Капкан на спонсора

— Какое свинство, — покачала я головой, увидев все эти приготовления. — Я немедленно отправляюсь к администратору…

Ромашка задул свечи, сунул шампанское в холодильник, а икру слопал. Потом, прихватив подушку и покрывало, удалился на диван.

— Мы сюда зачем приехали? — ощущая некоторую маету, начала я.

Дверь в спальню я оставила открытой, а говорила довольно громко, так что не слышать он не мог, но не отозвался. Я обиделась и твердо решила спать. Однако мне это не удалось. Проворочавшись с боку на бок где-то около часа, я потихоньку встала и прокралась к двери. Роман Андреевич дышал ровно и, разумеется, спал. Нет, это даже интересно: дрыхнет себе как ни в чем не бывало, а тут глаз не сомкнешь. Поражаясь чужой невоспитанности, я осторожно вышла на балкон, взглянула на море, на небо, где вовсю светили луна и ярчайшие в мире звезды, вздохнула и села, привалившись спиной к перилам, на эти самые звезды поглядывая. Чем дольше я на них смотрела, тем громче вздыхала. Тут на балконе возник змей-искуситель в лице Романа Андреевича с шампанским, двумя бокалами и коробкой конфет под мышкой. Молча устроился рядом, открыл бутылку, пробка улетела в заоблачные выси, а нас обдало брызгами, мы засмеялись, потом выпили, потом поцеловались, потом еще посмеялись и допили бутылку, после чего Роман Андреевич признался мне в любви, иезуитски выманил мое признание, хотя я и силилась проявлять здравый смысл и удержать наши отношения в прежних рамках. Это было нелегко, но я старалась, в частности решительно отказывалась покинуть балкон. Вскоре выяснилось, что ничего я от этого не выгадала… В общем, с балкона пришлось убраться, потому что по соседству появился очень неприятный тип и принялся то и дело в нашу сторону коситься, хотя перед ним было море, звезды и он вполне мог занять себя созерцанием курортного пейзажа.

— Надо сматываться отсюда, — внесла я дельное предложение, но в тот момент оно было неосуществимо. Удрать с балкона мы смогли лишь через некоторое время, в продолжение которого дядька стоял столбом и совершенно откровенно пялился на нас. — Какие странные люди, — посетовала я уже в спальне.

— Хочешь, я ему морду набью? — сразу же предложил Роман Андреевич, у которого, как видно, был универсальный способ решения всех проблем.

Женька позвонила в полдень. Роман Андреевич, чертыхаясь, снял трубку после пятого звонка и пролаял:

— Да? — Потом прикрыл ее ладонью и сообщил: — Это Женька.

Я сунула голову под одеяло, от стыда и отчаяния. Подружка пожелает знать, как продвигаются наши дела, а что я отвечу? Дела даже очень продвинулись: двенадцать часов, а мы еще из номера не выходили… и вряд ли выйдем. Есть из-за чего сгореть со стыда.

— Анфисы нет, — бодро докладывал Роман Андреевич. — Она беседует с горничными, выдавая себя за новенькую… А ты как думала? Когда я берусь за дело, все на высшем уровне… Я жду телефонного звонка, пытаюсь связаться с патологоанатомом, который проводил вскрытие… да, есть кое-какие наметки. Пока результатов нет, но к концу недели точно будут… И тебе того же.

Роман Андреевич повесил трубку, забрался под одеяло и заявил:

— Есть результаты, есть.

Не могу сказать, что совесть меня не мучила. В том-то и дело, что мучила и даже ого-го как. Валяюсь на пляже, пью шампанское, занимаюсь… в общем, отлично провожу время, а Женька между тем волнуется, рассчитывает на нас и, возможно, даже рискует жизнью. Я несколько раз пыталась серьезно поговорить с Романом, но, видно, место для разговора выбирала неудачное. На пляже серьезные темы поднимать глупо, в ресторане неудобно, а в номере… Короче, я стыдилась, мысленно ругала себя на чем свет стоит и каждый день собиралась начать новую жизнь, то есть взяться за дело, ради которого мы сюда и прилетели.

