Капкан для скифа

— У меня вообще нет хозяина, — пробормотал еле слышно Алексей.

— Не парься! Речь идет, действительно, о Скифе! О том самом Скифе, которого ты называешь не хозяином, а Евгением! Ясно?

— Да, — затравленно пискнул Сенцов.

— Он развел меня на серьезные бабки! По беспределу! Скиф должен мне ответить и ответит. Поверь, я его достану. И достану до конца…

Сеня хлопнул глазами:

— Скиф не может поступить непорядочно…

— Как ты сказал?

— Непорядочно.

— Непорядочно… Гм, где таких слов набирается народ? Хорошо, что хоть так, а то ты мог бы ляпнуть чего-нибудь покруче. Не по-христиански, например. Мог бы?

— Мог. Скиф он… — Сеня не нашел слов и запнулся.

— Святой? — хохотнул Рембо.

— Примерно… Он честный и порядочный…

— Твой честный и порядочный Скиф кинул меня без всяких предъяв… Да и без оснований… существенных. Веришь?

— Нет, — неуверенно замотал головой Алексей.

— Зря.

— Не могу в такое поверить, — откровенно признался Сенцов.

— Ну, ладно. Не веришь, так не веришь. Это в конце концов твои дела… А ты неплохо живешь, — Рембо угрожающе улыбнулся. — По уму: трехкомнатная квартира, машина «Ауди», жена Марина, дочка Олечка, бизнес. Все путем…

— Вы что этим хотите сказать?

— То самое, что нормальным людям два раза объяснять не надо!

— Неужели вы думаете… — Сеня резко попытался подняться из-за стола, чай и кофе расплескались на светлый пластик, оставив темные лужицы.

— Думаю. Именно так я и думаю. Сядь на место, — Рембо, не вставая, вдавил свою лапу в худое плечо бухгалтера.

— Что вы…

— Не дергайся. Мне нужны деньги Скифа и его бригады.

— Вы…

— Молчи и слушай.

Сеня притих.

— Свои бабки можешь не отдавать, Скиф твой — святой, тебя простит, а вот если ты меня сейчас не поймешь… То все… Кранты твоему счастью, и никто тебе не поможет. Сиди, думай, считай. И знай, я делаю все по «понятиям». Знаком с такими делами?

— Да, — еле слышно ответил Алексей.

— Это хорошо. Лишний раз объяснять не надо. Все просто. Он меня кинул — значит, должен. И должен он мне немеряно… Все.

Сеня мелко дрожал. Он был напуган и растерян, загнан в тупик и раздавлен. Надо было делать выбор. Решать что-то и решать быстро. Он чувствовал, какая зловещая и опасная сила исходит от грозного гостя. Да и наслышан об этом беспринципном деляге был достаточно. Недаром всегда обходил его интересы стороной. Только б не пересечься. И вот… Что там Евгений мог ему задолжать? Ведь такие предъявы на голом месте не рождаются. Что-то за этими словами есть. Что-то конкретное.

К тому же, если так поступить, как говорит Рембо, его семье и лично ему ничего не угрожает. А Скиф действительно поймет. У меня же — жена, ребенок. К тому же, Рембо сказал, что достанет Евгения до конца, а это… Нет, об этом лучше не думать.

Что конкретно хочет этот бандит? Полностью опустить команду Скифа на бабки. Итак, превращение всех средств бригады в наличность. На таком деле, при сворачивании всех проектов, можно неплохо погреть руки:

— Как вы хотите, чтоб это выглядело? — тема стала близкой его пониманию.

— Я знаю, что общак бригады составляет, на сегодняшний день, что-то около двухсот пятидесяти штук баксов.

Сеня вздрогнул — уж очень близко к реальной была названа сумма:

— Примерно…

Рембо снисходительно улыбнулся:

— Для превращения всего в деньги тебе понадобится два дня.

— Однако, если…

— Подожди, я не закончил, — грубо прервал его Сергей, — при реализации, конечно же, будет явная потеря денег.

