Капкан на мечту

Вячеслава это уже начало доставать, и он понятия не имел, сколько еще выдержит. В тридцать лет пора иметь собственные мозги. Ну, невозможно повсюду таскать с собой маму в качестве оракула! Только один раз в жизни Вячеслав отдыхал без тещи. И то жена звонила ей по пять раз на дню. Учитывая, что отдыхали тогда они за границей, мамина неусыпная забота влетела Вячеславу в копеечку. Когда он попытался сказать об этом Лизе и озвучил счет, та разревелась:

– Лучше бы мама поехала с нами!

Вот уже пять лет Кликушины жили отдельно, в собственной квартире. Но в двух минутах ходьбы от того дома, где жила Лизина мама. Когда строились, аргументы «за» нашлись железные. Тимофею Вячеславовичу Кликушину было тогда пять лет, и в садик его водила бабушка. Она же собиралась водить его и в школу. А забирать кто? Понятно, тоже бабушка! Родители молодые, они работают.

Поначалу это было очень удобно, но в какой-то момент Кликушин осознал, что, собственно, Лизы в природе нет. Не существует. Есть женщина, абсолютно несамостоятельная в принятии решений, полностью находящаяся под чужим влиянием, покупающая вещи с мобильником в руках, лишь после того, как фотку увидит мама и одобрит. Да в конце-то концов!

Когда молодая женщина говорит словами шестидесятилетней дамы, чье мировоззрение сформировалось еще при «совке» (светлая ему память!), в этом есть что-то ненормальное.

– Господи, Слава, как раньше-то было хорошо!

– Раньше – это когда? – терялся порою он.

– Ну, когда колбаса стоила два двадцать, а проезд в метро пять копеек…

– Как ты можешь это помнить?! И как ты можешь знать, что это было хорошо?!

– Мама так говорит… А мама знает, что говорит!

Если человеку не повезло с родителями – это, конечно, плохо. Но когда повезло… И Вячеслав Кликушин, вздыхая, думал о своей Лизе. Когда ребенка от всего оберегают, когда за него думают, когда о нем неусыпно заботятся, он вырастает с уверенностью, что мир прекрасен, все люди братья, а добро побеждает зло. Потому что его опекают любящие родители. И, вырастая, этот баловень судьбы проигрывает битву за битвой тем, кто воспринимает мир таким, какой он есть. Людям жестоким и циничным. Просто уступает, по доброте. И пятится назад, пока спиной не упрется в стену.

Лиза уперлась спиной в мужа. И в таком положении замерла, стоя лицом к матери. С работой у жены не заладилось, в смысле, она работала, но для проформы, буквально за гроши. Чтобы стаж шел. Лизина мама очень ценила этот самый стаж. А еще бесплатную медицину и бесплатное образование. Когда Вячеслав заикнулся было, что сыну хорошо бы брать платные уроки английского, обе его женщины замахали руками:

– Тимоше это не нужно! Государство о нем позаботится!

Кликушин и сам свято верил в родное государство, но что плохого в платных уроках? Или в стоматологе за деньги? А старые советские фильмы, которые беспрерывно смотрит жена? Нет, они, конечно, замечательные, но почему бы не посмотреть современную фантастику? Чего уж говорить о ночном телеканале «Искушение»!

– Фу, какая гадость! Выключи немедленно!

Гадость-то она, может быть, и гадость. А с другой стороны – простые человеческие радости. От Лизиных пуританских панталон вряд ли возбудишься.

«Зимой надо носить теплое белье, чтобы не получить воспаление придатков». А зима у нас, пардонте, девять месяцев в году. Поэтому красивое женское белье и всякие там штучки Кликушин тайком рассматривал на ночном экране, когда жена крепко спала.

«Хорошо бы мою Лизу как-нибудь… осовременить, – думал он, тщетно пытаясь потом уснуть. – Она хорошая жена. Верная, хозяйственная. Нет, хозяйственная ее мама, которая приносит нам судки с едой, когда приводит вечером Тимошу. Тьфу ты! Я совсем запутался!»

