Капкан для оборотня

— Д-да, — неуверенно промычал Куметов.

— Вы проработали в этой должности уже один год и десять месяцев.

— Да, — кивнул Куметов.

— За это время вы заработали всего около девяти с половиной тысяч долларов. Так?

— Ну, наверное, так… Я не считал…

— Вам принадлежит трехэтажный особняк в районе Истринского…

— Нет! — закричал Куметов, — нет у меня никакого особняка!

— … в районе Истринского водохранилища, — спокойно продолжал Барсентьев, — стоимость которого составляет триста восемьдесят тысяч долларов. Во всяком случае, вы за него столько заплатили в феврале этого года. Чтобы его купить, вам потребовалось бы больше сотни лет откладывать эту Вашу зарплату…

— Я не платил…

— Платили, — убежденно заявил Барсентьев. — Если особняк оформлен на Вашу тещу, живущую в Чебоксарах и никуда оттуда не выезжавшую, то платили, именно, вы. Сделка заключалась вами по доверенности. Мной изъяты все документы по этому поводу.

— Деньги дала теща.

— Ну да, конечно. Имеющая трудовой стаж в три года и пенсию в тридцать пять долларов.

Барсентьев застучал клавишами машинки, — так и запишем: деньги дала теща.

— Я все объясню, но позже…

— Хорошо. Идем дальше. Вам также принадлежат две квартиры: однокомнатная в Звенигороде и четырехкомнатная в Москве, земельный участок в Подмосковье, два автомобиля…

— Хватит! Хватит! Больше я ничего вам не скажу, хоть арестовывайте меня! — возмущенно закричал Куметов.

— Хорошо, — спокойно ответил Барсентьев.

— Что — хорошо? — Куметов так испугался, что даже изменился в лице, — вы меня посадите?

— Нет. На сегодня закончим. Подождите в коридоре, сейчас улажу некоторые формальности и отмечу вам пропуск.

Куметов вышел из кабинета.

Барсентьев поднял телефонную трубку и набрал номер.

— Сергей Константинович? — произнес он, — добрый день…

Затем сразу же поправился:

— Точнее, уже вечер… Да, Барсентьев… Мне нужно присмотреть за одним гусем… Даже не гусем, а так — за мелкой сошкой, но полезной большим гусям… Нет… Когда? Прямо сейчас, он у меня в коридоре… Наружка и прослушка всех его телефонов… Завтра будет бумага. Вы же знаете — нужна санкция зам. Генерального, а сейчас уже вечер. Это мы с вами еще работаем, а начальство уже отдыхает… Будет, говорю, завтра, но сегодняшним числом, не беспокойтесь… Людей свободных под рукой нет?.. И ничего нельзя сделать?.. Сожалею… Ну извините, что побеспокоил. До свидания.

Барсентьев с досадой бросил трубку.

— Чинушами все стали, — заворчал он, — закостенели, пальцем не пошевелят без бумаги, бюрократы хреновы…

Он задумался, потом взял маленький листочек с текстом, что-то написал на нем и расписался.

Затем Барсентьев вышел в коридор, где маялся Куметов, на лице которого явно отражался страх.

— Вот Ваш пропуск, — хмуро произнес Барсентьев и протянул листок, — вызову повесткой, когда потребуется.

Куметов схватил пропуск и поспешно зашагал прочь.

Барсентьев вернулся в кабинет и вновь сел за стол. Он с сосредоточенным видом стал листать материалы дела. Затем взял какой-то листок и внимательно прочел. На его лице отразилась досада.

Он вновь взял телефонную трубку и набрал номер.

— Юрий Николаевич?.. Барсентьев вас беспокоит, из Генеральной… вы прислали ответ на мой запрос… Да… Нет, по «Проматомнадзору»… Как, что? Я же просил все связи, в том числе родственные, адреса, все номера телефонов, совершенные за последние пять лет сделки с недвижимостью, движение счетов в банках… Да вы поймите — эти комиссии возглавляли случайные люди, со стороны, хотя во главе их должны были стоять высокие чины из столичной мэрии… Все это оформлялось… Да, откуда я знаю — это вы должны были выяснить! Ваши подчиненные… Дали… Что вы дали? Это я могу в Мосгорсправке через час получить, за три рубля… Ну хорошо, за тридцать. Ваш юмор сейчас, по-моему, неуместен… Я буду докладывать заместителю Генерального прокурора… Не угрожаю, а прошу вас… Ну, посмотрите. Все. Буду ждать… Всего доброго.

Барсентьев бросил трубку на аппарат и стал ходить по кабинету из угла в угол. Через некоторое время вновь нерешительно взял телефонную трубку, но сразу же положил ее назад. Махнув с досадой рукой, он выключил в кабинете свет и вышел.

* * *

Барсентьев вернулся с работы домой, и застал Инну сидящую с ногами в большом кресле и увлеченно читавшую Елену Блаватскую «Из пещер и дебрей Индостана».

Он, здороваясь, чмокнул ее в щеку.

— Что-то ты поздно сегодня, — Инна отложила книгу и потянулась.

— Да вот, разбирались тут… С каждым днем профессионалов все меньше и меньше. Неумение работать по делу скрывается за кучей бумаг, запросов и справок, а то и прямой фальсификацией… Розыск совсем захирел. Не те нынче сыщики… Совсем не те…

— Да, повсюду настоящих профессионалов осталось немного, — подхватила Инна, — в любом деле, в каждой отрасли человеческой деятельности. В нашем банке, да и не только в нашем, думают не о перспективе, а как бы поскорее снять пенки.

— Увы, — продолжал сокрушаться Барсентьев, — эта тенденция прослеживается всюду. Особенно в искусстве, литературе и даже в науке. Горько сознавать, но и у нас тоже. Если сразу не раскрыли по горячим следам, то все — «висяк», по которому уже толком не работают.

— А почему бы вам не расширить практику привлечения частных детективов к расследованию сложных преступлений, — заметила Инна укоризненно.

Каких таких частных детективов? — поразился Барсентьев, — у нас их не существует.

— Но частные сыщики есть во всех цивилизованных государствах, и у нас они имеются, о них много пишут и рассказывают, ставят фильмы.

— Они только в фильмах и существуют, — спокойно стал объяснять Барсентьев. — И в книжонках с жуткими названиями. Не детективы в их классическом понимании и исполнении, но заполонившие книжные прилавки жалкие поделки авторов с женскими фамилиями. Появился удивительный жанр — иронический детектив. И содержание этих «детективов» в точности соответствует этому нелепому словосочетанию.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Посуди сама, слово «ирония» означает тонкую скрытую насмешку. А теперь сопоставь эти слова и задумайся. Насмешка над чем? Или над кем? Над детективным жанром в целом? Или над доверчивыми читателями, впитывающими эту мешанину? Слово «ирония» имеет и еще одно значение, но оно вряд ли ведомо зачинателям нового литературного жанра. Она, ирония, является стилистическим приемом контраста видимого и скрытого смысла высказывания, создающего эффект скрытой насмешки. Чаще всего, это заведомое несоответствие положительного значения и отрицательного подтекста…

— Ну, завелся со своими заумностями! Ты не ответил на мой вопрос.

— На какой?

— Почему вы не привлекаете настоящих знатоков? Частных детективов, ясновидящих…

— Да нет в природе никаких частных детективов! — Барсентьев стал раздражаться.

— Вы просто с высоты своего чиновничье-прокурорского Олимпа не хотите их замечать. Вас, наверняка, задевает, как остроумно они раскрывают ужасные преступления и уничтожают бандитов, с которыми не может справиться милиция.

Инна была обезоруживающе категорична.