— Да-да! Об этом я и хотел сказать…

— Я согласен. Понимаю. Это составит что-то около пятнадцати-двадцати процентов. Мне отдашь двести штук. Еще, — заметив, как задергался на месте Сеня, продолжил Рембо, — Скифа и бригаду с завтрашнего дня я займу делом, они про тебя и не вспомнят за эти два дня…

— То есть как?

— То есть вообще. Не до финансов им всем будет. Мешать тебе будет некому. Ты понял?

— Понял.

— Работай спокойно. Но помни, у тебя сорок восемь часов. На все!

— Сорок восемь часов, — эхом отозвался Алексей.

— Да. Сроки жесткие.

Сеня кивнул и поймал себя на мысли, что он уже планирует, как вытаскивать деньги из сделок, сворачивать бизнес-планы, превращать все в наличные. И совсем не думает о том — обращаться к Скифу или нет. Ему стало стыдно, но в соседней комнате сидели встревоженные жена и дочь: «А еще в гараже стоит неплохая, почти новая “Ауди”. И квартира с ремонтом тоже ничего». Он разозлился, стал сам себе противен.

Но когда за Рембо захлопнулась дверь, он уже твердо знал, что к Скифу не пойдет. Напротив, понял, что через час-два убедит себя в том, что делает все абсолютно правильно, целесообразно, честно и порядочно.

Стыд пунцовыми пятнами покрыл его лицо. Когда к нему на кухню вошли встревоженные жена и дочь, он закрыл глаза руками.

***

Выставка американских художников авангардистов нам с Юлей доставляла исключительное наслаждение. Это было что-то! Я абсолютно не жалел потраченного на ее посещение времени. Моя любимая, похоже, тоже. Таких произведений искусства увидеть нельзя было нигде. В это мы твердо уверовали, сделав всего несколько шагов по первой выставочной зале.

— Женя, а это что такое? — Юля повела головой влево.

— Какое из них?

— Вон то, — поскольку я сразу не понял о чем речь, она оглянулась, опасаясь свидетелей, и показала на заинтересовавший ее экспонат пальчиком.

— Ах, ты об этом шедевре! — Я сделал несколько шагов в указанном направлении и остановился в раздумье.

— О нем.

— Это, Юлечка, образ влюбленного Одиссея, он гордо и целеустремленно движется к намеченной им цели, злые боги мешают ему, но он неустрашим, он сквозь все препоны стремится к своей Пенелопе. Идет через бури, штормы, туманы, преодолевает зависть, жадность, похоть и прочие низменные желания. Это образ истинного мужчины, который не поддается на чары Клеопатры, не трепещет перед Валькирией и не сдается на милость Цирцеи. Это символ вечной любви, познания истины, верности, доброты и страсти.

Я артистичным движением показал в сторону нескольких гранитных глыб, в которых торчала ржавая труба, а один камень венчала сломанная фреза.

Юля рассмеялась:

— Это, Женя, я и сама поняла.

— Сама?

— Конечно. Эту композицию иначе расценить никак нельзя. Жалко, на них названия нет. «Буря справедливых и чистых страстей», — ее так бы следовало назвать.

— Так о чем…

— А спросила я про вот этот металлический блестящий круг с зубчиками и обломленным сегментом.

— А, это, — я перевел дух. — Это, Юлечка, фреза!

— Фреза? — не поняла Юля.

— Даже, пожалуй, не фреза, а пила. — Я подошел ближе, присмотрелся. — Все верно: циркулярная пила по дереву. Из анекдота…

— Из анекдота?

— Неужели ты не слышала эту байку?

— Не знаю, расскажи.

— Ну, ты, счастье мое, даешь, это анекдот времен того же Одиссея. Как он мог пройти мимо твоих очаровательных ушек?

— Одиссей тебе его сам рассказал?

— Лично, безусловно. Он мне его поведал, когда мы сидели в таверне в окружении хмельных красавиц и лихих друзей.