Он с ужасом понимал, что тоже начинает думать, как Лизина мама.

«Господи, как раньше-то было хорошо…»

А еще он постоянно думает о пенсии. О стаже, который надо выбрать, чтобы получить максимум. Об огородике, где растет морковка с картошкой, о теплице с огурцами и помидорами. О…

А вот о сексе все меньше и меньше. И красивые женщины почти уже не волнуют. А какие свидетельницы приходят порою в кабинет следователя! Такое ощущение, что они сошли прямиком с экрана, с того самого ночного канала, будь он неладен!

Конечно, по сравнению с другими, которые нахватали огромных кредитов или потеряли работу, проблемы Кликушина были ничтожны. Но сказать, что их не было? Нет, этого он не мог.

Поэтому к гадалке он шел, немного волнуясь. А вдруг она и впрямь ясновидящая? Мигом поймет, что на душе у следователя, который пришел, чтобы ее допросить и вывести на чистую воду. Тут слабину давать нельзя. А то получится не допрос, а черт знает что.

И Вячеслав первым делом сунул под нос госпоже Домне свое удостоверение.

– Проходите, – улыбнулась та. – Как я понимаю, вы ко мне не на консультацию? Хотите знать, кто убил Розалию Хорькову?

– А вы мне можете в этом помочь? – попытался он быть строгим.

– Попробую. У меня как раз есть час свободного времени. Хотите, раскинем карты?

– И они вот так и скажут, кто убийца? – недоверчиво спросил Вячеслав.

– Чтобы это узнать, и гадать не надо, – вздохнула госпожа Домна. – Ну-с? Что у вас против меня? Да вы садитесь.

– С чего вы взяли, что я вас подозреваю? – спросил он, присаживаясь в удобное глубокое кресло. И зажмурился от удовольствия. Какая хорошая здесь мебель!

– Чай? Кофе? – предложила госпожа.

– Давайте что-нибудь.

«И кофе отличный», – подумал он, вдыхая аромат корицы. Небось у этой гадалки от клиентов отбоя нет.

– Говорят, вы с Розалией Хорьковой постоянно конфликтовали, – приступил он к делу, едва допив первую чашку.

– А были такие, с кем она не конфликтовала? У Хорьковой ведь был скверный характер. Возможно, из-за болезни. Но из ее рта сыпались исключительно жабы и змеи.

– Она ведь обещала натравить на вас налоговую.

– Да кого только не обещала! – рассмеялась госпожа Домна. – Но у меня есть лицензия. Вон висит, – она кивнула на стену. – Я ИП. Индивидуальный предприниматель. Я законопослушная гражданка, все налоги исправно плачу.

– А так можно? – удивился Кликушин. – Вы ж гадалка!

– Я, во-первых, дипломированный психолог, – строго сказала госпожа Домна. – Специалист по душе. Ну, а уж как я это делаю… – она развела руками.

– Ну, хорошо, – кивнул Кликушин и с сожалением посмотрел на пустую чашку. Какой же вкусный кофе! Кажись, еще и с медом. – Я не за этим пришел. Мне надо знать, чем вы были заняты с девяти до десяти вечера в тот день, когда убили Розалию Хорькову.

– Как всегда, работала, – спокойно сказала госпожа Домна.

– Есть свидетели? – деловито спросил Кликушин.

– А как же! Как раз в половине девятого ко мне пришла очередная клиентка. Которая ушла в половине десятого. И тут же пришел еще один клиент, мужчина. Который ушел в половине одиннадцатого. Потом…

– Дальше мне не надо, – прервал ее Кликушин. – Меня интересует та женщина, которая пришла в половине девятого, ну и тот мужчина, который ее сменил. А еще вот… – Он достал из портфеля пачку фотографий. – Это все, кто входил в подъезд с половины девятого до десяти часов вечера. Почти все личности мы установили. Это в основном жильцы. Но с некоторыми пока не ясно.