На пятый день вновь позвонила Женька, и хотя Роман Андреевич отправил меня на очередное опасное задание и с подругой лично я не разговаривала, но все равно раскаяние мое вышло из берегов, так что я даже немного всплакнула и пожаловалась возлюбенному:

— Рома, так больше продолжаться не может. Надо что-то делать.

— А что ты хочешь? — оживился он, пристраиваясь рядом.

— Прекрати, пожалуйста, — обиделась я, решив, что он издевается, и заплакала по-настоящему. — Неужели ты не понимаешь…

— Я все понимаю, — заверил он, преданно глядя мне в глаза. — Скажи, что ты хочешь? Луну с неба не обещаю, хлопотно, а все остальное за милую душу. Хочешь в магазин? Купим тебе еще купальник, можно сразу три, или платье, то, синенькое.

— Ты издеваешься, — теперь уже совершенно уверилась я. — Чем мы тут занимаемся?

— Ну… — закатил он глазки.

— А между прочим, у меня есть свои понятия о порядочности…

— Я на тебе женюсь, — торопливо заверил он, а я огрела его подушкой.

— Идиот, я имею в виду Женьку.

— На ней не женюсь. Во-первых, она не в моем вкусе, во-вторых, я однолюб, а в-третьих, принципиальный противник многоженства, так ведь никакого наследства не хватит.

— Мне что, надо огреть тебя стулом, чтобы ты перестал валять дурака?

— Не надо стулом, — очень натурально испугался он, а я напустила в глаза тумана и твердо заявила:

— Ты меня не любишь…

— Люблю.

— Если б любил, придумал бы, как выполнить задание. Не могу я, в самом деле, приставать к людям, тыча им фотографию этой самой Нины.

— Да, это работа для профессионала, — согласился мой возлюбленный. — На наше счастье, у меня есть один такой на примете, и как раз в городе Сочи.

— Ты меня разыгрываешь? — заподозрила я неладное. Роман Андреевич поклялся, но я все равно не поверила. А оказалось, зря.

Весь вечер я ныла и каялась, болея душой за наше задание, любимый меня утешал, а на следующий день, лишь только мы вернулись с пляжа, зазвонил телефон. Решив, что это Женька, я спряталась в ванной и подслушивала оттуда. Через несколько секунд стало ясно, что это не подружка, я покинула убежище, на всякий случай приложилась ухом к трубке, но голос был мужской и меня не взволновал.

— Кто это? — спросила я, когда разговор по телефону закончился.

— Сейчас увидишь, — пообещал Роман Андреевич. Минут через двадцать в дверь постучали. Я открыла и растерянно замерла: на пороге стоял молодой мужчина, в шортах и футболке, но что-то в нем совершенно определенно указывало на принадлежность к правоохранительным органам.

— Вы Анфиса? — сияя от счастья, спросил он, я кивнула и почему-то испугалась. Больших грехов за мной не водится, но стоит увидеть в своем жилище милиционера, оторопь берет. — А я Леонид, — обрадовался он, сграбастал мою руку и тряхнул так, что едва не выдернул ее из плеча.

Тут появился Роман Андреевич, мужчины обнялись, расцеловались, раз двадцать похлопали друг друга по спине, сопровождая хлопки междометиями. Все это, надо полагать, означало радостную встречу после долгой разлуки. Я прониклась, глупо улыбалась и ждала, когда они закончат.

— Значит, это она? — перестав обниматься с Ромашкой, повернулся ко мне Леонид, продолжая прямо-таки сиять.

— Точно, — с готовностью кивнул мой возлюбленный.

— Ну поздравляю. — Гость вновь сграбастал мою руку и попытался ее оторвать, я сказала:

— Спасибо, — хотя и не имела представления, чего это его так разбирает.

— Рад за тебя, — сказал гость Роману Андреевичу, подмигнул и заявил: — Красивая…

— Спасибо, — вновь открыла я рот, сообразив, что он сделал мне комплимент.

Еще минут десять потолкавшись возле дверей, мы наконец прошли и сели, я в кресло, а мужчины на диване. Леонид, поглядывая весело то на меня, то на Романа, сказал:

— Очень рад, — и вдруг погрустнел. Я насторожилась, а мой возлюбленный, махнув рукой, заявил: