — он сунул ей в руки вазу и толкнул в кресло. Из вазы выплеснулось немного воды.

Громила взял с того же столика чайник и налил вазу водой доверху.

— Сиди смирно и держи аккуратно! — грозно прорычал он, — прольешь хоть каплю — удавлю. Усекла?

Губы девушки задрожали, глаза наполнились слезами, и она лишь молча кивнула головой.

Старший рывком открыл дверь в кабинет.

Кабинет был заставлен оргтехникой и прозрачными стеллажами с образцами фигурного литья. За столом сидел мужчина лет тридцати пяти, в светлом костюме и рубашке, но без галстука. Он изучал компьютерную распечатку, держа в уголке губ соломинку для сока. Стакан с желтоватым соком стоял рядом на столе.

Мужчина поднял голову на шум открывающейся двери и с недоумением, которое тут же сменилось страхом, уставился на вошедших. Соломинка выпала у него изо рта, он потянул, было, руку к селекторной установке, но один из вошедших достал из пакета бейсбольную биту, с размаху ударил по аппарату, и во все стороны разлетелись осколки пластмассы.

— Застынь! — угрожающе рявкнул старший.

Мужчина покорно откинулся в кресле.

— Давайте! — старший кивнул своим подельникам в глубину кабинета. Сам он сел в кресло перед столом хозяина кабинета и положил свой пакет на стол.

Остальные вынули биты из пакетов и стали крушить оргтехнику и стеллажи. Пройдясь до противоположной стены, они огляделись: остались целыми лишь большие напольные часы, стоящие у боковой стены, рядом со столом директора и компьютер на боковом приставном столике.

Один из налетчиков с размаха ударил битой вдоль столика. Бац! Большой плоский экран монитора разлетелся вдребезги, оттуда засверкали искры, зачадил дымок.

Директор вжался в кресло, закрывая руками голову.

Бац! Разлетелось от очередного удара стекло напольных часов, и стрелки застыли, показывая время — 9 часов 37 минут.

Налетчики осмотрелись. Ничего целого больше в кабинете не осталось.

— Вроде все, Карась, — сказал один из них.

Старший махнул им рукой в сторону выхода. Они сложили биты в назад пакеты и вышли.

— О, забыли, — громила у двери, обернувшись, ткнул пальцем в стакан с соком.

Он вернулся, поднял стакан и рывком выплеснул его содержимое директору на грудь. Тот в испуге отшатнулся, по пиджаку и рубашке потекли желтые струйки.

Громила швырнул стакан в стену, тот разлетелся на мелкие осколки. Затем амбал довольно сощурил заплывшие глазки, посмотрел на директора и ухмыльнулся.

— Это только показательное выступление, — произнес он и положил руку на свой пакет.

Директор испуганно вытаращился по направлению этого жеста.

— Не хочешь обязательной программы, — громила выразительно постучал сжатым кулаком в открытую ладонь, — гони башли.

— У меня сейчас нет денег, — дрожащими губами произнес директор, — временные трудности, знаете ли…

— Это твои трудности, — скаламбурил громила и захохотал плещущимся смехом, — хе-хе, временные, а чтоб они не стали постоянными… Повторить?

— Не надо… Но… вы не могли бы подождать несколько дней?

— Послушай, баклан! Я, ш-што — похож на шутника?

— Нет-нет.

— Ну, так гони бабки!

— Но мне надо собрать нужную сумму.

— Ну так собирай. Чтоб к вечеру деньги были. Ставку помнишь?

— Да.

— Ты должен за три месяца. Плюс стопроцентный процент за просрочку. Внял?

— Да. Деньги будут к шестнадцати часам.

— Когда? — не понял громила.

— К четырем часам, после обеда.

— То-то же. А это тебе — черная метка.

Громила выщерился и извлек из пакета сверток, перевязанный простым шпагатом. Когда шпагат был развязан и сверток освободился от оберточной бумаги, то оказалось, что это — древний утюг, который нагревается углями. Бандит с размаху кинул его на стол перед директором. Тот вздрогнул.